- Вестей нет со Струга. - сказал ему Рокот.

Дело было перед четвертой ночью.

- Да знаю, что нет, откуда им быть-то! Мимо этих чертей полосатых и мышь не проскочит!

- И мы дать знать ничего не можем. - продолжал воевода. Кругом всадников тыщи, и нас из их становища видно, как на ладони! Днем не выбраться. А если ночью попробовать? Может, по такой темени и проскочат?

- Ночью тем более нельзя. - сказал Молний - Темнота сейчас в помощь только врагам, а никак не нам. Наши если выйдут хоть три шага за ворота - так даже дороги назад не найдут. Ыканцы наутро только их головы подкинут к воротам! Думать нечего, чтобы ночью отправить кого-нибудь.

- Слушай, Молний! А ты говорил, что есть у тебя в Каяло-Брежицке твои братья такие же сведущие. Может, если ты позовешь, они как-нибудь...

- Услышат, что ли? - спросил Молний

- Да. Услышат они тебя?

- Нет. - покачал головой Молний - Тут не просто. Это дар очень редкий - чтобы на той стороне чей-то другого зов услышать и отозваться. Это надо, чтобы тот другой был - душа, ближе некуда! У учителя нашего есть его названный брат, У брата-Рассветника, что сейчас в Струге - тоже есть. У меня вот такого человека нет.

- А отец, мать? - спросил Рокот.

- Даже мать с отцом - не всякие сумеют услышать, если их позвать через другую сторону. А я своих-то и вовсе не знал.

- Понятно теперь... - сказал Рокот - Что ж, жалко, конечно.

- Жалко. - сказал Молний - Да и все равно, ничего бы не вышло. Больно крепко злыдни вокруг города встали: Все, что не сказал бы я тому, другому, они все бы сразу услышали. И знали бы, что мы тогда задумаем. А я пока что надеюсь, что о моих братьях в Каяло-Брежицке враги еще и не догадываются. Из-за одного этого не посмел бы их выдать! Они должны злыдням показаться неожиданно, потом, когда надо будет.

- Поэтому ты не объявил о них в городе? - спросил Рокот.

- Поэтому, да. Не можем мы знать, кто и какую весть подаст через стену, поэтому и знать о моих братьях никому в городе нельзя.

- Не доверяешь нашим гражданам? - спросил воевода.

- Честный боярин! - ответил Молний - Я ни о ком плохо думать не хочу, видит Небо! Но я, в позорные годы по земле погулял, и столько повидал предательства и подлости, причем ведь не только от низких людей! Зло, которому служат злыдни, имеет большую власть, и кто, когда этому злу поддастся - я угадать не возьмусь!

- Это ты, наверное, правильно говоришь. - сказал воевода.

- Как племянник твой? - спросил Рассветник.

- Ожил. Сегодня пойдет в караул со всеми.

- Рассказывал что-нибудь?

- Говорил. Пленников, говорит, ыкане взяли видимо-невидимо. Многих угнали в степь, но и при войске оставили кое-кого. В первую очередь - бояр. Злыдни всех допрашивали лично. Разговаривали со всеми по-ратайски, хотя с виду - сущие ыкуны, такая же смуглая чернота узкоглазая. Про все узнавали: сколько в каком городе осталось людей, сколько припасов, высоки ли стены, когда строились, когда чинились, где слабые места, откуда в городах ждут подмогу при случае, кто в начальниках - все узнавали, в общем.

- Скверно. - сказал Молний - Конечно, утаить от них никто ничего не смог. Хорошо еще, опять, что мы с братьями уже после в Струг приехали, и про нас никто в войске не знал. Про меня-то теперь знают, а про них вот... Ладно, тут что думать без толку! Надо на стражу готовиться. Как люди-то твои, воевода? Держатся?

- Первую ночь всего тяжелее было. А теперь - ничего, и я, и люди свыклись.

- Ну, хорошо. Три дня мы уже выиграли - большое дело.

- Да считай, четыре!

- Почему?

- Четыре дня, как ты злыдня у ворот заставил показать рожу. Без этого мы, может быть, тогда бы и сдали город.

- А про Острог-Степной ничего не говорил твой племянник? Были оттуда пленники с ними?

- Нет, про это ничего не знает.

Вечером все были готовы к новой тревожной ночи. Снова зажигали на стенах огонь, складывали грудами дрова. Но даже странно: когда солнце закатилось за окоем, заря продолжала освещать закатную сторону, и небо было светло. В свое время, потемнело и небо, но тогда огромная луна так вспыхнула на нем, что поля и холмы вокруг города засияли бледно-серебристым сиянием!

- К чему бы это... - спросил удивленный Рокот, и тут же сам засмеялся своему вопросу. Что, действительно, могло быть здесь необычного!

Люди ликовали, словно город был вовсе спасен от осады. Всюду на стенах и под стенами слышался смех и песни. У костров раздалась музыка, первая с самого ухода княжеских полков. К ополченцам из города набежали сначала ребятишки, потом стали появляться и женщины. Сидели вместе с отцами и мужьями вокруг костров, болтали, пели и радовались. Где-то уже начались и пляски.

У Рокота полегчало на душе, как и у всех. Но переговорив со Свирепым, он решил пока особенно не распоясываться. Собираться и видеться с родными под стеной он разрешил, но самим воинам велел домой от стены не отлучаться, и строго запретил хмельное. Запретил и подниматься посторонним на стену без нужды. Караульных сократил, но оставшимся велел, как обычно, глядеть в оба. Еще воевода велел погасить большинство огней на стене, чтобы лучше было видать подступы к городу, но все очаги и жаровни держать наготове, с сухими дровами и затравкой.

Все тем временем было спокойно. Незаметно подойти к холмам, ыкунам нечего было и думать, хоть бы половина сторожей спала - так ярко сияла луна. Волчий вой доносился изредка, но откуда-то совсем издалека. Рокот, отдав все приказы, и раз обойдя город, велел Свирепому остаться за себя, и около полуночи прилег на воротах отдохнуть. Проспал воевода половину времени до рассвета, после обошел стены еще раз, и остаток ночи, уже при занимавшейся на восходе заре, велел руководить стражей Большаку.

Молний, которого утром, как уже повелось, выпустили из его коморки, вышел на свет необыкновенно бодрым и здоровым с виду - насколько бывает бодрым человек, не спавший ночь.

- У тебя, смотрю, тоже тихо было? - спросил его Рокот.

- Да, тихо было. - сказал Молний - Эти ни разу не приближались. Но и не ушли, попятились назад, только и всего. Всю ночь слышалось, как шепчутся, шуршат, как будто новые сети плетут...

- Почему не приближались, как думаешь? - спросил воевода.

- Не знаю. Только никуда они не делись. Отступили - это да. Но все тут как тут. Видно, отчаялись взять нас на испуг, да готовят что-то новое.

- Может, измором решили? - предположил Свирепый.

- Это навряд ли. - сказал Молний - Им время дорого. Пока они здесь, наши в Каяло-Брежицке собираются, они это понимают. Да и никогда злыдни ни под одним городом не стояли на измор, сами знаете. Всегда - хитростью, или силой, а города брали без долгих сидений. Надо нам глядеть во все глаза.

- Так и будем. - сказал Рокот.

Ыкуны не обманули этих "надежд" Едва закончился утренний совет, и Молний отправился спать, как лагеря кочевников пришли в движение. Поля вокруг города наполнились всадниками. Множество упряжек с волами стали подвозить из-за холмов бревна и длинные балки. Ыкане как муравьи копошились вокруг, разгружали телеги, и собирали напротив вала, с рассветной стороны, деревянные дурищи, похожие издали на городские ворота, только намного больше - по пяти обхватов в высоту, а может и сверх того. Другие табунщики выкладывали дорожки-мостовые из распиленных вдоль бревен. Диковинные конструкции росли на глазах - ыканцы строили их из готовых частей, которые привозили откуда-то из-за холмов, складывали друг с другом, связывали и сколачивали. Топоров и пил почти не было слышно. Со всех сторон стройку окружали черные шапки в полном вооружении.

- Всех живо сюда! - приказал Рокот.

Прискакали Свирепый и Большак, прибежал разбуженный Молний, пришли прочие старшины. Был среди собравшихся и воеводин племянник, спасшийся из плена Силач.

- Гляди. - сказал Рокот Молнию, когда тот поднялся на стену. Молний внимательно оглядел ыкунские "новостройки"