О л ь г а. Вы плачете? Успокойтесь, Ирина Ивановна.
В а с е н а. Ничего не понимаю…
Н а д я. Я знаю, что отца убил студент Шестаков… А это, значит, был поручик Обручев!
Пауза.
В а с е н а. Ирина Ивановна, не надо киснуть…
Н а д я. Я не кисну…
В а с е н а. В жизни и так много грусти! Зубов, налейте, а ты, Оля, спой, что ли…
О л ь г а. Виктор, возьми гитару… Мою любимую.
Виктор аккомпанирует. Ольга поет цыганский романс. После окончания пения крики, аплодисменты.
В и к у л и н. Очаровательно! Оленька! Позвольте поцеловать носик вашей туфельки.
О л ь г а. Нет, нет! У моей туфельки не носик, а нос. Революция там положила нашлепку. Целуйте лучше мизинчик. (Протягивает руку.)
В и к т о р. Как? А мне? Что остается мне?
О л ь г а. Для вас все остальное.
В и к у л и н. Господа! Я снова поднимаю бокал и снова провозглашаю тост в честь виновницы настоящего торжества — Ирины Ивановны Стрюковой.
Пьют.
З у б о в. А наша гостья не пьет! Смотрите, господа, бокал мадемуазель Стрюковой полон.
Н а д я. Господа, у кого есть папиросы? Спасибо. Спички. Спасибо. Не обижайтесь, сегодня я не могу пить.
О л ь г а. А вы, Ирина Ивановна, не тоскуйте, к черту! Мертвым в гробе мирно спать, жить живым на белом свете…
З у б о в. В общем:
Над озером скрипят уключины
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный,
Кривится диск.
В а с е н а. Жаль, что я не миллионерша…
В и к у л и н. Васена! Божественная Васена! Вы сами многомиллионный клад. Мы знаем, в чем ваша ценность.
В а с е н а. Я не притронулась к бокалу, и, увы… никто даже не заметил. К черту, сама выпью, без равнодушных уговоров. Еще вина, буржуи недорезанные!..
В и к т о р. Браво, браво!
В и к у л и н. Боже мой, Васена! За такую опрометчивость — пулю в лоб! Господа, господа! Налейте бокалы! Здоровье нашей любимицы Васены! Ирина Ивановна! Ваш бокал!
Пьют.
З у б о в. Васена, осчастливьте! Станцуйте!
В и к у л и н (хлопает в ладоши). Бублики! Бублики!
В а с е н а. Сдвигайте, Викулин, в сторону тарелки. Я буду танцевать на столе.
Одна у меня дорога,
Другой дороги не желаю.
Викулин, руку.
Мужчины ставят ее на стол.
Витенька, заставь рыдать гитару. Бублики! Оленька, не обижайся. Виктор мне не нужен, нужна только его гитара…
В и к т о р. Чего женщине не простишь! (Играет.)
В а с е н а (поет, пританцовывая).
Отец мой пьяница,
Он пьет и чванится,
И к водке тянется потухший взор.
А мать пропащая.
Сестра гулящая,
Тварь настоящая. Братишка — вор.
Купите бублики, горячи бублики,
Гоните рублики, друзья, скорей.
И в ночь ненастную меня, несчастную,
Торговку частную, ты пожалей!
Здесь на окраине
Да при хозяине
При лютом Каине я состою.
Я день работаю
С большой охотою, а ночью так пою:
Купите бублики, горячи бублики,
Гоните рублики, друзья, скорей.
И в ночь ненастную меня, несчастную,
Торговку частную, ты пожалей!
Фонарь качается,
Базар кончается,
И свет врывается в ночную мглу,
А я немытая,
Всеми забытая,
Тряпьем покрытая,
Всю ночь пою.
Купите бублики, горячи бублики,
Гоните рублики, друзья, скорей.
И в ночь ненастную меня, несчастную.
Торговку частную, ты пожалей!
З у б о в (зарыдав, встает на колени перед Васеной). Васена, вы наша судьба! Зачем эта отвратительная жизнь? Ведь это вы про нее! Да говорите, черт возьми! Немытая, всеми забытая… тряпьем прикрытая… Для чего я живу? Для чего? Мрак! Тьма! Впереди ночь, смерть…
В и к т о р. Александр, не дури.
З у б о в. Пристрелите меня, не хочу жить.
В и к у л и н. Поручик, я удивлен.
В а с е н а. Саша, сядьте здесь, возле меня. Душа у вас нежная и чувствительная. Вам не страшно в контрразведке работать?
З у б о в. Мне? Страшно? Потому что я рыдаю из-за вашей песни? (Забрался на стол.) Мне ничего не страшно! Господа, кто считает, что я трус? Выходите сюда!
В а с е н а. Саша! Господа! (Поет.) Выпьем мы за Сашу, Сашу дорогого… Саша, давай лучше исполним вдвоем «Не искушай». Все знают, какой вы храбрый. Лев!
З у б о в. А вы, Васена? (Выхватывает револьвер.) Хотите, я сейчас пущу себе пулю в лоб? Вот здесь. Не сходя с места? Хотите? Или кому угодно из них. Кого ухлопать? Говорите!
В и к у л и н. Поручик, это же идиотство. Это черт знает что!
З у б о в. Извините! (Слезает со стола.) Это не идиотство, а свинство. Мадемуазель Стрюкова, не думайте о нас плохо.
Н а д я. О! Я видела и не такое. Кому что нравится. Вам нравится одно, мне — другое. Скажем, если человек решил убить себя, это его дело и никого не касается.
В и к у л и н. Святая истина. Дураков на свете много. Но если хочешь шлепаться — уходи, бестия, и… и не заводи скандала. Не вводи ближних во искушение.
В и к т о р. Дядя, все забыто, все в прошлом. Скандала нет.
О л ь г а. Скажите, пожалуйста, Ирина Ивановна, вы к нам прямо из Южноуральска?
Н а д я. Да.
В и к у л и н. Трудная, должно быть, дорога? Устали?
Н а д я. Да нет. Просто неприятно проезжать села, если не сказать — страшно.
В и к у л и н. Даже так?
Н а д я. Мужики смотрят исподлобья. Того и гляди набросятся.
В и к т о р. Надо научиться владеть оружием, чтобы в нужный момент защитить себя.
Н а д я (усмехаясь). Научиться?..
О л ь г а. Вы стреляете? А у меня мороз по коже, когда увижу револьвер.
В и к т о р. И хорошо стреляете?
Н а д я. Не обижаюсь ни на руку, ни на глаз.
В и к у л и н. Я слышал, вы были в женском батальоне смерти?
Н а д я. Была.
В а с е н а. Черт возьми, хоть бы мне куда-нибудь, в какой-нибудь батальон. Там ведь должно быть очень интересно.
Н а д я. Как кому.
О л ь г а. А когда вы были в этом смертном батальоне, приходилось стрелять, я хочу сказать — убивать?
Н а д я. Приходилось. Я помню, в одного штабс-капитана пять пуль всадила…
В и к у л и н. В штабс-капитана? Простите, я не совсем понимаю. Он был большевик?
Н а д я. Нет. Не хочется вспоминать. Дело в том, что и среди офицеров есть много подлецов.
В а с е н а. Браво, браво!
Н а д я. Собрали девушек в батальон. Мы дали клятву до смерти бороться за Россию… И не жалели жизни. А офицеры смотрели на нас как на проституток. Вызывали к себе в номера… Как этот штабс-капитан.
В и к у л и н. И вы его к праотцам?
