"Путь чист!" - объявил паладин, вернувшийся к основному отряду после осмотра близлежащих кварталов Стратолма; отряд Аббендис расправился с целым сонмом нежити, получив долгожданную передышку. - "Теперь летите, будто сам Легион бежит за вами за пятам".

Дважды повторять ему не пришлось; прикрывая друг другу спины, паладины осторожно двинулись к месту, где рухнувший дом разделил их с товарищами.

Могрейн проломил ударом молота стену дома и вырвался на улицу, метнулся к вратам, разделяющим кварталы, с сожалением обнаружив, что они заперты на засов с обратной стороны.

"Отойди!" - к Александросу широким шагом приближался лорд-командующий. "Лорд Датрохан!" - с облегчением выдохнул Могрейн. - "А я уж боялся худшего!"

"Не стоит волноваться за меня, Александрос", - отвечал седовласый воин. - "Я стар, но еще не немощен". "Да, я…" - замялся Могрейн, но тут на улице показался остальной отряд. Впереди шел Аббендис-старший, неся на плече юношу.

"Дарион! Что с ним?!" - воскликнул Могрейн, бросившись к прибывшим. "Не сейчас!" - мрачно оборвал его полководец. - "Открывай ворота!" "С радостью!" - рявкнул Датрохан, и с нечеловеческой силой обрушил молот на врата Стратолма.

Той же ночью рыцари разбили лагерь неподалеку от Стратолма. В одной из палаток Могрейн сидел над Дарионом, сознание к которому так и не вернулось. "Боюсь, магия слишком сильна", - говорил лекарь, каждым словом убивая надежду в безутешном Александросе. - "Исцеление не действует. Его может спасти только чудо".

А Рено в отчаянии сидел у походного костра, думая о брате. Его донимали мысли о том, что это он, и только он виноват в случившемся. Муки парня лишь усугубились, когда Могрейн выступил из палатки Дариона. Схватил Рено за шкирку, отец в сердцах возопил: "Что я тебе говорил, парень? Разве не ты должен был защищать его?! Как ты мог допустить такое?! Как?!"

"Это вообще чудо, что все уцелели", - возразила Аббендис, также сидящая у костра и наблюдающая за трепкой, заданной лордом Могрейном сыну. "Это и вправду чудо", - подтвердил Датрохан. - "Пошли, Рено. Пусть твой отец успокоится".

Проведя их взглядом, Могрейн опустился на землю у походного костра. "Рено тоже был в опасности, ты же знаешь", - мягко молвил наблюдавший эту сцену Таелан. "Думаешь, что я люблю кого-то из них больше другого?" - набычился Могрейн. "Я не хотел оскорбить вас, милорд", - замялся молодой Фордринг.

"Я расскажу тебе одну историю, Таелан", - молвил Александрос. - "Когда Дарион родился, он не кричал и не двигался. В панике я побежал к ручью, который бежал у нашего дома. Я опустил его в холодную воду, и к моему облегчению, к величайшему счастью, он начал шевелиться. И тогда он заплакал… Звук его плача казался самой прекрасной песней из всех слышанных мною. Я побежал домой, чтобы обрадовать жену вестью о том, что наш ребенок жив… Но увидел, что сама Елена уже не жива. Когда я смотрю в глаза Дариона, я вижу свою Елену. И потерять его для меня - все равно, что вновь потерять ее, и я не могу этого допустить. И пока живет Дарион - в нем живет частичка Елены. Может это и не слишком разумно… Но это то, что я чувствую".

Поутру часть рыцарей собралась в центре лагеря, чтобы обсудить дальнейшие планы по искорению Плети в Чумных Землях. А из своей палатки, едва держась на ногах и прикрывая рукой глаза от лучей утреннего света, появился Дарион. "Дарион!" - с криком, исполненным боли и облегчения, Могрейн бросился к сыну.

"Было темно и страшно", - говорил Дарион, оказавшись в крепких объятиях отца. - "Я думал, что не выберусь, но я устремился к Свету, отец. Он вел меня". "Все позади", - шептал Могрейн. - "Теперь тебе ничто не угрожает. Я люблю тебя, сынок. Всей душою, люблю, любил, и буду любить".

А во взгляде Рено, наблюдавшего за ними, плескалась неприкрытая горечь.

Несколько дней спустя рыцари вновь собрались в Дольном Очаге на военный совет, дабы решить на нем дальнейшую судьбу своего ордена. "Говорю вам, нас слишком мало", - настаивал лорд Максвелл Тиросус. - "Мы должны принять в свои ряды Ночных эльфов, дворфов и гномов - и только тогда сможем отвоевать наши города". "Нельзя допускать низшие расы в дела людей, Максвелл!" - возразил полководец Аббендис, славящийся своим неприятием нечеловеческих рас. "Согласен, им нельзя доверять!" - поддержал Исильен.

"Я считаю, что лорд Тиросус прав!" - заявил Дарион. - "Какое право мы имеем осуждать другие расы?" "Свет дал нам такое право!" - со злостью выкрикнул Рено. - "Теперь замолчи!" "Ты мне вообще не указ!" - огрызнулся Дарион.

"Хватит!" - прервал Могрейн перепалку сыновей. - "Если другие расы предложат нам помощь - мы согласимся. Но сейчас у нас хватает и других забот". "Как насчет города Рука Тира к северо-востоку?" - предложил Аббендис. - "Это город соборов и церквей, который до сих пор сдерживает натиск Плети. Его благочестивые жители могли бы стать нам хорошими союзниками!"

"Есть еще свободная от влияния Плети нежить, что заняла руины Столицы", - молвил Фэйрбэнкс. - "Ими правит мертвая эльфийка-следопыт, Сильванас Бегущая-с-Ветром". "Свободная или нет, она должна быть уничтожена!" - загомонили паладины.

"Значит так", - вновь завладел всеобщим вниманием Испепеляющий. - "Мы свяжемся с добрым людом Руки Тира, поднимем армию и сотрем с лица земли эту свободную нежить. Сейчас она нам не угроза, но мы не можем позволить ей стать таковой. Не тут, не перед нашим носом".

Той ночью пребывающий в обличье Датрохана натрезим вернулся в свою комнату в ярости. Немного успокоившись, он достал нож и подошел к ведру с водою. Полоснув себе по запястью, он пролил кровь в воду. И она потемнела, явив лик иного…

"Александрос собирается напасть на Отрекшихся!" - доложил Балназзар собеседнику. Откуда-то издали прозвучал зловещий и коварный демонический голос иного Повелителя Ужаса: "Верховному лорду нельзя позволить мешать нашим замыслам".

"Но он сильный человек с непоколебимой верой!" - молвил Балназзар. "А его близкие?" - полюбопытствовал демон. "Младший сын такой же, как и он сам", - отвечал Балназзар. - "Но у старшего есть и темная сторона души".

Лик натрезима, что отражался в воде, исказила злорадная ухмылка: "Отлично. Используй его в наших планах. Устрани Александроса, не раскрывая карты. Леди Сильванас думает, что подчинила меня, и покамест ей должно казаться именно так. Но теперь, ей придется усвоить, что Вариматрас не будет ничьей пешкой".

"Легион поглотит все, дорогой брат", - обнадежил сородича Балназзар. - "И последний гамбит начнется со смерти лорда Александроса Могрейна".

"Скоро", - сурово молвил командующий Датрохан, обращаясь к обессиленному юноше. - "Скоро лихорадка спадет, и тогда ты сделаешь свой выбор". "Но… то, что ты просишь - это…" - тот тщетно пытался собраться с мыслями, осмыслить предложение - манящее и ужасающее одновременно. "Необходимость", - твердо произнес Датрохан, вперив испытывающий взор в Рено Могрейна. - "Ты - прирожденный лидер, Рено".

Со дня, когда отряд Серебряной Длани пробрался в Стратолм и чудесным образом выжил, прошло всего несколько дней. Дарион пришел в себя и, силою Света и любовью отца, почти оправился от ран. В отличие от Рено. Старшего сына Испепеляющего подкосила невесть откуда взявшаяся лихорадка. И пока Александрос Могрейн отсутствовал, оправившись на разведку в тыл врага, его сын остался в Дольном Очаге на попечении лорда-командующего Датрохана. Старый вояка на удивление тщательно заботился о юнце и частенько наведывался к нему, чтобы помочь поскорее оправится и развлечь непринужденной беседой. Но беседы их в последнее время обрели совсем другой, не будничный, характер.