— Сэр, а насколько это важно для обороноспособности США? — спросил Макэлрой

— Это важно, прежде всего для нашего международного престижа. Есть такое понятие — престиж. Престиж, Нил! — раздражённо ответил Эйзенхауэр. — Как ещё мы можем утвердить свою позицию мирового технологического лидера? Советы уже запустили сначала кота, потом двух собак, а у нас, кроме вертикальных запусков обезьян, ещё никакая живность на орбиту не летала! А наши спутники чаще падают, чем выходят на орбиту!

Макэлрой замолчал. Президент посидел несколько секунд, успокаиваясь:

— Вчера я беседовал с доктором Дрейденом, передал ему для исследований подаренные Хрущёвым снимки обратной стороны Луны. Чёрт бы его подрал, едет в гости, но знает, чем уколоть, стервец ушастый... Но ничего... Мы ему тоже организуем... сюрприз.

— Доктор Дрейден сообщил, что Тед Тейлор и доктор Фриман Дайсон под общим руководством генерала Лью Аллена начали испытывать модели импульсной ракеты. Пока, разумеется, она летает на зарядах обычной взрывчатки. Ну, ещё не летает, пока что несколько моделей были разрушены при попытках запуска. Но, полагаю, инженерные проблемы им рано или поздно удастся решить.

— Насколько я помню, там проблема не столько по инженерной части, сколько по невероятной стоимости проекта, — заметил Джексон. — Корабль, летающий на взрывах атомных бомб — господи, это же надо такое придумать!

— По подсчётам доктора Дайсона каждая бомба выходит стоимостью около 50 тысяч долларов, 52 тысячи, если точно, — припомнил Айк. — А для выхода на орбиту корабля массой 300 тонн потребуется 540 таких бомб. Для корабля массой от тысячи до 2 тысяч тонн — уже 1080 бомб. Правда, там можно варьировать массу, меняя мощность зарядов. Но всё равно, 56 миллионов долларов за один запуск... Доктор Дайсон утверждает, что средняя стоимость вывода на орбиту одного килограмма полезной нагрузки таким кораблём будет около 150 долларов, за счёт очень большой массы.

— Сэр, но... взорвать более тысячи бомб в атмосфере Земли? — спросил Гертер. — По-моему, это — безумие.

— Хуже всего, что первые взрывы будут происходить прямо на поверхности земли, то есть, заражение местности при этом будет максимальным, — ответил президент. — И у поверхности придётся использовать заряды сверхмалой мощности, а у них есть проблема — реагирует лишь небольшая часть плутония, остальное рассеивается в виде высокорадиоактивной пыли. Как мне объяснил доктор Дрейден, для «дожигания» плутония надо использовать термоядерный бустер, но при этом взрыв получается слишком мощным. Корабль не выдержит взрыва такой мощности в атмосфере.

— Да и в космосе — не лучше. Вокруг Земли образуется радиационный пояс с высокой степенью радиоактивности. Это корабль для межпланетных перелётов, никак не для вывода на орбиту. Его можно выпихнуть на орбиту при помощи нескольких мощных ракетных двигателей, вроде Рокетдайновского F-1. Если, конечно, они сумеют сделать так, чтобы он перестал взрываться. Посмотрим. Пусть Тейлор и Дайсон сначала добьются, чтобы у них хотя бы модель корабля полетела на импульсной тяге. (Таймлайн американского проекта «Орион» — реальный. Первый успешный полёт модели на обычных зарядах состоялся в ноябре 1959 г. https://www.youtube.com/watch?v=njM7xlQIjnQ)

— Одно хорошо, — заметил Джексон, — Красные никогда не смогут построить такой корабль. У них просто денег не хватит.

Президент коротко взглянул на него, слегка скривился, но промолчал.

— Сэр, а вы сообщили Хрущёву о наших планах добычи сланцевой нефти? — спросил Гертер.

— Да. Сообщил.

— И как он отреагировал?

— Весьма сдержанно. Примерно так же, как Сталин реагировал на сообщение Трумэна об испытаниях ядерной бомбы.

— Может быть, Хрущёв просто не понял, о чём речь? — предположил Джексон.

— Мистер Джексон, никогда не считайте противника глупее себя, — ответил президент. — Хрущёв прекрасно понял, о чём речь! Более того, он даже сообщил мне, что Советы проводили подобные эксперименты в 1954 году на Восточной Украине.

— Вот как? И у них получилось?

— Этого он не говорил.

— Жаль. Было бы интересно узнать, чего добились в этом направлении Советы, — заметил Гертер. — Я говорил с Клинтом Мерчисоном, (один из нефтепромышленников, способствовавших приходу к власти Эйзенхауэра), он сообщил, что с этой технологией всё далеко не просто. При нынешней стоимости нефти 2,90 доллара за баррель добыча способом гидроразрыва пласта вообще нерентабельна.

— Именно, — поддержал Макэлрой. — Я говорил об этом с адмиралом Риковером, и он тоже пришёл к такому же выводу. Он считает, что гораздо выгоднее будет развивать национальную программу строительства атомной энергетики, и доказал мне это на конкретных цифрах.

— Вы бы ещё с Мерчисоном обсудили перспективы атомной энергетики, — усмехнулся Даллес. — Он бы вам доказал на конкретных цифрах, что атомная энергия — это миф, и надо ориентироваться на нефть.

Президент улыбнулся.

— Что взять с лоббистов... Будем считать, что я подбросил Хрущёву дезинформацию. А уж купятся на неё Советы или нет — время покажет.

— Господин президент... — произнёс Даллес. — Кстати, по поводу Хрущёва. Есть важная информация.

— Слушаю вас.

— Господин президент. Хрущёв болен. Тяжело и неизлечимо болен. Вот заключение врачей, — Даллес передал Эйзенхауэру лист машинописного текста.

Президент внимательно прочёл документ, положил его на стол и посмотрел на директора ЦРУ поверх очков:

— Вы в этом уверены, мистер Даллес?

— Абсолютно, сэр?

— Источник надёжный?

— Надёжнее некуда. Это — сам Хрущёв.

— Он что, сказал вам лично, чем он болен?

— Нет, сэр. Мы сумели провести анализы... его мочи и кала, — ответил Даллес.

— Что-о-о? Вы что, сумели украсть дерьмо Хрущёва? — изумился президент.

— Мы перемонтировали канализацию в его апартаментах в «Блэйр-хауз», и в нью-йоркском отеле «Уолдорф Астория», отвели фановую трубу в отдельный бачок, — признался Даллес. — Кроме того, мы внимательно наблюдали за ним на приёмах и фиксировали всё, что он ест. Хрущёв сидит на строгой диете, которая вполне соответствует поставленному по результатам анализов диагнозу. Специалисты пришли к выводу, что ему осталось жить всего год или два...

— Гениально, мистер Даллес! — похвалил Айк. — Отличная работа! Можно сказать, вам удалось реабилитироваться за всю цепочку необъяснимых провалов за все последние годы.

— Да... Впечатляет... — произнёс Гертер. — Я считаю, мистер Даллес, вам стоит высушить один из полученных образцов, покрыть его золотой краской и поместить в музее ЦРУ, как свидетельство одной из самых успешных операций американской разведки. Вы, мистер Даллес, безусловно, войдёте в историю, как единственный человек, под руководством которого американцы сумели украсть дерьмо Первого секретаря ЦК КПСС!

При этом госсекретарь изобразил настолько непроницаемый poker-face, что было невозможно понять, говорит ли он серьёзно, или изощрённо издевается. Впрочем, Даллес, купающийся в лучах славы, не обратил внимания на двусмысленные ухмылки.

— Я предполагал нечто подобное... — припомнил Джексон. — Ещё в ноябре 1956-го! Мне уже тогда пришла в голову мысль, что Хрущёв ведёт себя как человек, который старается успеть сделать как можно больше, пока ещё жив. (АИ, см. гл. 02-19)

— Да... Теперь всё встало на свои места, — констатировал президент. — Видимо, он тоже знает, что ему осталось недолго, и, как мужественный человек, старается изо всех сил, пытаясь сделать для своей страны всё возможное.

— Это достойно искреннего уважения, — произнёс генерал Твайнинг.

— Итак, господа, можно надеяться, что через год-два многие наши проблемы могут отпасть сами собой, — заметил Макэлрой.

— А я бы постарался использовать срок, отпущенный господину Хрущёву, на полную катушку, — сказал Гертер.

— Что вы имеете в виду? — спросил Эйзенхауэр.