Одной рукой я держала руль, другой -- достала свой мобильник. Спешно нажимая на кнопки по памяти, я набрала номер Кейна. Пошли гудки, бесконечно длинные и жалобные.

-- Возьми же трубку, Кейн!!! Пожалуйста! – взмолилась я, продолжая надеяться на лучшее, на то, что он всё ещё жив. Ещё один гудок, и как реквием по мечте включился автоответчик. Бесстрастный женский голос объявил мне о том, что абонент недоступен.

-- Кейн, -- выдохнула я в трубку, голос срывался, казалось, ничего из происходящего не должно было случиться, но это происходило, -- Господи, -- я сжимала телефон и дрожала, глотая слезы. Я жалела лишь о том, что мне не хватило смелости сказать ему эти слова раньше, когда он ещё мог меня услышать, казалось, моя душа распадается на атомы, каждую новую секунду накрываясь новой волной боли, -- прости меня за всё, что я натворила. Оказывается, дорога в ад действительно выстлана благими намерениями, -- я укусила себя за щёку. Во рту появился солёный привкус крови. Мне хотелось закричать, заплакать, моя душа горела. В зеркале я увидела, как Мики выехала на дорогу. Обороты тахометра на моей машине не поднимались выше двух тысяч. Она стремительно приближалась. Время истекало. Собравшись, я заговорила снова, -- я полюбила тебя с первого взгляда, с того момента, когда наши глаза впервые встретились. Каждое утро, просыпаясь, я вижу, как ты смотришь на меня. Каждый вечер я засыпаю с мыслями о тебе, с надеждами на то, что мы будем вместе. Каждое мгновение, ты живёшь во мне, в моём сердце, моём разуме. Я безумно люблю тебя каждой частицей себя, каждым атомом. Безумно... По-другому эти чувства не назвать. Прости меня за то, что я не сумела тебя отпустить и продолжаю любить и желать тебя больше всего на свете. Если со мной что-то случится, -- я замолчала, усмиряя дрожь в голосе. Микаэла была всего в ста футах от меня, -- я хочу, чтобы ты знал, что я любила тебя до последнего своего вдоха, я хочу, чтобы ты продолжал жить ради меня. Ты моя первая любовь, единственный мужчина в моей жизни, и больше всего на свете я хочу, чтобы ты был счастлив, -- я резко зажмурилась, смахивая слёзы.

Кейн стоял у меня перед глазами, такой, каким я видела его в последний раз на террасе. Я помнила каждую деталь, каждую линию любимого лица, то, как он улыбался, как тень от длинных ресниц чертила на его щеках полосы, его черные слегка вьющиеся волосы, маленькую ямочку на подбородке и глаза... Яркие карие глаза, которые невозможно забыть, откуда невозможно вернуться, нырнув однажды, глаза цвета горького шоколада. Я словно чувствовала эту горечь на языке, услышав свой собственный выдох, я продолжила – я сожалею о тысячах слов, которые я так тебе и не сказала, о сотнях не случившихся поцелуев, о тысячах так и не сказанных «я люблю тебя», -- больше всего на свете я ненавидела плакать, слезы – это слабость, мне хотелось быть сильной, особенно сейчас, я понимала, что, возможно, это мой последний шанс сказать ему, что он для меня значит, -- я люблю тебя, Кейн, -- я люблю тебя больше жизни... -- последнее слово на выдохе, и резкий удар выбил из меня весь воздух. Спасли ремни безопасности, иначе меня бы просто отбросило на пассажирское сиденье.

Машину выкинуло на покрытую мелким гравием обочину. Я инстинктивно отпустила педаль газа и попыталась выровнять машину, вцепившись за руль с такой силой, что, казалось, он так и останется в моих руках. Висок саднило, я довольно сильно ударилась головой. Сцепление с щебенкой практически равнялось нулю, Фольксваген мотало из стороны в сторону. Микаэла поравнялась со мной и осторожно, без резких толчков, прижала меня к бетонному забору, отгораживающему автостраду от жилого района, параллельного Вест авеню. Искры летели в разные стороны, я как будто попала в сварочный аппарат. От трения о бетон металл скрипел и шипел, искры залетали в салон через разбитое окно.

Я могла бы отпустить руль, потому как Мерседес Мики управлял моей машиной. Запаниковав, я на некоторое время замешкалась, и тут меня осенило: я резко нажала на тормоз. В машине словно что-то порвалось, незнакомый звук лопающегося троса заставил меня вздрогнуть, с ужасающим скрежетом, словно по ушам полоснули бритвой, Мерседес продрал левый бок Фольксвагена, двигаясь по инерции, рванул вперёд и закрутился на гравии как детская юла. Клубы придорожной пыли, чёрной и густой, вихрем взлетели к небу, обволакивая Микаэлу.

Секунда промедления равнялась моей жизни. Не раздумывая, я нежно опустила ногу на педаль газа, Фольксваген тронулся и медленно направился к асфальту. Подергиваясь как в предсмертных судорогах, машина всё же добралась до асфальтированной дороги. В это время пыль вокруг Мерседеса начала неспешно оседать, я слышала буксующий звук: чем настойчивее она давила на газ, тем больше увязала в мелких камнях. Почувствовав под колесами твёрдую почву, Фольксваген, как мне показалось, даже перестал дёргаться и я, не упуская шанса потеряться из вида Микаэлы, нажала педаль до отказа. Она проревела что-то мне вслед, её голос больше не казался мне человеческим, окрыленная, я выжимала из своей машины всё до последнего. Вереди показался последний поворот, и я нажала на тормоз. Он не сработал... В голове всплыли крики Микаэлы о тормозной жидкости.

Глава 25

Лабиринт дорог привёл меня к тебе

Кейн вслушивался в пугающую тишину на другом конце линии, он был не в силах поверить в происходящее. Не успев проанализировать случившиеся, он вдруг услышал далёкий неразборчивый голос, который постепенно становился всё более четким.

Кейну был хорошо знаком этот голос, хотя он предпочел бы не слышать его никогда в жизни. Без сомнений, голос принадлежал Микаэле Салтз, которая несколько часов назад загнала их с Баррелем в ловушку и доставила Хью Хеллу. Более позорного эпизода Кейн и представить не мог.

Слышались шаги. Микаэла громко ругалась. Из неё сыпались такие колоритные слова, что любой маргинал мог бы пополнить свой словарный запас непечатной лексики. Её голос сорвался на визг, и Кейн услышал, что она остановилась рядом с телефоном Евы.

-- Чёрт бы тебя побрал, Ева! -- кричала она, -- откуда мне было знать, что ты дочь того самого Фреда Альды?! Как я могла знать, что ты связалась с Реймуром! -- голос был на удивление невнятным, её язык заплетался. Кейн понял, что она была сильно пьяна, и это обеспокоило его ещё больше. Он напрягся как тетива натянутого лука, но чтобы понять, где искать Еву, он мог лишь слушать её монолог.

-- Ева, ты слышишь меня?! – от этого крика Кейну пришлось отдернуть телефон от уха. Казалось, будто она находилась где-то совсем рядом, -- ты моя единственная подруга, самое настоящее, что у меня есть! Я хотела обезопасить тебя, и поэтому пыталась остановить тебя, -- голос пьяной, впавшей в истерику Микаэлы не сулил ничего хорошего, -- держись, Ева! Ты меня слышишь, не вздумай засыпать! -- её голос стал хриплым и грубым как наждачная бумага.

«Дым», -- подумалось Кейну, от бессилия его кулаки сжались.

-- Сейчас я тебя вытащу, -- худшие опасения Кейна подтвердились. Раздался хруст и тихий шероховатый звук. Тяжело дыша, Мики тянула что-то из машины и надрывно кашляла, -- гребаные ремни! -- невнятно прорычала она, звук стал менее четким, и Кейн услышал тупой тихий стук, словно что-то упало на пол, -- прости меня, прости! Я не хотела, чтобы всё так получилось! -- какофония звуков усилилась. Микаэла попыталась сказать ещё что-то, но вместо этого она снова раскашлялась. Звонок резко прервался, Кейн остался в звенящей тишине. Словно парализованный, чувствуя, как его ноги приросли к полу, он не смел сдвинуться с места.