-- Я понимаю. Продолжим, значит, завтра.

Они пожали руки и разошлись.

Ваня прошёл ещё один круг по вокзалу и пришёл домой. Повалился спать.

На следующее утро он поехал к Свете, затем по делам магазина и вечером обратно вернулся на вокзал. В машине время летело намного веселее. Олег включил музыку, щёлкнул пальцами и сказал:

-- Меня сегодня Лена не хотела отпускать: ревнует.

-- А ты ей рассказал?

-- Нет, конечно. Тогда бы она меня точно не отпустила.

-- А что ты ей сказал, - не унимался Дима.

-- Почти правду: то, что Ване нужна сейчас наша поддержка.

-- Я пройду кружок, - заёрзал Ваня. - А вы сидите. Я на связи.

Ваня хлопнул дверью и вышел. На него обрушились пьяные звуки вокзала и пронизывающе-холодный ветер. Он посмотрел вперёд: молодой парень с девушкой назло погоде и обстановке весело кокетничали; пожилая женщина с двумя пакетами спешила на остановку, брюнетка в приподнятом настроении выбежала из такси и застучала шпильками по асфальту; на противоположной стороне улицы бомж наклонился прикурить. Иван пошёл вглубь узкой улочки. В окнах четырёхэтажных домов беззастенчиво занимались своими делами люди. Он пошёл дальше к центру, потом развернулся и пошёл по другой стороне улицы. На ней никого не было, горели только скучные вывески с рекламой. Он повернул параллельно вокзалу и, не рассматривая людей на остановках, дошёл до рельсов, прошёл вдоль технологического университета, затем назад и остановился у машины. Тихо открыл дверь.

-- Ну, как дружинник всё спокойно?

На заднем сидении спал Андрей. Олег проследил за его взглядом и добавил:

-- Он сегодня перетрудился. Рано встал.

-- Биту хоть достал?

-- А биты у него уже нет: мама изъяла.

Они рассмеялись.

-- Поехали домой. С таким настроением мы если их и встретим, то, наверное, расцелуем от радости.

Ваня приехал домой, дошёл до дивана и повалился спать.

Следующим вечером они долго кружили по узким улочкам вокзала, а затем поставили машину на старое место. Дима пару минут всматривался в окно, потом машинально полез в рюкзак и достал ссобойку и термос.

-- Кто будет бутерброды с колбасой и сыром?

-- У меня салат с тунцом. Кто будет? - Вторил ему Андрей.

-- Пойду пройдусь.

-- Вань, мы с тобой.

-- Нет, я один. Я быстро.

Ваня захлопнул дверь и побежал вперёд. Он не всматривался в прохожих.

"Я найду и убью этого урода. Урода, который пьёт человеческую кровь. Он ответит за всё сполна. И я больше никогда не отпущу Свету одну вечером на улицу."

Ваня посмотрел по сторонам и перешёл дорогу.

"Убью его"

"Жажду его смерти"

Он развернулся.

"Интересно, кто его родители? Они будут оплакивать этого урода. Они могут быть не плохими людьми. Мама будет отчаянно плакать и кричать: "за что мне это и сыночек мой".

Он представил безутешную мать и потряс головой.

"Представим, что у него нет матери, нету никого. Он сирота, коптящий это небо"

Ваня посмотрел на тёмное беззвёздное небо.

"Не убей" - пронеслось в голове против его воли.

Он закрыл глаза.

"Всё-таки без Бога жить легче"

Он развернулся перед машиной и прошёл ещё один круг.

∙

Сегодня Света встретила его "прохладно". Ваня поцеловал её в щёку.

-- И когда тебя уже домой отпустят?

-- Знаешь, сотрясение - это такое дело. Нужно пить таблетки, делать физиопроцедуры и находиться под наблюдением врача. Мне предлагали выписаться и наблюдаться в поликлинике, но лучше я здесь пока что останусь.

-- Вот ещё придумала!

"Не видишь, как я каждый вечер стараюсь!"

Света опустила глаза.

-- Ты ещё не поймал его?

-- Нет ещё. Неужели ты не хочешь домой?

Ваня чувствовал повышенное к себе внимание. Пациентки менялись, но их внимание и как будто бы мнение о нём оставалось прежним.

"Жена не хочет идти домой"

-- Мне просто ещё плохо. Как только станет лучше - сразу выпишусь, - успокаивала Света. - Мне нельзя нервничать.

-- Разве дома ты нервничаешь? - Он прислонился к её уху. - Я так соскучился.

Света подняла голову вверх и дотронулась до своей длинной шеи, вздохнула.

-- Я попрошусь, чтобы меня отпустили домой на выходные.

∙

В субботу он забрал Свету из больницы. Они устроили небольшой ужин вдвоём.

В десять вечера Ваня встал, оделся.

-- А ты куда?

-- Нужно выйти...спи.

Он доехал на автобусе до вокзала.

"Господи Боже, помоги мне!".

Ваня пошёл по знакомому маршруту, по длинным узким привокзальным улочкам. Люди собирались у кафе или кутались в капюшоны на остановках. Раздолбанный асфальт обнажился под снегом. Ваня шёл, шпуля под ногами его куски. Разноцветные вывески освещали лица случайных прохожих: в основном, невесёло-весёлые подвыпившие кампании, женщин, парочки. По своему маршруту кругами ездили автобусы и троллейбусы.

Ваня подошёл к главному входу вокзала. Когда он поднимался по лестнице, то заметил спускающуюся в переход кампанию. Четверо парней. Один явно главный. Он шёл впереди в джинсах и чёрной кожаной куртке. Волосы тёмные и немного вьются. Он шли как бандиты, развязно.

Ваня развернулся и осторожно пошёл следом. Он нащупал нож. Они о чём-то говорили, как будто вспоминали какое-то своё недавнее преступление. Они свернули с главной улицы. Главарь обернулся.

"Это они!"

-- Закурить не найдётся? - небрежно спросил Иван, обращаясь к главному.

Шайка опять обернулась, главарь ухмыльнулся и подошёл ближе:

-- Что так сильно курить хочется? - сказал он и полез в карман.

Ваня одним прыжком навалился на него, сжал его правую руку и прижал к горлу нож. Шайка стояла в замешательстве.

-- Не подходите, - хрипел главарь, так как с каждым приближением Ваня все сильнее прижимал нож к его горлу.

-- Не подходите, иначе я перережу ему горло, - подтвердил Ваня.

Они отошли, оскалясь.

-- Не подходите, - ещё раз закричал главный урод. - Что тебе нужно?

-- Мы сейчас пойдём в милицию все вместе и вы сознаетесь, что недалеко отсюда примерно месяц назад напали на девушку и сильно ударили по голове.

-- Мы ни на кого не нападали, - шептал тот.

-- И не стыдно тебе врать.

Ваня плотнее прижал нож к горлу. Урод в ужасе заёрзал.

-- Ты меня зарежешь.

-- Зарежу, если нужно.

Ваня быстрым шагом повёл его во двор. Шайка шла за ними молча.

-- Скажи им, чтобы ушли.

Урод мешкал. Ваня прижался к его уху.

-- Не зли меня, друг.

-- Уйдите! Уйдите, сказал.

По одному из шайки начали уходить в разные стороны уроды. Ваня поспешил в открытую дверь подъезда и закрыл за собой дверь. Он достал припасённую верёвку, задрал его руки вверх и крепко привязал к перилам.

-- Ты что делаешь? - шептал тот. - Не трогал я твою бабу. Клянусь, не трогал.

-- Сейчас мы проверим.

Урод начал выкручивать руки. Ваня набрал Светин номер.

-- Все в порядке. Сейчас я тебе кое-кого покажу и ты мне скажешь, он ли это.

Светины глаза спросонья были как две бездонные пустые чёрные дыры. Она тихо моргнула и всмотрелась. Ваня поднёс камеру к лицу урода, но тот отвернулся. Ваня взял его за волосы и подставил крупным планом прямо под камеру в телефоне. Урод начал кричать:

-- Спасите.

-- Я предупреждаю: будешь кричать - зарежу. И неужели ты думаешь, что кто-то придёт к тебе на помощь?

Он отбросил его голову.

-- Ну что?

Света дрожала.

-- Это он!

∙

Ваня бросил телефон на пол и сжал в руке нож.

-- Пожалей меня! Умоляю! Прости меня. Умоляю!

Урод как будто хотел опуститься на колени, но не мог из-за связанных рук. Он плакал:

-- Прости меня. Я больше не буду. Я пойду сам в милицию. Я сознаюсь. Ты не понимаешь, ты же не знаешь, через что я прошёл.

Ваня взял его за волосы опять. Руки его дрожали. Главарь плакал: