К сожалению, кроме вышеприведенного плана, не сохранилось никаких данных об этом доме, но так как А. В. Олсуфьев купил его у наследников умершего немецкого банщика Кентнера, и, видимо, не перестраивал, а Кентнер построил этот дом около 1742 года, то, очевидно, дом не выделялся своей архитектурой. Это был обычный для того времени двухъэтажный на подвалах со сводами каменный дом, выстроенный по тем планам, которые выдавались из канцелярии от петербургского строения.
Мы подчеркнули, что дом «английского купца Кленка» представляет интерес для петербуржца; поясним это наше замечание. В 70—80-х годах XVIII столетия этот дом принадлежал графу Соллогуб, от которого купил купец Кувшинников, а в 40-х годах XIX столетия от последнего приобрел глазной врач Лерхе, былая медицинская знаменитость города Петербурга. Из биографии Александра Ивановича Герцена видно, что в свое педолгое пребывание в Петербурге он прожил на Большой Морской в доме Лерхе. Это обстоятельство и побудило переменить название «Морская улица» на улицу Герцена. И это название вполне подходит к одной из самых оживленных улиц Петрограда — имя Герцена заставляет вспомнить тот «Колокол», что властно гудел хотя и заграницею, но его звон отзывался на родине в многострадальной России...
В Морской улице есть еще один дом, также связанный с историей вашей общественности,—в настоящее время в этом доме (второй от Кирпичного переулка по левой стороне Морской, идя от Невского проспекта) помещается телефонное управление: до перехода в руки города, дом этот принадлежал министерству иностранных дел, в XVIII веке им владели два графа, два больших деятеля Екатерининской эпохи — сперва граф Панин, а потом граф Завадовский. Так вот, когда этим домом владело министерство иностранных дел, здесь жил Ахшарумов, один из участников пятниц Петрашевского, — из этого дома он был увезен в Петропавловскую крепость.
Наконец, в отношении архитектурном заслуживают упоминания дом, бывший Лобанова-Ростовского, затем Яхт-Клуб, построенный Монфераном, и громадное здание бывшего министерства государственных имуществ, постройка архитектора Ефремова...
По Морской улице мы выходим на Мариинскую площадь. 25 июня 1859 года был открыт на этой площади памятник Николаю I. Строился этот памятник всего три года, проект его был утвержден всего-навсего 2 мая 1856 года, скоропалительность, как видим, изумительная!
Проект памятника был составлен архитектором Монфераном, который не мог за своею смертью (28 июня 1858 года) закончить постройку этого памятника, последний год его доканчивал архитектор Ефимов. Осенью 1856 года начали бить сваи под фундамент, в январе 1857 года была закладка памятника, 28 декабря 1857 года положили первый камень пьедестала, а в январе 1859 года уже заканчивали мраморную часть пьедестала. Пьедестал памятника состоит из 118 отдельных камней, соединенных между собою. Материалом служило: для самого низа пьедестала красный финляндский гранит, далее шел серый сердобольский гранит, затем — главная часть пьедестала темно-малиновый шоханский порфир, который увенчивался белым итальянским мрамором. Высота пьедестала 22 аршина. Конную статую Николая I в парадной конногвардейской форме и в кирасе изваял академик Клодт—квадрига которого на Нарв ских воротах и копи на Аничковом мосту известны каждому. Изваяние статуи было закончено летом 1857 года, к отливке приступили весною 1858 года. 21 февраля 1859 года статуя была готова и красовалась в здании академии художеств; 19 мая приступили к перевозке этой статуи: она была перевезена на деревянной платформе на катках; человек 60 рабочих тянули за два каната, приклепленные к подножью статуи; возбуждал большое опасение подъем на Николаевский мост, но его прошли благополучно, и статуя была доставлена на Мариинскую площадь. 23 мая статуя также успешно была поднята на пьедестал. С этого дня на Мариинской площади стало заметно особенное стечение народа, который заглядывал под полотняное покрывало, закрывавшее статую. В работах памятника принимали участие еще два академика Залеман и Рамазанов, на долю которых выпала работа по украшению; ими сделаны трофеи из орудий, четыре барельефа, изображавшие важные события из царствования Николая, и четыре эмблематические фигуры — правосудие, сила, мудрость и вера. Российское подхалимство нашло яркое подтверждение в этом случае: в лицах этих фигур — как писалось в то время — сохранены черты близких в бозе почившему императору особ августейшей фамилии—что означало, что правосудием, верою, мудростью и силою были изображены жена и дочери Николая I[465]!
На Мариинской площади, на углу Малой Морской, по обеим сторонам Синего моста и против Мариинского дворца были устроены трибуны для публики — места на этих трибунах продавались за очень высокую цену; так ложа на 7 персон стоила 100 р., стулья 25 р., последнее место стоять 1 р. Воспользовались этим случаем и владельцы домов на Мариинской площади, сдавшие окна и балконы на день 25 июня, при чем цена за окно достигала 100 р. Наконец оптические магазины, в свою очередь, публиковали о прокате зрительных трубок (по современному биноклей) по цене от рубля до 5 рублей.
Самое открытие памятника происходило по особому церемониалу с большим торжеством и великолепием. Присутствовала царская фамилия, придворные, дипломатический корпус, гвардия. Дворцовые гренадеры в своих мохнатых шапках стояли двумя шпалерами от южных дверей собора вплоть до памятника. Многотысячная толпа зрителей занимала трибуны, толпилась за рядами войск, даже самые крыши, — писал хроникер того времени[466], — унизались, как бусами, разноцветными дамскими зонтиками, и над всем этим ярко светило летнее солнце. В момент открытия памятника раздался залп с Петропавловской крепости, с расположенных по Неве между Николаевским мостом и Зимним дворцом в три линии канонерок и из всех орудий, находящихся при войсках, а на колокольне Исаакиевского собора и ближайших церквей начался торжественный перезвон.
Конечно, без всякого шума и трезвона 16 мая 1860 года[467] был открыт на той же площади Исаакиевский сквер, его разбили очень скоро в течение чуть ли не одного весеннего месяца. В это же время окончили последнюю заботу о памятнике, окружили его решеткою, решетка была заказана известному фабриканту Шопену за 16.614 рублей.
Возвращаемся снова на Невский проспект. Исчез безвозвратно любопытный угловой дом на солнечной стороне Невского проспекта против Адмиралтейства. Теперь на этом месте возвышается здание бывшего главного штаба. А с 1768 года[468] по 1844 год[469] здесь был интересный дом Вольно-Экономического общества. На гравюре Лори ясно виден этот трехъэтажный завернутый полукругом дом, причем на самом углу, во втором этаже был большой открытый балкон. 11 июля 1768 года из собственных средств Екатерины II было пожаловано на кирпич для строения дома Вольно-Экономического общества 3.250 рублей. Но этих денег недостало, средств у Вольно-Экономического общества, как вообще у российских культурных начинаний, было мало, несмотря на то, что в число членов этого общества входили самые богатейшие люди России, и общество не могло закончить постройкой свой дом. И оно решилось сдать его на несколько лет в аренду, с тем, чтобы арендатор выстроил этот дом. Таким арендатором стал петербургский нотариус Перкин, и дом Вольно-Экономического общества был известен петербуржцам, как дом Перкина, а вовсе не как дом Вольно-Экономического общества. И не зная этого обстоятельства, можно подумать, что на Невском проспекте в период 1772—1782 года были два дома — дом Перкина и дом Вольно-Экономического общества, так как этот дом фигурировал под этими двумя владельцами, только сохраняя свое положение «против Адмиралтейства» и свой номер — № 83.
