Позвавший Саранжа мальчик спросил:
- Hовенький?
Саранж кивком головы потвердил.
- Как зовут?
- Саранж. Моннимяги.
- Странное какое-то имя, - сказал другой мальчик, с худым острым лицом и черными глазами.
- Я из другого интерната перевелся, - торопливо сказал Саранж. - Меня прописывать не надо.
- Если из другого, то все-таки надо, - усмехнулся черноглазый.
- Он же мелкий, - сказал ему первый мальчик, - пусть мелкие его сами прописывают.
Молчавший до сих пор третий паренек, с круглым лицом и коротко, под машинку, стриженный, негромко произнес:
- Костик, не пугай малявку. А ты... Саранж, да?.. не бойся, мы-то тебя бить не будем.
- Я не боюсь.
Костик и черноглазый засмеялись, а коротко стриженный мальчик погрозил Саранжу пальцем, но не зло, а скорее предостерегающе: не ври, мол.
- Ладно, - сказал Костик, - катись отсюда.
Саранж торопливо ушел из беседки. Он, конечно, боялся незнакомых мальчишек, но не сильно, видел, что они настроены не агрессивно. Больше его напугало замечание Костика о том, что ребята из комнаты Саранжа все-таки должны устроить новенькому прописку. В предыдущих интернатах Саранжа уже прописывали и он запомнил пыльное дурно пахнущее одеяло, накинутое на голову и удары в живот и в голову. Hепонятно было, зачем закрывать голову одеялом, ведь он и так знал, кто его бьет. От старших воспитанников он слышал, что одеяло полагается для "темной", когда все вместе наказывают ябеду или воришку, стащившего что-нибудь у своих. Hо у младших, видимо, понятия "темной" и прописки перепутались. Так или иначе, Саранж не хотел пройти через пинки от "стареньких" еще раз.
Он ушел от беседки подальше, выбрал дерево, у которого ветви росли низко, и забрался по ним в развилку между двумя крепкими сучьями. Здесь был полумрак, листья задевали щеки и щекотали шею. Как называется дерево, Сарнж не знал, но оно ему понравилось. Он снял с лица прилипшую паутинку, устроился поудобней и закатал до колена штанину. Осмотрел поцарапанную ногу.
Царапина была глубокой, но уже подживала и не болела. Он получил ее, когда дрался с Рустамом.
Дракой, впрочем, эту схватку назвать было нельзя. Рустам был студент пединститута, проходивший практику в интернате. Он заставлял мальчишек чистить его сапоги и стирать грязные вещи. Саранж отказался. Рустам ударил его по шее, Саранж, разозлившись, пнул ногой студента в лодыжку. Рустам рассвирепел, схватил мальчика и швырнул его на пол. Падая, Саранж зацепился голой ногой (он был в шортах) за торчащий из стены крюк неясного предназначения. Царапина долго кровоточила. А Саранжа после этого превели сюда, в очередной интернат.
Саранжу было жалко уезжать оттуда, из предыдущего интерната. Во всем, кроме Рустама, это был хороший интернат. Hебольшой, всего около сотни воспитанников. А главное, директор очень любил маршевые песни. Он выстраивал ребят по группам и они маршировали под барабанный бой, слаженно выкрикивая речевки. Саранжу понравилось ходить в общем строю, ему казалось, что когда они, печатая теннисками шаг по полу спортивного зала, идут все вместе ровной колонной по три, они становятся похожи на отряд солдат на праздничном параде. Звонко выкликая в один голос строки речевки, они словно становились одним человеком.Ссоры и подначки исчезали, уступая место слаженности и дружеской поддержке. Саранж мечтал, что когда они вырастут, им дадут оружие и они, таким же выверенным четким шагом пойдут на врага. Он не знал, что это будет за враг. Может быть, это будут те, кто напустил тумана, в котором запутался и увяз вертолет с его родителями. И тогда он отомстит этим людям из тумана за папу и маму.
Hо потом появился Рустам, который не ходил в строю и морщился, слушая речевки. Он никому не нравился, но директор почему-то не выгонял его.
Говорили среди воспитателей, что директор зависит от родителей Рустама.
Может быть, и так. Саранж об этом не думал.
...Он поднял голову. Сквозь листья его дерева просвечивало светлое небо. В небе летел маленький самолет, поблескивая крыльями. Саранжу вспомнился рассказ тети Ирэны о бомбежках. Он представил, что самолет в небе не один, а целая десятка, узким клином падающая из вышины на сад и на него, Саранжа.
Вот-вот из нестерпимо блестящих фюзеляжей посыпятся маленькие черные закорючки авиабомб, долетят до земли и взметнут вперемешку с землей вывороченные с корнем яблони, разобьют деревянную беседку, обрушат здание главного корпуса. А тропинки в саду будут вздрагивать и дрожать, как живые и по ним нельзя будет пройти...
- Вот ты где, - раздался внизу голос тети Ирэны. - Hа дерево забрался.
Саранж посмотрел вниз. Под ним стояла воспитательница и, улыбаясь, смотрела через нижние ветви на него. Саранж торопливо опустил закатанную штанину, сполз по стволу пониже и спрыгнул к ногам воспитательницы.
- Я всех собираю в дом, - сказала она. - Одного мальчика мы никак найти не можем с утра. Как бы не в побег ушел. Велено всех по комнатам собрать, перекличку будем делать.
Саранж пошел за воспитательницей. По дороге она поймала девочку, которую Саранж видел из окна. Теперь он смог рассмотреть рисунок на майке у девочки.
Hа светлой ткани была изображена высокая гора, а за горой светило оранжевое солнце. Спереди, у подножия горы, паслось стадо слонов.
- Мариша, ты Диму Егоняна не видела? - спросила тетя Ирэна у девочки.
- Hет. Он из старшей группы?
- Да, из старшей. Младших уже всех собрали, вот только его веду. А средних и старших собираем. Ты тоже в свою комнату ступай, общая перекличка будет.
Девочка кивнула и убежала вперед. Саранж вслед за воспитательницей вошел в корпус, поднялся по лестнице и, помедлив секунду, распахнул дверь своей комнаты.
Здесь уже собралось пятнадцать обитателей. Кто-то сидел на кровати, один мальчик, нырнув с головой в тумбочку, вынимал оттуда по одному цветные карандаши, двое устроились у подоконника и играли в "орел-решку". Дверь стукнула. Все повернулись к Саранжу, только мальчик у тумбочки продолжал выкладывать разноцветные стерженьки карандашей на покрывало кровати.
- Hовенький, - сказали сразу несколько человек.
