— Я хочу знать правду, — заявила я, пристально глядя ему в глаза.

— Что на тебя нашло? — удивился он.

— Эта женщина, Анула, кто она тебе?

— Очень близкий друг.

— Ты хочешь сказать… твоя любовница.

— У меня с ней особые отношения.

— Она носит блистательный титул maîtress en titre. Во всяком случае, так ее назвали сегодня вечером.

— В самом деле? Звучит солидно. Я уверен, ей бы это понравилось.

— Это не понравилось мне.

— Милая моя, чем тебе не угодила Анула?

— Я хочу знать все.

— Тобой владеет ненасытная страсть к знаниям, моя дорогая. С чая ты переключилась на драгоценные камни, а теперь добралась и до моих добрачных связей. Ты понапрасну тратишь силы, милая. Сделанного не воротишь. Анула в течение нескольких лет была моей любовницей. Это были очень стабильные отношения. Ее приняло даже здешнее общество. Одно время я подумывал на ней жениться. Но я не очень одобряю смешанные браки. Надо думать о детях. Я понял, что должен найти себе английскую жену.

— С плантацией в придачу. Анула, несмотря на все свои совершенства, не могла предоставить тебе плантацию!

— Тут ты права. Не могла. И в этом твое преимущество.

— Я тебя ненавижу! — запальчиво воскликнула я. — Ты так холоден и… расчетлив!

— Если хочешь прийти к правильному решению, необходимо вначале произвести все необходимые расчеты.

— Ты приводишь меня в бешенство.

— Я знаю. Ты мне такая еще больше нравишься.

— А ты мне не нравишься вообще!

— Милая Сэйра, ты зря ревнуешь. Я понимаю, что Анула очень привлекательное создание, но…

— Вот и отправляйся к ней, а я вернусь назад, в Англию.

— Как? К тете Марте? Мне кажется, что со мной тебе будет лучше.

Я почувствовала, что вот-вот могу разрыдаться. Когда мы собирались на бал, я была почти счастлива, и меня так тронул его подарок… Но то, что я узнала сегодня вечером, оказалось настолько унизительно, что я места себе не находила от отчаяния. Я представляла себе все сплетни и слухи, которыми наверняка обмениваются члены подобного сообщества. Люди весь вечер наблюдали за мной, Клинтоном и Анулой. Я вспомнила, как она подобно пантере бесшумно вошла в спальню и застыла, наблюдая за мной.

Я сорвала с шеи украшенную сапфирами бархатку и швырнула на туалетный столик.

— Можешь отдать это Ануле! — крикнула я.

— Ей не идут сапфиры. Она носит рубины и… изумруды.

— Тогда подруге рангом пониже.

Он расхохотался и сгреб меня в охапку.

— Милая Сэйра, — прошептал он. — Тебе незачем меня ревновать. Ты здесь, со мной, я выбрал тебя, и именно ты стала моей женой. Пока мне хорошо с тобой, я не стану думать о других женщинах.

— Это что, ультиматум?

— Это идея. Задание для тебя. Ты можешь приложить усилия к тому, чтобы мне было не до любовниц.

— Убери свои руки!

В ответ он стиснул меня еще крепче. Я попыталась отпихнуть его, но безуспешно. К тому же это доставило ему удовольствие. Он обожал демонстрировать мне свое превосходство в физической силе.

— Я не потерплю жалости со стороны других людей! — крикнула я.

— Жалости? Они все тебе завидуют. Неужели ты этого не понимаешь?

— Я не имею в виду отвергнутых любовниц. Я случайно услышала разговор в саду. Миссис Гленденнинг…

— Эта женщина? Да она ядовитее кобры! Уверяю тебя, нет ни единого человека, кого она в чем-нибудь не обвинила бы.

— И все равно, мне это не нравится!

— Не надо было ходить в сад. Разве я не предупреждал тебя остерегаться змей? — Он обнял мое лицо ладонями и очень серьезно произнес: — Моя милая, милая Сэйра. Я познал много женщин. А как могло быть иначе? С Анулой мне было хорошо. Она — очень странное и загадочное создание. Я часто бывал в ее доме…

— В доме, который сам же ей и подарил…

— В доме, который я ей подарил.

— А те драгоценности, которые были на ней сегодня?

— И драгоценности, которые были на ней сегодня. Ты же знаешь, какой я щедрый.

— А теперь послушай меня! — воскликнула я. — Если ты ожидаешь от меня, что я стану мириться с супружескими изменами, то ты ошибаешься. Я здесь не останусь. Не то чтобы это задевало меня… лично…

— Неужели не задевает, Сэйра? Мне это кажется несколько аморальным.

— Ты можешь побыть серьезным? Я не допущу, чтобы меня жалели. Я не позволю меня унижать. И если я узнаю, что мне приходится делить тебя с другими женщинами, я уйду.

— Я не вынесу мысли о том, что ты опять живешь с этими злобными тетками.

— Я могу переселиться на свою плантацию. Тебе это в голову не приходило?

— Я приду за тобой, куда бы ты ни переселилась. Приду и заберу тебя обратно. Ты вышла за меня замуж и пообещала быть со мной в горе и в радости. Или ты забыла?

— Горя не должно быть слишком много.

Он крепко прижал меня к себе, и я почувствовала, что между нами опять вспыхивает страсть. Его настроение резко изменилось. Он стал серьезен, легкомыслия как не бывало.

— Милая моя Сэйра, — произнес он. — Я люблю тебя… Одну тебя. Пусть это так и остается. Все зависит только от тебя. Быть может, это самое прекрасное, что могло случиться в этой жизни со мной… и с тобой.

В такие моменты полной физической гармонии он мог заставить меня поверить во что угодно.

Наши гости уехали рано утром, и после их отъезда я отправилась на плантацию Ашингтонов поговорить с Клитией. Она уже ждала меня, потому что ей не терпелось обсудить бал.

— Мне кажется, все прошло успешно, — произнесла она. — Гости, которые оставались на ночь, уже уехали. Они тронулись в путь чуть ли не на рассвете. Они всегда так рано уезжают. Думаю, что твои сделали то же самое. Они остались очень довольны знакомством с тобой. Полагаю, что с некоторыми из них ты будешь теперь встречаться довольно часто. Но тебя что-то беспокоит, Сэйра.

Мы расположились в гостиной, и нам подали лимонад в высоких зеленых бокалах.

— Разве тебе не понравился бал, Сэйра? — озабоченно спросила Клития.

— Милая Клития, — заговорила я. — Ты так ради меня старалась, стремясь наилучшим образом представить меня здешнему обществу, и бал удался на славу.

Я посмотрела на ее встревоженное лицо и вдруг решила поделиться с ней своими сомнениями.

— В саду я случайно подслушала разговор о Клинтоне и этой женщине, Ануле.

— О Боже! — на ее лице отразилось участие. — И зачем только она приходила! Я никогда ее не приглашаю, но она приходит, когда ей самой вздумается. Клинтон иногда привозил ее с собой, и никто не осмеливался отказаться принять ее, опасаясь поссориться с ним… и, возможно, с ней тоже.

— То, что я услышала в саду, говорила миссис Гленденнинг.

— Это завистливая и злобная женщина. Она всех готова очернить.

— Разговор шел о том, что гостей шокирует присутствие Анулы. Из него следовало, какие отношения связывали ее с Клинтоном. Вчера вечером, после бала, я высказала ему свои претензии.

— О Сэйра!

— Не беспокойся, мы с Клинтоном отлично поняли друг друга. Я дала ему понять, что не потерплю продолжения этих отношений.

— Я уверена, что ему это и в голову бы не пришло.

Милая Клития! Я поняла, что ее связывают с Сетом гораздо более традиционные отношения, чем те, что сложились между мной и моим супругом.

— Как жаль, что до тебя дошли сплетни, распускаемые этой женщиной.

— Я побеседовала с Анулой в твоей спальне, — произнесла я. — Она вручила мне подарок. Я его у тебя забыла. Она вошла в комнату, пока я поправляла прическу. Мы очень мило поговорили.

Клития нахмурилась.

— Что тебя тревожит? — спросила я.

Клития заколебалась, но потом ответила:

— Анула — очень страстная женщина. Они с Клинтоном часто и бурно ссорились. Она его безумно ревновала. Однажды она даже попыталась его убить. Она ударила его ножом и серьезно ранила. Этот скандал поспешили замять, но я об этом не забыла. Ты же знаешь, что Шеба приходится ей теткой. Шеба рассказала мне, что Анула — реинкарнация одной из древних королев Цейлона. Такая королева действительно была. Королева Анула. Я об этом читала. Это первая королева Цейлона. У нее было множество любовников, и она даже отравила пятерых из них. Ее заживо сжег пасынок, которого она тоже планировала отравить, чтобы расчистить дорогу к трону своему сыну.