— Давай не будем втягивать сюда Иту. — Тон его свидетельствовал, что он разозлился не на шутку.

Девушка замолчала, как будто продумывая свою дальнейшую тактику, затем провокационно сладким голоском произнесла:

— Ты не хочешь предложить мне выпить, а, Рован? Мне как-никак предстоит длинный путь назад.

— Нет, я не намереваюсь делать ничего подобного, потому что прекрасно знаю, что у тебя на уме, но, видишь ли, я не один из твоих верных щенков-дружков, которыми ты успешно манипулируешь, зная, что они тебя боготворят. У меня выработался иммунитет к твоим прелестям, так что не теряй времени понапрасну. — Его голос прозвучал как удар хлыста, и я с любопытством наблюдала, как он железной волей сдерживается, чтобы не поддаться на ее чары, которые, надо сказать, были весьма сильными.

Она вздрогнула от его слов, и я заметила, как ее белоснежное красивое лицо перекосилось от истерического гнева. Затем с проворностью змеи она вдруг замахнулась, и я угадала ее намерение влепить ему пощечину, но и эта ее атака была отражена, однако между ними как будто пробежала искра. И он медленно привлек ее к себе, а их руки переплелись. Когда их тела соприкоснулись, я отвернулась от окна.

На следующее утро меня разбудил стук в дверь. Я спрыгнула с кровати и скорее отперла замок. Тут я почувствовала себя неловко, потому что за дверью оказалась всего лишь Ита с небольшой тарелочкой.

Она взглянула на меня удивленно, затем произнесла с характерной для Делани прямолинейностью:

— Ради всего святого, ты зачем заперлась? Ты что, ожидала, что тебя убьют ночью?

Я вряд ли могла внятно объяснить ей, что и Делани, и замок Рахин делают меня нервной и подозрительной уже сами по себе, но, к счастью, она не стала дожидаться ответа, а проследовала за мной в комнату и поставила тарелку на прикроватный столик.

— Я тут принесла тебе чай с тостом, так как завтрак, судя по всему, сегодня запоздает; таким образом, это нечто вроде предложения мира! — Затем она торопливо добавила: — Извини, что я так набросилась на тебя вчера вечером, просто Рован всегда пробуждает во мне худшие чувства.

Я завернулась в одеяло, а она подошла к окну и отдернула шторы, позволяя сияющему свету раннего утра проникнуть в комнату. Прошлым вечером она показалась мне немного мрачноватой, сейчас же это впечатление рассеялось.

— Ну как спалось? — равнодушно спросила она. — Мы тут не привыкли рано ложиться, может быть, наши устои тебе покажутся немного нетрадиционными и небрежными во многом. Рован не потрудился рассказать мне о тебе поподробнее, но если ты привыкла к четкому режиму и распорядку дня, то тебе, наверное, трудно будет привыкать к нашему…

Вспоминая распорядок жизни, установленный тетушкой Дорис, я ответила:

— Знаешь, мне кажется, моя тетя, у которой я жила прежде, была совершенно обычным человеком, но мы с Джойс ели в одно и то же время и частенько вели ежедневник.

— Джойс? А кто это? — Впервые эта странная девушка проявила какой-то реальный интерес к моей персоне и к тому, что со мной связано.

— Джойс — моя кузина. Она скоро выходит замуж.

Ита присела на краешек моей постели и задумчиво посмотрела на меня:

— А ты ее любишь?

— Ну… — замялась я.

Она нетерпеливо мотнула головой:

— Можешь говорить мне без хождения вокруг да около. Я ненавижу лицемерить. — Когда она увидела мое замешательство, то в знак раскаяния даже легонько хлопнула себя по губам. — Ох, дорогая, похоже, я опять наговорила грубостей!

В ее манере было что-то необыкновенно покоряющее, и я даже рассмеялась, затем ответила:

— Да нет, все в порядке, я и впрямь не особо любила Джойс, но, вероятно, это происходило из-за того, что мы слишком разные. Наверное, не было ни единого вопроса, в котором наши мнения совпали бы.

— Тогда, наверное, ты была рада, когда Рован приехал за тобой?

Я помялась, вспоминая его тираническое отношение ко мне и уверенность в том, что я буду беспрекословно подчиняться его воле.

— Да в общем-то меня никто и не спрашивал. Тетушка Дорис собирается продавать дом, когда Джойс выйдет замуж.

— И она попросту выставила тебя? — прямолинейно спросила Ита. — Так?

Я кивнула, а она взглянула на меня серьезно:

— Полагаю, что, если бы тебе предоставили право выбора, ты бы здесь не появилась?

— Ну, я бы, конечно, никогда не согласилась принять милостыню от твоего брата, если бы я знала наперед, что моя тетушка собирается связаться с ним.

— А что бы ты стала делать? — с любопытством спросила она.

— О! — с гордостью ответила я. — Я бы устроилась на какую-нибудь работу. — Конечно, это было слишком громко сказано, потому что в глубине души я знала, что тетя Дорис была права, говоря, что без соответствующего образования мне вряд ли удастся получить приличное место.

— Прекрасно понимаю, что ты не хотела ехать с Рованом, он просто невыносим! — Ее глаза еще больше потемнели. — Будь с ним осторожна и не позволяй ему разрушить твою жизнь так, как он это сделал с моей!

Я внимательно посмотрела на нее, размышляя о том, не слишком ли она драматизирует ситуацию, в то время как она резко поднялась на ноги и стала нервно мерить комнату шагами.

Затем, слишком торопливо, Ита произнесла:

— Это из-за Рована у меня этот ужасный шрам. Именно из-за братца я сейчас не замужем и у меня нет своего дома, который, между прочим, находится на безопасном расстоянии от Рахина.

Горечь ее тона потрясла меня, и какое-то время я даже не знала, что сказать, затем осторожно, не представляя, как она к этому отнесется, я попыталась приободрить ее:

— Но шрамчик совсем маленький, совсем не такой заметный, как тебе кажется! По-моему, ты немного преувеличиваешь его значение!

Она отчаянно затрясла головой:

— Тебе легко говорить, но я-то вижу, как люди на меня смотрят! Ты даже не представляешь себе, каково это — переносить их жалость! Только представь, что они говорят обо мне: «Как жаль эту бедняжку, девчонку Делани! Она была бы довольно красивой, если бы не тот случай в горах Рахина…» — Она замолчала и всхлипнула.

— Почему бы тебе не присесть и не рассказать мне обо всем, Ита? — мягко предложила я, так как у меня создалось впечатление, что этот визит с предложением мира был лишь частью ее попытки наладить дружбу между нами. Невооруженным глазом было видно, что ее обида на брата со временем лишь разрасталась и она винила его во всех грехах, а также испытывала неимоверную потребность излить душу другой женщине.

Неохотно она прекратила свои бесцельные метания по комнате и вновь присела на край кровати напротив меня.

— Наверное, это все началось, когда умерли наши родители. Рован, как старший брат, взял управление Рахином и рудниками в свои руки. В то время я училась в школе вдали от дома, а когда вернулась, то поняла, что просто-таки попала в ловушку и что, пока я не начну бороться за самостоятельную жизнь, никогда не освобожусь от Рахина.

— В ловушку? — с беспокойным сердцем спросила я.

— Да, в ловушку, — твердо повторила она. — Конечно же он даже устроил в мою честь бал, проследил, чтобы я соответствующим образом нарядилась и вела себя как подобает. Он даже проследил за тем, чтобы я познакомилась с перспективным, по его мнению, человеком! Но когда я действительно влюбилась, это было уже совсем другое дело… — Она на мгновение замолчала и задумалась, затем торопливо продолжила: — Я познакомилась с Брайаном Карбери в прошлом году; он археолог и работал на раскопках в нескольких милях отсюда. Он старше меня, и мы очень сильно различаемся по характерам, наверное, именно это меня в первую очередь в нем и привлекло. Он обладал всеми качествами, которые я бы хотела видеть в своем будущем муже — нежный и чувственный мужчина! Именно таких Рован никогда и не признавал. Так что, когда я рассказала ему, что мы с Брайаном собираемся пожениться, он пришел в бешенство. Понимаешь ли, он все еще считает меня ребенком, сестренкой-школьницей, несерьезно увлекшейся мужчиной намного старше себя, который непременно воспользуется ее наивностью. — Она замолчала и взглянула на меня в поисках поддержки. — Но ведь на самом деле все было иначе! Конечно же Брайан гораздо опытнее меня, у него не так много денег и совершенно иное окружение, но меня-то эти вещи не волновали.