ВАНЯ

Ванечка сидел, потупив взгляд, на лавке возле входной двери. Их уже пересчитали, но ни дети, ни воспитатели не спешили выходить на улицу. Дети стояли по два, а затем разбежались во все стороны, совершая странные телодвижения, как будто пытаясь чем-то заполнить время их детства, которое они всё равно обязательно забудут. Ваня с тоской поглядывал на их беготню. Ему невыносимо надоело ждать, пока они соберутся, пока подойдёт воспитательница и начнёт всех считать, будет успокаивать: "так, тихо! Я не могу вас пересчитать"; собьётся и начнёт считать заново; потом отойдёт по каким-то делам, вернётся, опять начнёт успокаивать, поможет одеться тем, кто уже успел раздеться; затем опять отойдёт, но уже "на одну минуточку"; удивиться, почему мы не можем "и одну минуту на месте постоять спокойно"; построит и, уже у самой двери, скомандует остановиться. Строй качнётся, и Ваня будет смотреть в затылок впереди стоящему. На улице дети разбегутся по своим делам, начнут играть и что-то выяснять между собой.

Ваня сбежал на лестничную площадку и встал у окна. На стёклах были нарисованы большие красные цветы. Если смотреть между их размашистыми листьями, то можно увидеть площадку, забор и весь остальной мир. Вот из двери на первом этаже выходит женщина в белом халате и выбрасывает мусор. Она толстая, безликая, вместо лица какое-то месиво. Ваня ей улыбнулся и одновременно скрестил руки на груди.

Лето пробивалось сквозь окно не жарой, а утренней прохладой. В такой день можно было почувствовать, как над земным шаром встаёт солнце и освещает множество стран, океан бликует под его лучами, а ниже дымкой невидимых облаков подостывшая за ночь земля встречает его со спокойным, но неотвратимо сильным желанием жены перед мужем, приехавшим на рассвете из командировки и "скользнувшим" к ней под тонкое одеяло.

Новый день звенел, застряв на высокой ноте, путаясь в мусорных ящиках и молодой траве. Он падал росой на рыхлую землю и тут же восходил на небо пролетающим самолётом. Молодая девушка, спеша на работу, стучала по асфальту каблуками будто бранясь на свои проблемы. Она жила своей жизнью, а Ваня жил этим днём. Да и своей жизни у него не было. Ваня провёл пальцем по красному лепестку. Ему вдруг захотелось плакать.

"Здравствуй, Боже. Такой прекрасный летний день сегодня"

Он сделал паузу.

"А я совсем один"

Ваня как бы прислушался, ни ответит ли кто.

"А как бы я мог быть сегодня счастлив с мамой"

Наверху затопали и послышался голос воспитательницы. Ваня подхватился и пошёл им навстречу, тихо встал в конце группы. Его никто и не заметил. На улице он присел на корточки у песочницы. За забором папа спешил куда-то с маленькой дочкой за ручку. Она была другой. Более наполненной чем-то, что ли. Она более уверенно смотрела в будущее, и он это отчётливо чувствовал. Когда они прошли, Ваня посмотрел им вслед, затем на низкое, до земли, небо. Затем глянул на воспитательницу. Иногда она как будто замечала в нём что-то странное и смотрела с опаской. Тогда он брал машинку, начинал водить её по земле и приглушённо кричать: "ж-ж-ж".

День вначале долго тянулся, а к вечеру летел быстрее. Когда их укладывали спать, было ещё не темно и пахло, как днём. Ваня закрыл глаза.

"Спасибо, тебе, Боже, за этот день. Ты так и не отвечаешь мне, за что ты отнял у меня маму. Ответь мне, пожалуйста.

Этот день прошёл хорошо. Мне нравится засыпать, когда ещё светло. И совсем не жалко оставшегося дня.

Спокойной ночи"

∙

-- Подъём!

Воспитательница открыла окно, и в комнату свежим потоком ворвался тёплый летний воздух. Ваня, как током ошарашенный, быстро встал, застелил кровать, заправил майку в трусы, надел шорты и украдкой поцеловал лёгкий крестик.

"Доброе утро, Боже!"

Он старался умываться последним, но сегодня как будто забыл про это и одним из первых вошёл в ванную комнату. Тут уже стоял Рома с вспененным мылом на щеках и запрещённым станком в руке.

-- А, Ванёк! - подскочил он и с силой хлопнул его рукой по спине; протянул бритву. - Нужно?

-- Нет, спасибо.

Ваня намочил лицо водой и вышел. Рома нагнал его в комнате, положил руку на плечи и сжал ей шею.

-- А почему ты зубы не почистил? С таким никто не захочет разговаривать. А ты же общительный мальчик?

Умывшиеся дети собрались вокруг них и хихикали. Рома воодушевился:

-- Ну, так что? - Он сильнее сжал Ванину шею.

-- Что ты хочешь?

-- Ты не ответил на вопрос.

-- Да, я общительный.

-- Молодец тогда. А-то вожусь с тобой прямо как мать родная. - Рома отпустил его, толкнув вперёд. - Иди, умойся, сынок.

"Как смешно"

Ваня опять вошёл в ванную. Там уже никого, к счастью, не было. Он включил воду и вытер слёзы из глаз, затем посмотрел в маленькое окошко наверху: оттуда сияло светло-голубое небо; навстречу его невидимым потокам летели жучки, невесомый пух свободно поднимался вверх. Он сплюнул.

"Хватит плакать. Ты уже взрослый"

Отёр слёзы и пошёл завтракать. Рома сидел напротив него и немного сбоку.

-- Кушай, Ванечка, кушай.

Дети развеселились. Они подносили ложку ко рту и, не сдержавшись, "пырскали" смехом, раздувая бляшки каши по воздуху, цепляя её на нос и щёки. Ване тоже стало смешно.

-- И ты, Рома, кушай. Сильным, может, станешь. Не то, что сейчас.

Рома сузил глаза.

-- Как ты разговариваешь со старшими? Я возьмусь за твоё воспитание.

Он потёр руки и бросил ложку в пустую тарелку. Ваня замер, дети смотрели на него с сожалением.

Настя, проходя мимо с пустой тарелкой, обронила:

-- Договорился.

Весь день он старался находиться поближе к воспитательницам и напряжённо ждал. Вечером всех загнали мыться. Ваня умылся, посмотрел в окно. Небо уже заметно потемнело, но было ещё довольно светло. Всё стихло.

Вдруг Рома ударил его в живот, а когда Ваня нагнулся от боли, отшвырнул его к стене.

"Вот теперь точно не смешно"

Ваня приложил руку ко лбу. На ней была кровь.

-- А-а-а!!!

Бегал он по ванной и кричал; в ужасе отирая руку о стену.

-- Что ты делаешь? - услышал он голос запыхавшейся воспитательницы. Она что-то дожёвывала; затем схватила его, подвела его к умывальнику, решительно повернула рычаг холодной воды и начала грубо смывать со лба и рук кровь.

-- Что ты наделал, я тебя спрашиваю. - Она сгоряча ударила его рукой по лицу. - В угол пошёл.

Ваня с радостью побежал в угол. Он прислушался: в ванной собирались все взрослые и бурно обсуждали, что же он наделал.

"За что мне это, Боже?"

∙

Утром Ваня проснулся от того, что его мутило. Вначале он сдерживался, но при первых лучах солнца, его вырвало прямо на пол. Воспитательница, как раз пришедшая на смену, посмотрела на него с отвращением.

-- Убирай. Ты знаешь, где ведро.

Ваня с облегчением вздохнул и потихоньку убрал пол пока тот не начал блестеть. Затем спохватился, прижал к губам крестик.

"Доброе утро, Боже"

Снова подошла воспитательница, проверить. Она смотрела на него уже больше с сожалением.

-- И что мне с тобой делать? Иди - завтракай.

Ваня, сам от себя не ожидая, горячо заплакал. Он хотел сказать ей: "мама" и прижаться к груди. Она подошла поближе и приложила руку ко лбу.

-- Срочно в медпункт.

Она подхватила его за руку и они пробежали по длинному тёмному коридору и постучались в маленькую дверь. Ване сразу протянули термометр. Мужчина в белом халате с выражением посмотрел на него.

-- Тебя кто-нибудь бил?

-- Нет.

-- А как ты тогда ударился?

-- У меня закружилась голова, и я сам упал.