53.

Продолжение рассказа седьмого узника

Удар.

Еще удар.

Камаким почти нащупал заветный язычок внутри замка, как обломалась отмычка-щепка.

Зубы вновь вгрызлись в дерево, откалывая куски.

Удары сыпались пустынным дождем, раскалывая... галеру.

Вот их закрутило, и волна, большая волна почти залила трюм.

По счастью, переменчивому, как настроение красавицы воровскому счастью, зубы Камакима-вора откололи следующий кусок щепки нужной длины и - он надеялся - прочности.

Сильно надеялся, ибо галера, добротный корабль под ногами, да и вокруг Камакима начал... разваливаться. Расходились доски обшивки, образуя темные щели, трещал пол, и соленая холодная вода уже не стекала с него, или в него, а поднималась, снизу, или это они опускались в нее.

- Тон-нем!!

Крик разнесся трюмом. И десятки рук задергали цепь. Десятки глоток обратились к Люфти с проклятиями, просьбами, мольбами, чтобы он выпустил их.

Но где усталый праведными трудами Люфти-надсмотрщик? Где неутомимый владетель колотушки и повелитель натянутой шкуры? Нет их. Спасают свои жизни, ибо собственная шкура куда ближе к телу.

Пальцы, ловкие пальцы Камакима вновь нащупали замок, что оказался теперь в воде. Это не беда. Так даже лучше, привычнее. Камаким может работать с закрытыми глазами, в темноте.

Еще бы не дергали цепь...

Щепка уперлась в язычок.

Аллах помоги!

Хотя и не мог - Камакиму показалось - слышал его. Милый слуху, а куда больше сердцу - щелчок - путь на свободу.

И пальцы уже поднимают дужку, освобождая кольцо, и руки уже тянут цепь, высвобождая закованную ногу.

А вода добралась до груди.

И руки уже гребут туда, наверх, к выходу. Хотя, в расползающейся галере, чего-чего, а выходов было хоть отбавляй. Хочешь - наверх, хочешь - вбок, а для особых ценителей, можно и вниз, под днище.

Выбравшись на палубу, Камаким прыгнул за борт, в аккурат на головы барахтающегося экипажа.

Экипаж орал и молился.

А этим-то чего неймется? Они ж не прикованы.

Чего неймется, Камаким понял почти сразу, как и причину их неожиданного крушения.

Ибо причина эта стояла, или висела прямо над ними, и была огромна, клыкаста и рогата.

Камаким никогда не видел джиннов. Признаться честно - никогда особо и не верил в них. Не потому, что не понимал, как такое огромное существо может поместиться в небольшом кувшине или лампе, а потому что привык всего в жизни добиваться сам. Потереть лампу и получить все, что хочешь это, конечно, хорошо... в сказках. А в жизни, чтобы получить хоть что-нибудь, надо хорошо поработать руками, а не просто смахнуть пыль с медных боков.

Но сейчас, Камаким понял, над ним, ними летал именно джинн. Красная кожа переливалась огнем, огромные руки опускались в воду и поднимались, сжимая очередного человека.

Несчастный орал и брыкался.

Хотя, почему несчастный?

Может, джинн их спасает?

Отчего-то, Камакиму не хотелось быть спасенным таким образом.

"Спасенных" джинн прятал себе под мышки.

Камаким еще молился Аллаху, а красная рука уже подхватила его, вытаскивая из воды.

"Так я оказался здесь, на этом острове, - закончил свой рассказ седьмой узник. Меня и других людей, кто был спасен при крушении галеры, которую сам же спаситель и разрушил, джинн перенес на этот остров, в эту пещеру. Друзья они с Гулем что ли, вот и кормит. Многие из команды уже съедены. Оставшимся предстоит последовать за ними. Вот и вся история от начала до... где конец - Аллах лучше знает".

54.

Продолжение рассказа третьего узника

Как я уже говорил, купив дом, я вернулся в хан и перенёс все свои богатства и вещи в тот дом, и пошёл на рынок, и взял то, что было нужно для дома из посуды, ковров и другого, и купил слуг, в числе которых был маленький негр для дома.

Когда Ситт Шамса вошла в этот дом, она почувствовала запах своей одежды из перьев, в которой она летала, и узнала, в каком месте она находится. И она захотела её взять и, дождавшись полуночи, когда я погрузился в сон, поднялась и пошла в сад и стала копать рядом с тем местом. И она проникла к столбу, в котором находилась одежда, и, удалив свинец, который был на нем налит, вынула одежду и надела её и тотчас же полетела. Она села на верхушку беседки и сказала слугам:

- Я хочу, чтобы вы привели ко мне Хасана, и я бы простилась с ним.

И мне рассказали об этом, и я пошёл к Ситт Шамсе и увидел, что она сидит на крыше беседки, одетая в свою одежду из перьев.

- Как ты совершила такое дело? - спросил я.

И Ситт Шамса сказала:

- О мой любимый, прохлада моего глаза и плод моего сердца, клянусь Аллахом, я люблю тебя великой любовью, и я очень радовалась, когда привела тебя в твою землю и страну и увидела твою мать. Если ты любишь меня, как я тебя люблю, найдешь меня на островах Вак.

И затем, в тот же час и минуту, она взлетела и отправилась к своим родным, а я, услышав слова Ситт Шамсы, сидевшей на крыше беседки, едва не умер от горя и упал без памяти.

И слуги пошли к моей матери и осведомили ее об этом, и мать вышка ко мне и увидела, что сын лежит на земле. И мать заплакала и поняла, что ее сын охвачен любовью к Ситт Шамсе. Она побрызгала мне на лицо розовой водой, и я очнулся и увидел рядом с собою свою мать. И я заплакал из-за разлуки со своей женой, и мать опросила меня:

- Что с тобою случилось, дитя моё?

И я ответил:

- Знай, о матушка, что Ситт Шамса - дочь джиннов, и я люблю её и увлечён ею и влюбился в её красоту. А у меня была её одежда, без которой она не может летать, и я взял её и спрятал в столбе, имевшем вид сундука, и залил его свинцом и вложил в фундамент беседки. И она подрыла фундамент и взяла одежду и надела её и полетела, а потом она села на крышу беседки и сказала мне: "Я люблю тебя, и я тебя привела в твою землю и страну, и ты встретился с твоей матерью. Если ты меня любишь, отыщешь меня на островах Вак." - а затем она улетела с крыши дворца и отправилась своей дорогой.

- О дитя моё, - сказала мать, - не обременяй себя заботой. Мы соберём людей торговли и путешествующих по странам и спросим их об этих островах и, когда узнаем, отправимся туда и пойдём к родным Ситт Шамсы и попросим Аллаха великого, чтобы они её тебе отдали.

И затем мать в тот же час и минуту вышла и, призвав слуг, сказала им:

- Опросите всех, кто есть в городе из купцов и путешественников, и спросите их про острова Вак, и всякому, кто о них знает и укажет к ним путь, я дам пятьдесят тысяч динаров.

И, услышав эти слова, слуги ответили:

- Слушаем и повинуемся! - а затем, в тот же час и минуту, они ушли и сделали так, как приказала им мать.

И они стали спрашивать купцов, путешествующих по странам, про острова Вак, но никто про них им не рассказал, и они пришли к матери и сообщили ей об этом.

И, услышав их слова, мать тотчас же, в ту же минуту, поднялась и велела привести ко мне прекрасных невольниц и девушек, владеющих инструментами, и наложниц, увеселяющих тем, чему нет подобного нигде, кроме как у царей, надеясь, что, может быть, я забуду о любви к Ситт Шамсе. И ей привели тех, кого она потребовала.

А после этого мать послала разведчиков и соглядатаев во все стороны, земли и климаты, чтобы те расспросили об островах Вак. И посланные расспрашивали о них два месяца. Но никто не рассказал им про них, и они вернулись и осведомили мать об этом. И мать заплакала сильным плачем и пошла ко мне и увидела меня среди наложниц и невольниц и обладательниц музыкальных инструментов (арфы, сантира и других), но я не забывал с ними Ситт Шамсы.