Мне тут нечего делать.

Я чувствую теплую и знакомую руку Джейми в своей, его голос напоминает мне, что я все еще существую, хоть тупица меня и не замечает.

— Идем.

Мама подает мое пальто Джейми, и говорит мне: «Увидимся дома», а потом Джейми уводит меня от всего этого. Мы выходим на стоянку через заднюю дверь. Февральский ветер бьет мне в лицо — ледяной, обжигающий — и наполняет мои легкие истинным духом Дня Святого Валентина. Джейми набрасывает пальто мне на плечи и как обычно открывает мне дверь машины. А потом мы просто уезжаем.

Глава 13

— Ты в порядке?

Мы в машине Джейми, едем на поле для гольфа. Луна светит так ярко, что можно разглядеть примятую траву на поле. В последний раз мы с Джейми были здесь в День Святого Валентина два года назад, и тогда все было покрыто снегом. На этот раз просто чертовски холодно.

Не отвечаю ему. Я одновременно и понимаю и не понимаю, что сегодня произошло. Я провалилась, и меня выгнали. Я это заслужила. Изо всех сил стараюсь не заплакать. Хочу реагировать стойко, как профессионал.

У меня в миллионный раз звонит телефон. Мне даже не нужно смотреть, кто звонит — это Энджело. Я игнорирую его звонки.

— Не хочешь с ним поговорить? — спрашивает Джейми.

— Не о чем говорить. Он злится на меня за то, чего я не могу контролировать. Я не слышала себя, а если ты себя не слышишь, ты косячишь. То же самое, как подпевать радио с затычками в ушах. Это невозможно.

Все, что я говорю — правда, но я упускаю один очень важный факт: я не готовилась. Просто не готовилась. И до сих пор не понимаю, почему.

— Это не твоя вина.

— Этот как-там-его так не думает.

Кого волнует, что думает этот придурок? — презрительно говорит Джеими.

— Ты не можешь решить за меня, — наконец отзывается он.

Его враждебность направлена на меня, словно я сделала что-то не так. У меня не то настроение, чтобы это терпеть — только не сегодня, не после событий последних недель.

— Тогда сдавай экзамены и сам решай свои проблемы, — говорю

я.

Я уже готова добавить, что не люблю поражения сильнее, чем он, когда он открывает фляжку и пьет. При том, что он должен отвезти меня домой. При том, что он обещал не подвергать меня опасности.

Мне потребовалось много времени, чтобы признать, что у моего брата проблемы. Неужели я делаю ту же ошибку с Джейми? И если в моей жизни целых два человека — два человека, которых я люблю — с зависимостями, говорит ли это что-то обо мне?

— Джейми, убери эту штуку.

Он выигрывает время, делая глоток, потом закрывает фляжку, бросает ее в бардачок и слишком громко хлопает его дверцей.

— Ты говорил, что не будешь пить, когда ездишь со мной.

— Да, прости, — говорит он. — Я не подумал.

— Ты пьешь и садишься за руль, да… когда меня нет рядом.

Чувствую, что злю его.

— Пару глотков после смены, — отвечает он таким тоном, будто говорит «нет, я не пью за рулем».

— Той ночью, когда я ждала у твоего дома, ты выпил больше, чем пару.

— С тех пор больше ни разу.

— А как это вино на выставке?

Он поворачивается ко мне.

— Ты мне будешь выговаривать за ту выставку?

В его голосе есть какой-то надрыв, который мне не нравится, и я вижу, что могу все испортить. Убираю обвинительную интонацию.

— Я просто за тебя переживаю. Когда ты сказал, что я буду делать со своей жизнью что захочу, это звучало так, как будто у тебя в жизни такого не будет. Провал на одном дурацком тесте — еще не приговор. Снова походи на спецкурс Кэмбера, а потом опять сдай тест. Научиться сдавать тесты — это… Джейми бьет кулаком по рулю.

— Заткнись, Роуз!

Я вижу облачка от нашего дыхания в машине. Здесь тихо, шумит только ветер и ветка, задевающая мою дверь.

Когда шок проходит, я обнаруживаю, что я в бешенстве. Хочется стучать кулаками по приборной панели, пинаться, визжать и разнести к черту всю машину, потому что я знаю — ему будет от этого больно. Но я так не делаю. Просто говорю:

— Не говори мне заткнуться. Никогда.

Через секунду он включает обогрев.

Еще через секунду он тянется к моеи руке.

Я отстраняюсь. Раньше я никогда не чувствовала себя беззащитной рядом с Джейми, но сейчас чувствую. Я могу обвинить во всем алкоголь, но я знаю, что алкоголь не заставляет людеи действовать против своей воли. Он просто дает им разрешение делать то, чего они обычно боятся или стыдятся.

Назовешь меня слабаком, если я еще раз не сдам? — он пытается поддразнить меня, но после такого я не реагирую.

— Когда я верю в тебя, — начинаю я, стараясь говорить спокойно, — ты меня затыкаешь. Снова и снова.

Он запускает руку в волосы, а потом я вижу, как он бросает взгляд на бардачок.

— Ого. Так это я довожу тебя до алкоголизма, да?

Иногда, он смотрит на меня, и выражение его лица становится мягче. — Шучу. Извини, что сказал «заткнись». Иди сюда.

Я прислоняюсь к нему и позволяю себя обнять, хотя мне этого не хочется. Во-первых, он извинился за слово «заткнись», а не за то, что прекратил разговор об экзаменах. Во-вторых, позволив себя обнять, я ушла от разговора о том, почему при мысли о будущем ему хочется выпить.

Я принимаю решение — пора рассказать ему про Лос-Анджелес. Возможно, я была неправа, думая, как это на него повлияет, может именно такой выход ему и нужен. Лос-Анджелес поможет нам обоим выбраться из дыры неудач, куда мы провалились.

— Помнишь, пару недель назад я была у Дирка, когда началась вся эта фигня с видео? — я делаю глубокий вдох. — Он сказал, что хочет, чтобы мы переехали в Лос-Анджелес в конце года.

Джейми не говорит и не двигается. Я даю ему много времени, чтобы что-нибудь сказать. Он молчит. Я продолжаю:

— Не знаю, что решит мама, особенно теперь, когда она поняла, что близость к Дирку значит открытость ее личной жизни. Отстойно будет начинать все с нуля в последнем классе. Но когда я серьезно об этом задумываюсь, я понимаю, что в Юнион есть только одно, без чего я не смогу жить.

Я жду, что он не даст мне договорить, но снова — тишина.

— Ты… хочешь знать, что это? спрашиваю я, слегка поворачиваясь, чтобы видеть его лицо.

Он, наконец, смотрит на меня с непонятным выражением лица. Я сжимаю его ладонь, лежащую на моем плече.

— Это ты, Джейми. Ты — единственное в Юнион, без чего я не смогу жить. Поэтому я никуда не поеду, если ты тоже не поедешь.

Он не говорит ничего из того, что бы сказала я, будь на его месте, и неважно, насколько жалко это бы выглядело. Меня накрывает разочарование. Неужели я серьезно думала, что он будет умолять меня остаться? Скажет, что не может без меня жить? Что с ума сходит от любви?

Если я так думала, значит, у меня уже крыша поехала. Джейми — не из тех парней, которые бурно выражают свои чувства.

Но в какой-то момент я вижу золотистый проблеск в его глазах. Вижу, что он думает о том, чтобы собрать вещи, уехать на другой конец страны и начать все заново в большом городе, где люди не знают его, как парня, которого выгнали из школы перед самым выпуском. Мое сердце бьется где-то в горле.

Потом этот блеск больших возможностей исчезает.

Примерно через минуту он целует меня в лоб и не убирает губы, говоря:

— Круто, что ты хочешь, чтобы я поехал.

Я пытаюсь уцепиться за этот блеск в его глазах и слегка усмехаюсь, хотя мне приходится бороться с собой, чтобы все ему не высказать.

— А я услышала: «Удачи в Лос-Анджелесе, Роуз. Приятно было пообщаться».

— Ты знаешь, что я этого не говорил.

— Ты именно это и сказал. Я не поеду, если ты не…

— Роуз…

— Ты — лучшее, что со мной когда-либо случалось.

Он просто качает головой, как делает всегда, когда считает, что я говорю бред. Я разочарованно вздыхаю, когда он крепко обнимает меня.

— Я не сказал «нет», — говорит он.

Но он и не сказал «да».

Он начинает целовать меня в шею, а я уже слишком измотана, чтобы обвинять его в отвлекающих маневрах. Джейми всегда знал, как меня нужно целовать, чтобы увести от темы разговора, и даже после того, как я поняла его тактику, она продолжает действовать.