Герои не успели постареть.

Они – земли сиянье и свеченье.

Уснули у притихших батарей

Давно уже минувшего сраженья.

Они ушли в тот вечный переплав

Лугов с цветами, пашни с перегноем,

Зеленою ракетой отпылав –

Последнею, сигнальной перед боем.

Они остались в памяти земной

Пехотой на Синявинских болотах,

Подлодкой, не вернувшейся домой,

Иль раненным смертельно самолетом.

Невесты их, с другими постарев,

Других любили, о судьбе печалясь…

Они же, в танках факельных сгорев,

С их душами пред Богом обвенчались.

На дне окопного оврага

Добыл я гильзу из стены.

А в ней – истлевшая бумага,

Письмо, пришедшее с войны.

Должно быть, кто-то перед боем

Смочил графит карандаша

И с перемазанной губою

Писал как думал – не спеша.

Вручал слова бумаге бренной,

Писал, склоняясь к фитилю…

И вот слова сожрало время,

И лишь одно сквозит: «Лю-блю…»

Одно осталось… Но упрямо

Горит сквозь все, что в жизни есть!..

Что он «лю-бил…»? Отчизну? Маму?

Иль ту, которую?.. Бог весть.

Любил, и все. Не по приказу.

А по приказу – он в тот раз,

Наверно, встал и умер сразу.

И вот воскрес. Во мне. Сейчас.

Имен здесь больше, чем цветов,

Хотя на кладбище весна.

Сдержать слезу я не готов –

Пускай, живительна она.

Я в общей памяти тону –

Здесь крест и красная звезда.

Кладбище, верно, потому

Зовется братским – навсегда…

С полей боевых Подмосковья

Тот прах безымянный был взят,

Пропитанный праведной кровью

Отчизну спасавших солдат.

Останки украинцев, русских,

Грузин, белорусов слились

В одном солнцедышащем сгустке,

Сгустившем до бренности жизнь.

Но вечен огонь – над ними,

Которые вместе лежат,

Приняв Богом данное имя –

Одно – Неизвестный солдат.

Скорбный праздник в моей Отчизне.

Солнце – вечный огонь небес.

Над могилою братской – крест:

Символ смерти и символ жизни.

Есть день в Отечестве моем.

Он не похож на все иные.

К могилам братским мы идем,

Надев костюмы выходные.

Пред теми, кто войной убит,

Стоим, глотая горький ветер…

Цветы кладут на мрамор плит

В молчанье строгом наши дети…

Весной сменяется весна…

Но тем священнее минута,

Когда родные имена

Мы шепчем в грохоте салюта…

Золотом на мраморе впечатаны

Воинов-героев имена,

Словно бы с небес теперь звучат они,

Для того чтоб помнилась война.

Чтобы память не была короткою,

Как бы жизнь ни стала хороша,

И не только пляскою да водкою

Поминать – чтоб плакала душа!

Память эта вечная, печальная,

Для страны была бы как броня…

Потому сегодня не случайно я

Снова у священного огня.

День Победы.

Плакать некому.

Все лежат в сырой земле.

Всей квартирой переехали

На Смоленку в феврале.

Разорвал осколок раму,

Вьется лента на окне.

Я теперь увижу маму

Ночью белою во сне.

Как светло!..

Летят ракеты.

Дом дрожит,

Дрожит стекло.

Подо льдом так незаметно

Мое детство утекло.

«Я жива, но не играю,

Я квартиру стерегу».

Я о маме вспоминаю

И заплакать не могу.

Лежат в земле солдаты –

Ты надписи прочти:

Одни и те же даты

У каждого почти.

О жизни и о смерти –

Про все один ответ…

И каждый жил на свете

Каких-то двадцать лет.

Над цифрами скупыми

Тень облака легка,

И черточка меж ними

Как выстрел коротка.

Солдата не возьмешь на пушку,

Будь то хоть госпиталь, хоть храм.

Так в алюминиевую кружку

Налей наркомовских сто грамм.

Пускай с пластинки патефонной

Опять звучит военный марш,

Пускай послушает Верховный

Главнокомандующий наш!

Посыплем солью ломтик хлеба:

Давай за Родину до дна!

Товарищ Сталин смотрит с неба,

И вся страна ему видна.

Надела Русь венок терновый,

В огне канун и аналой.

Горит Кавказ войною новой.

Весь озверел захватчик злой.

Поля все вымокли от крови,

Хлеба сечет железный дождь…

Товарищ Сталин хмурит брови,

Генералиссимус и вождь.

Восславь, воинственная муза,

Кто спас Москву и Ленинград:

Народ Советского Союза

Да Красной армии солдат.

Война была святой, но страшной,

И не забудут старики,

Как в бой ходили рукопашный,

К винтовкам привинтив штыки.

Нам ложка дорога к обеду:

Эх, не забуду старшину!..

Давайте выпьем за Победу

В Отечественную войну!