— Что мыслишь? — вопросил.
Идигу безразлично жевал кусок вяленой дыни. Поднял глаза, подумал, высказал:
— Князь Василий глуп. Он хочет большего, чем может совершить, и слишком слушает свою жену и тестя. Но бояре у него умные. А в Киев надобно послать тайных гонцов. Боюсь, что союз Витовта с Тохтамышем не вымысел и этот послужилец Иван говорит правду.
— Тохтамыша нельзя пускать в степь! — выкрикнул Темир-Кутлуг. — У него тотчас объявятся приверженцы! Скажи, ежели мы пойдем встречу Витовту, коназ Василий не ударит нам в спину?
Идигу долго молчал, прикидывая.
— Нет! Бояре не дадут! А против всего Запада Русь не устоит без Орды. Пока есть такие, кто это понимает, с русичами можно иметь дело (иначе мне придется их проучить!). — Последнее Идигу подумал, но не сказал вслух, ибо и Темир-Кутлуг сидел на престоле, пока "понимал". Идигу был самым талантливым и самым беспощадным учеником великого Тамерлана.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Витовт, придерживая коня, следил, как холопы тащат волокушею неподъемный валун. Каждому селянину, купцу или кметю было наказано, едучи в Троки, привозить с собою на телеге хотя бы один камень, и стены нового Трокайского замка росли прямо на глазах. Он измерил взглядом высоту каменной кладки. Выше того уровня, куда достает пушенный бой, стены будут возводить из кирпича. Сам замок стоял во внутреннем дворе, на возвышении, пронизанном подземными выходами, и уже был поднят до второго этажа. Тут будет все, как у рыцарей: тесный замковый двор, галерея на дубовых выносах окружит его изнутри. Выше, со стороны озера, подымаясь над внешнею стеной, расположится зала, где он будет принимать послов и государей иных земель, устраивать пиры и торжественные церемонии. Крепость, вместо рва, со всех сторон окружена водами озера. Такого замка крестоносцы уже не возьмут! Над тихой озерной водою звонко разносило томительные удары по камню, немецкие и литовские окрики мастеров и частоговорку топоров русской плотницкой дружины, возводившей примостья вокруг достраивающихся стен. Земля должна быть укреплена. У рыцарей вон крепость на крепости! И когда он станет королем… А он им станет рано или поздно! Он заставит римского папу увенчать короной его, Витовтову, голову! А ежели, к тому, Ягайла умрет без наследника (к сожалению, братец, кажется, сумел-таки обрюхатить Ядвигу), и польские паны выберут его королем… Со Спыткой из Мелыптына и многими другими панами он уже говорил о том, и не раз… Жаль, что Ядвига передала Ягайле право занимать престол после ее смерти! Девочка не проживет долго, у нее глаза обреченной на смерть. "Родит и умрет!" — почти не ошибаясь, думал он. Для самого Витовта женские утехи, столь занимавшие его в юности, уже отходили посторонь. Все чувства его теперь занимало одно: жажда власти. И власть укреплялась! Он уже вырвал у Ягайлы право владеть Литвой. Он и не то еще вырвет из рук ленивого братанича! Дай только срок!
Отодвинуть немцев.
Разгромить, добить до конца слабую, после Тимурова погрома, Орду.
Подчинить Русь! Что сделать будет легче легкого, ежеле Соня сумеет справиться с боярскою Думой. Сумеет! Василий полностью в ее и моих руках… Предложить ему совместный поход на татар? Не стоит. Ежели у зятя окажется армия в руках, его не так легко станет подчинить себе. (Витовт, как и многие неверующие, излишне полагался на силу оружия.)
Этому вечному неудачнику Тохтамышу Витовт не придавал серьезного значения. С его помощью надобно разгромить Темир-Кутлуга, подчинить Орду, а там… Крым, во всяком случае, он у него отберет! И с фрягами сговорит — пусть устраивают свои торговые конторы в Киеве и во Львове, крымская торговля должна обогащать Литву, а не Геную и не Москву!
После Москвы Новогород и Псков сами падут к его ногам. Возникнет великое литовско-русское государство, куда войдут и татары, и ляхи, и жители иных земель — армяне, жиды, караимы, чудь и весь. Он не зря крестился с именем Александра. Слава Александра Двурогого втайне кружила ему голову, и казалось: именно теперь, когда захвачен Смоленск, разгромлена Рязань и Василий почти в его руках (и тверской князь, коего он принимал и чествовал недавно, тоже!), казалось, теперь, стоит ему повторить подвиг покойного Дмитрия, разгромить Орду… Уже не ту Орду, не Мамаеву! Половина Степи тотчас примкнет к его союзнику Тохтамышу!.. Да, только и осталось — разгромить Орду! Для чего он уже собрал всех, кого можно. Орден дает ему сто копий, шестьсот закованных в железо бойцов, к нему идут на помощь поляки, отпущенные Ягайлой, четыреста копий, тысячи конного войска. Виднейшие польские паны — сам Спытко из Мелыптына с ним! Всех литовских князей, и тех Ольгердовичей, что служили князю Дмитрию, собрал он под свои знамена! Темир-Кутлуг будет разгромлен! И тогда он окажется единственным властелином всех этих просторов, владыкой земель славянских, мерянских, чудских, спасителем, сокрушившим кочевых завоевателей Востока, на голову коего именно тогда папа римский возложит королевскую корону! И замок в Троках будет достроен к тому времени. Он затмит великого Гедимина! Он сравняется с греческим героем Александром, подвиги коего потрясли мир! Рыцари, которые сейчас, что ни год, осаждают Вильну, станут служить ему, Витовту! И он их переселит… Хотя бы на Кавказ или на Волгу, пусть там и борются с бесерменами! И Польша… Ежели еще и Польша… Тогда он станет повелителем всех славян, остановит турок, чего не сумели ни крестоносцы, позорно разбитые под Никополем два года назад, ни сербы, ни болгары, ни император Мануил, которого только древние стены Константинополя спасают еще от Баязетовых полчищ…
Тимур… Железный Хромец, как его называют русичи… Тимуру хватает Персии, Индии и Багдада. Ему еще предстоит сразиться с египетским султаном, разгромить Баязета, совершить поход в Китай… Тимур не страшен ни Руси, ни Литве, да к тому же и стар! Умри он, в его государстве тотчас начнется резня и все рассыплется в пыль. Нет, Тимур не будет зариться на земли по сю сторону Греческого моря, старинного Понта Евксинского! Поди, и Кавказ мочно станет прибрать к своим рукам, положить преградою меж Западом и Востоком!
Когда он захватит Крым и подчинит немецкий Орден, Великая Литва протянется от моря и до моря, от границ Польши и до Волги, а то и до самого Камня, до Великих гор, за коими дикая Сибирь, неподвластная никому и пустая. Там — конец мира. Безбрежные леса, леса, и за ними ледяные горы на замерзших, мертвых морях… Вот очерк его земли! Его княжества? Смешно! Королевства! А то и империи!
Витовт задумчиво подобрал поводья, тронув коня изогнутою немецкою шпорой. Кругом текло, земля освобождалась от снега, и ему следовало срочно скакать в Киев, возглавить рать для великого похода, который вознесет его на вершину могущества.
В Киев уже стекались войска из разных земель. Подходили литовские князья со своими дружинами; с польскою конницей прибыли Сендзивой Остророг, Ян Гловач, воевода Мазовецкий, Абраам Соха, Пилип Варшавский, Вареш из Михова, заносчивый Павел Щурковский герба Грифита, Януш из Домброва, Фома Вержинок, герба Лагоды, Петр из Милославля и другие. Все паны, получившие земли в Подолии и Червонной Руси, во главе со Спыткой, вооружались и выступали со своими дружинами в поход. Шестьдесят тысяч ратного люда собралось под знамена Витовта. Да многие из них вели с собою стремянных, оружничих, конюших, поваров и прочую обслугу, у иного пана или рыцаря до десятка и до двух десятков душ, почти у всякого две, а то и четыре боевые лошади, не считая обозных, так что сила собиралась несметная с возами, возками, телегами, артиллерией растянувшаяся на много поприщ пути. Киев уже был наполнен и переполнен оружным людом, кони истоптали до коричневой жижи зеленые весенние луга, потравили зеленя. Разоставленные шатры окружили город подобно вражескому стану, и Васька, прискакавший в Киев со своею сотней по зову Бек-Ярыка, долго тыкался и искал, где же тут разместился татарский стан?
Шатры Тохтамыша оказались далеко за городом. Здесь густела невыеданная и не выбитая копытами трава и дышалось вольнее, чем в переполненном Киеве.
