Ее проницательные глазки обежали меня ног до головы и остановились на сапфирах.

— Божественные камни! — возопила она. — Даю голову на отсечение, это подарок любящего мужа!

— Не стоит так неосмотрительно бросаться своей головой, миссис Гленденнинг, — предостерегла ее я.

— Вы хотите сказать, что я ошибаюсь? Но кто еще мог осмелиться… Позвольте сообщить вам, миссис Шоу, что с вашим супругом шутки плохи. — Она придвинулась поближе. — Вы не найдете здесь ни одного человека, готового перейти ему дорогу. И не хотела бы я оказаться на месте того, кто все же рискнет это сделать. Для этого нужна незаурядная отвага… Ох уж эти мужчины. Законы, писанные для нас, женщин, не для них. И их это вполне устраивает. Ага, а ваша сестра надела знаменитое жемчужное ожерелье. Оно чрезвычайно занимает моего супруга.

Клития услышала эти слова, и я заметила, как она нервным движением коснулась ожерелья.

— Миссис Блэндфорд, — продолжала назойливая дама, обращаясь к Клитии, — Реджи надеется, что вы позволите ему взглянуть на него поближе. Мы столько о нем слышали.

— Стоит мне его надеть, и тут же начинаются эти разговоры, — ответила Клития.

— Ну конечно, ведь вам в наследство досталась поистине бесценная вещь. Украшения всех дам в этой комнате, должно быть, не стоят и малой его части.

Клития отвернулась. Ей очень досаждали разговоры об ожерелье, а у меня миссис Гленденнинг с каждой минутой вызывала все более острую антипатию. Встретившись взглядом с судебным исполнителем, я улыбнулась. Он направился ко мне, а я сделала шаг к нему, исключая из нашего общения миссис Гленденнинг.

Это был очень обаятельный джентльмен. Он сообщил мне, что прибыл на Цейлон лет двадцать назад, и остров успел стать ему родным домом. Он ездил на свою старую родину раз в пять лет или немного чаще. Родственники с нетерпением ожидали каждого его приезда, впрочем, как и он.

— Сегодня здесь присутствует несколько сингальцев, — говорил он. — Но в основном тут собрались англичане. По большей части эти сингальцы находятся на государственной службе. Некоторые из них — потомки благородных кандийских родов.

— Женщине поистине прекрасны в этих своих сари, — заметила я. — Я надеюсь, что мне удастся со всеми познакомиться. Ведь именно для этого моя сестра и организовала этот бал.

— Я уверен, что все будут стремиться с вами познакомиться. А вот и Реджи Гленденнинг. Он у нас дорожный инженер, и вся железная дорога находится в его ведении. Ветка, соединяющая Канди с Коломбо, для нас необычайно важна.

Меня представили Реджи, оказавшемуся скромным маленьким человечком. Ну еще бы. Иначе он не смог бы существовать рядом с такой женой.

Он долго и подробно рассказывал мне о своих обязанностях, оказавшихся невыносимо скучными. Однако стоило ему заговорить о жемчужном ожерелье Клитии, как я тут же встрепенулась и прислушалась.

Он сообщил мне, что его всегда необычайно занимало жемчужное ожерелье Ашингтонов. Однажды он заглянул в гости к моему отцу, и тот извлек ожерелье из обитого крокодиловой кожей футляра, чтобы показать его гостю.

— Я еще никогда не видел подобного жемчуга, — рассказывал он. — Жемчужины так сияли. Мне кажется, таких во всем мире не сыщешь. Я слышал, что они стали подарком одного из правителей Канди своей невесте. Но девушка умерла при родах, и ожерелье обрело дурную репутацию приносящего несчастье. Потом они достались Ашингтонам и получили название «ожерелья Ашингтонов». Я хочу обратиться к миссис Блэндфорд с просьбой. Надеюсь, она позволит мне еще разок взглянуть на это ожерелье получше. Меня всегда интересовал жемчуг. Мне хотелось бы владеть устричной отмелью, но мне, как инженеру, не удастся заниматься еще и бизнесом.

«Конечно, нет, — подумала я, — особенно, если ваша властолюбивая жена хочет, чтобы вы оставались инженером».

— И все же я попрошу миссис Блэндфорд показать мне ожерелье при свете дня.

— Я уверена, что она будет счастлива выполнить вашу просьбу.

— Она красивая женщина, — с чувством произнес мистер Гленденнинг, и я не могла с ним не согласиться.

Клития подоспела мне на выручку.

— Сэйра, скоро начнутся танцы, — сказала она, — и тебе придется потанцевать буквально со всеми.

Когда танцы начались, Клинтон оказался рядом со мной.

— Первый танец мы должны танцевать вместе, — заявил он.

— У меня очень мало опыта, — смутилась я. — В Грейндже никто никогда не танцевал. Хотя меня кое-чему научила Селия Хансен. Мы с ней танцевали в классной комнате.

— Значит, нам придется помогать друг другу. Я и сам грациозен как слон в посудной лавке.

Он обхватил меня руками и попытался закружить в вальсе. Я осталась собой довольна: выяснилось, что я обладаю некоторым чувством ритма, чего о Клинтоне сказать было нельзя.

— Сегодня ты счастлива, — отметил он. — Наверное, тебе нравится этот организованный в твою честь праздник.

— А тебе?

— Я предпочитаю быть с тобой наедине. — Я рассмеялась, а он продолжал: — У людей бывают странные представления о наслаждении. Вот ты, например, почему-то получаешь удовольствие от ковыляния по залу со своим слоноподобным муженьком, оттаптывающим тебе ножки…

Он покрепче прижал меня к себе.

— Но все это рано или поздно закончится, и мы с тобой выедем в благоухающую экзотическими цветами ночь и отправимся домой…

— Я вижу, такие мероприятия располагают тебя к сентиментальности, — улыбнулась я.

— А я вообще сентиментальный человек, просто я привык скрывать свою уязвимость под гранитной оболочкой в ожидании того, что явится моя принцесса и разбудит своего принца поцелуем.

— Мне кажется, тебе плохо идет роль спящей красавицы.

— Да, пожалуй, я забрел не в ту сказку. Как насчет «Красавицы и чудовища»?

Я громко расхохоталась.

— Кажется, мы начинали с «Детишек в лесу».

— Ах да, с тех самых, которые никак не могли выйти из чащи.

— Так недалеко до «Ганзеля и Гретель». Помнишь, они нашли пряничный домик, где их ожидала ужасная участь. Тут тебе придется сменить роль и стать ведьмой. Ведь это ты заманил меня туда, преследуя корыстную цель. О, что за вздор мы несем?

— А ведь все смотрят только на нас. Знаешь, о чем они друг друга сейчас спрашивают? Неужели Клинтон Шоу так влюбился в эту женщину, что сделал ее своей женой?

— А ты, похоже, пользуешься репутацией дамского угодника?

— А я вижу, что ты за недолгое время успела собрать много информации, причем не только о чае.

Вальс окончился, и мы вернулись к своим стульям.

После я протанцевала жизнерадостную польку с сэром Уильямом, а Реджи Гленденнинг стал моим партнером в лансье. Партнершей Клинтона была удивительно красивая черноволосая женщина в алом сари, украшенном золотистым орнаментом в греческом стиле. Ее пышные волосы были уложены в высокую прическу, в которой поблескивали рубины. Она отличалась от других сингальцев, и я подумала, что в ее жилах, как и в жилах Клитии, течет европейская кровь. Благодаря этому она так же, как и Клития, очень выделялась среди своих соплеменников. Только эта женщина была высокой, хотя и не такой высокой, как я, необычайно грациозной, и в ней угадывалось что-то едва уловимое, чему я не могла подобрать названия. Это была самая яркая женщина на балу.

Похоже, она достаточно близко знала Клинтона, и я вдруг поняла, что она одна из немногих, кого мне не представили.

Улучив момент, я поинтересовалась у Клитии, кто это такая.

— Это Анула, дочь Нанкина.

— Ага! — воскликнула я. — Знаменитая Анула! Она и в самом деле не такая, как все. Но ты не сказала мне, что пригласила ее.

— Видишь ли… я ее не приглашала.

— Ты хочешь сказать, что она явилась без приглашения!

Клития явно была не в своей тарелке.

— Понимаешь, она уже много раз бывала на подобных вечеринках… Скорее всего, ее кто-то привел, и…

— Клития, — перебила я ее, — я ничего не понимаю.

— Анула отличается от остальных членов своей семьи. Они все на нас работают. Анула никогда ни на кого не работала. У нее есть собственный дом на плантации. И экипаж у нее тоже есть…