Он принялся рассказывать о том, что все ныряльщики работают в парах. Один погружается на дно, а второй наблюдает за тросом, привязанным к поясу товарища. Разумеется, каждый из них мог задержать дыхание лишь на ограниченный промежуток времени. Среднее время нахождения под водой составляло пятьдесят секунд, хотя некоторым удавалась задержка дыхания почти на полторы минуты. А один ныряльщик прославился тем, что провел под водой целых шесть минут. Но Клинтон не поощрял подобное соревнование. Он считал, что каждый ныряльщик должен проводить под водой столько времени, сколько может. Эти люди и так постоянно рискуют жизнью.
Мы стояли на берегу, наблюдая за тем, как лодки одна за другой исчезают в темноте. Лунная дорожка, шорох пальмовых веток над головой, бесшумно скользящие по воде лодки — все это необычайно тронуло меня и врезалось мне в память.
— Я уверен, что ты принесешь им удачу, — произнес Клинтон. — Завтра нас ждет улов великолепных жемчужин.
Мы медленно вернулись домой. Перед нами возник бесшумный слуга, явившийся узнать, не нужно ли нам чего. Клинтон отпустил его, и мы вместе поднялись в спальню.
В спальне Клинтон усадил меня за туалетный столик.
— Это твоя первая ночь здесь, Сэйра. Она тебе нравится?
— Все это выглядит очень интригующе, — ответила я. — Интересно, где сейчас лодки.
— Они совсем недалеко отошли от берега. Когда они достигнут устричных отмелей, взойдет солнце. Мы пойдем на берег встречать их, когда они вернутся.
Он стоял у меня за спиной, а я смотрела на его отражение в зеркале. Его глаза светились странным светом, да и вообще он выглядел как-то загадочно.
Я резко обернулась к нему.
— Я ведь обещал тебе подарок, ты не забыла? — заговорил он. — Сегодня ты видела удивительно красивые жемчужины. Так что, думаю, ты сможешь оценить то, что сейчас увидишь. Теперь ты знаешь, каким цветом и блеском должен обладать по-настоящему классный жемчуг.
Он отвернулся от меня и открыл шкафчик. Внутри оказался сейф. Ловкими движениями он набрал какую-то комбинацию, и дверца сейфа отворилась. Клинтон извлек из сейфа футляр, коснулся пружины и крышка распахнулась.
Я обмерла. Внутри лежали две нитки жемчуга высочайшего качества. Фермуар был изготовлен из бриллиантов и представлял собой свернувшуюся кольцом змею с изумрудным глазом.
— Это… — изумленно выдохнула я.
Он взял колье из футляра и сделал шаг ко мне. Затем он развернул меня к себе спиной.
— Ну же, надень это, — скомандовал он. — Говорят, жемчуг преображает женщину.
— Это ожерелье необыкновенно похоже на…
Он усадил меня на стул и сам застегнул ожерелье у меня на шее. Я почувствовала прохладное прикосновение жемчужин к коже. Я взглянула в зеркало и увидела, что очень побледнела.
— Это копия… — начала я.
— Копия! — фыркнул Клинтон. — Неужели ты думаешь, что я способен подарить своей жене копию? Нет, милая, это оригинал.
Моя ладонь взлетела к ожерелью. Я увидела, как мои губы зашевелились, и услышала шепот:
— Этого не может быть! Это невозможно!
— Этот жемчуг идет тебе, Сэйра. Я уверен, что ни одной из женщин твоего рода он не шел так, как идет тебе.
— Я не понимаю.
— Неужели? А я считал, что ты узнаешь фамильную драгоценность, не успев на нее взглянуть.
— Но как?..
— Я вижу, что ты производишь в уме нехитрые расчеты.
Я развернулась к нему.
— Так это был ты! Это ты… украл ожерелье у Клитии!
— Да брось ты. Смею тебя заверить, что обмен был более чем справедлив.
— Ты похитил ребенка! Ты потребовал ожерелье в качестве выкупа! Мне следовало сразу догадаться…
— Да ну? Хорошего же ты обо мне мнения.
— Я о тебе того мнения, которым ты сам меня снабдил. Я не хочу эту штуку. Я верну ее Клитии.
— Ты ничего подобного не сделаешь. Эта «штука», как ты ее называешь, принадлежит мне.
— Я думала, что ты только что подарил мне это ожерелье.
— Ты же знаешь, что женщины рода Ашингтон получают это ожерелье лишь во временное пользование. Со временем оно перейдет к нашему сыну, и его станет носить его жена. Ну, ты и сама все знаешь…
Я хотела, чтобы он исчез с моих глаз. Я вспоминала искаженное страхом лицо Клитии, ту тревожную ночь, когда мы с ней не спали, а все говорили и говорили. Мы не находили себе места от страха за жизнь Ральфа, а за всем этим, оказывается, стоял Клинтон! Это был он! Он спланировал похищение малыша, чтобы заполучить ожерелье Ашингтонов. О! Я не сомневалась, что оно навлечет проклятие на голову всякого, кто будет им владеть.
Я схватила ожерелье, пытаясь сорвать его со своей шеи. Мне казалось, оно меня душит.
— Ты дьявол! — воскликнула я.
Он расхохотался.
— Именно за это я тебе и нравлюсь? — поддразнил он меня.
— Этого я тебе никогда не прощу… Я буду презирать тебя до конца своих дней.
— И тем не менее ты будешь неспособна передо мной устоять.
Я попыталась расстегнуть фермуар.
— Здесь необычный фермуар, его не так легко расстегнуть, — предостерег он меня. — Но я не хочу, чтобы ты так быстро снимала это восхитительное украшение.
— Я никогда не смогу надеть его на людях, — безжизненно прошептала я. — Его сразу узнают… и поймут, что ты — вор.
— Я хотел сказать, — продолжал Клинтон, как будто не слыша моей обличительной речи, — что я хочу, чтобы ты надевала это колье, когда мы будем оставаться наедине. Мне нравится, как оно лежит на твоей шейке, Сэйра. Я всегда мечтал это увидеть. Разве ты не чувствуешь, что оно твое? Жемчуг не предназначен для хранения в футляре. Его необходимо носить. И ты будешь носить его для меня, Сэйра, когда мы будем одни.
Я молчала и думала: я отдам ожерелье Клитии. Оно принадлежит ей.
— Ты должен был заполучить все! — воскликнула я.
— Я всегда хотел иметь все, — ответил он.
— Так не бывает.
— Прости, но вынужден с тобой не согласиться. Бывает, еще и как. Если ты чего-то хочешь, то ты просто берешь предмет своего желания, вот и все.
— Но ты ошибаешься, полагая, что заполучил все. Ты ведь женился на мне ради плантации, верно?
— Я женился на тебе, потому что хотел заполучить тебя.
— Из-за плантации.
— Плантация — это бонус, милая моя Сэйра. Но ты разгневалась. Еще никогда я не видел в твоих глазах столько ненависти. Это изумительно. Я обожаю, когда ты меня так ненавидишь… и все равно откликаешься на мою ласку… потому что не можешь устоять передо мной… несмотря на всю свою ненависть. Я с нетерпением ждал этого момента. Я абсолютно точно знал, как ты отреагируешь на это ожерелье, и я не ошибся. Я оказался прав до мельчайших деталей. Я хочу тебя так же сильно, как и в первый раз. Нет… гораздо сильнее. Сэйра! Как же хорошо нам вместе!
— Я не останусь под одной крышей с грабителем, способным причинить такую боль матери ради нескольких убогих жемчужин! — воскликнула я.
— Убогих жемчужин! Я удивлен, что боги Канди не поразили тебя насмерть за такое святотатство. Легендарное ожерелье, доставшееся одному из Ашингтонов в качестве благодарности за спасенную жизнь ребенка.
Ожерелье, дошедшее до тебя сквозь века, воплощение традиций рода Ашингтонов!
— Замолчи! — вскрикнула я. — Я не желаю этого слушать. Сними это с моей шеи. Положи его назад в коробку. Я все равно верну его Клитии.
— Неужели ты считаешь, что я приобрел это ожерелье только для того, чтобы ты его вернула? Оно твое, Сэйра, а ты моя жена, и ты будешь носить его тогда, когда я этого пожелаю.
Я смотрела ему в глаза и ощущала проклятое ожерелье на своей коже. Это было очень странное ощущение. Жемчужины казались мне живыми существами, все сильнее затягивающими петлю у меня на шее.
Если он оказался способен на это, значит, он способен на все. Вполне возможно, именно он пытался убедить меня в том, что я схожу с ума. Но почему? Для этого необходим мотив. Он никогда и ничего не делает просто так.
— Не думай, что ты всегда выходишь из борьбы победителем, — заявила я. — Ты ведь уверен, что плантация Ашингтонов теперь тоже твоя, верно? — Вдруг у меня в мозгу молнией блеснула догадка. Если бы меня признали слабоумной, контроль над плантацией перешел бы к нему. Что, если именно этого он и добивался? — Но она не твоя, Клинтон. И никогда твоей не будет. Она моя, а когда я умру, она достанется Клитии.
