С е м е н. Чего ж тут смешного? Сам увидишь. Вот, спроси Надю, и она учиться будет.

В а с и л и й. Не верится…

Н а д я. Я, Василий, хоть и большая уже вымахала, а буду жива-здорова, снова пойду в гимназию.

В а с и л и й. А ты что, разве училась?

Н а д я. Три года.

В а с и л и й. Ей-право? Не знал.

С е м е н. Был такой каприз у твоего хозяина Стрюкова. А потом снова — марш на кухню! Господа! Их воля.

Н а д я. Да, было, было.

С е м е н. Но не будет!

Н а д я. Слышал, Василий? Правильно он говорит — не будет!

В а с и л и й. Может, и правильно.

Н а д я. Все небось раздумываешь: пойти к нам или нет?

С е м е н. Какое там раздумывает! В Соляной городок топать собрался. Кулакам прислуживать хочет.

Н а д я. Зря, Василий, зря.

С е м е н. Придет время, сам себе не простишь, да не вернется.

В а с и л и й. Ну и пускай. А я никому не мешаю.

С е м е н. Покрепче головой поработай, не то скажешь… Может, вот такие, как ты, у революции поперек дороги лежат.

В а с и л и й. Ну и неправда, и неправда. Зря так говоришь.

С е м е н (присматривается к Наде). Слушай, Надя, это что у тебя на губе, вроде кровь запеклась?

Н а д я. Где?

С е м е н. На нижней губе, говорю.

В а с и л и й. Правда. Вот.

Н а д я. Да это так…

С е м е н. Нет, не так. Ударил кто?

Н а д я. В общем — чепуха. Нет, конечно, не чепуха: вот я и хотела Петру Алексеевичу рассказать. Кое у кого из деповских коровы есть. А кормить их нечем, я и велела лишки сена у кулаков забрать, стали обмерять у казака Рухлина, ты знаешь его, с рыжей бородой, он и разозлился: «Передушим, мол, всех», а потом кинулся ко мне.

С е м е н. Ударил? Бил тебя?

Н а д я. Раз ударил.

С е м е н. А ты?

Н а д я. Что я?

С е м е н. Да как ты могла допустить?! Зачем тебе революция наган доверила? Да в него надо было все пули покидать! Где он? Где?

Н а д я. Ты чего раскричался? Подтяни малость свои нервы. Он там, где и должен быть. В революционную тройку эту сволочь отправила.

С е м е н. Верно?

Н а д я. Нет, шучу.

В а с и л и й. Значит, у человека середь бела дня собственное сено отнимают, а он помалкивай…

С е м е н. А сено он косил?

В а с и л и й. Он денежки платил. Свои. Кровные. Ну и дела! Прощайте, пойду я.

Н а д я. Прощай, Вася, да не вспоминай лихом.

С е м е н. Счастливой тебе дороги, друг. Слушай, Василий, а что, если мы так договоримся: решил — иди! Но в Соляном городке…

В а с и л и й (торопливо прерывает). Ничего я там делать не буду. Хоть сейчас убивайте, хоть потом.

Н а д я. Да у нас на тебя патронов нет.

С е м е н. Не бойся, никто тебе ничего не поручает. Выслушай: там карательный отряд. Так? Повнимательнее присматривайся и старайся понять все, что увидишь. Для себя. Или трудно?

В а с и л и й. Да нет…

С е м е н. Ну, вот и все. Будь здоров. До лучшей встречи.

Н а д я. А я к тебе в гости наведаюсь. Примешь?

В а с и л и й. Не придешь: там бутовцы. Ну, оставайтесь здоровы. (Уходит.)

Пауза.

С е м е н. Как человеку доказать, чтоб понял?

Н а д я. Не все сразу. Шестакова не видел?

С е м е н. Не видел. А вообще я у него в сторожах не состою. И не буду.

Н а д я. Понятно. Все ж напрасно ты так к человеку относишься, или память короткая?

С е м е н. Пожалуйста, не упрекай… Все хорошо помню! Да лучше бы мне тогда башку продырявили, чем эта его выручка.

Н а д я. С ума человек спятил…

С е м е н. Не бойся, не спятил! Не по моей натуре в должниках ходить. Особенно у Шестакова.

Н а д я. Значит, ему особый почет? Почему так?

С е м е н. Просто… (Пауза.) Ты можешь ответить на один вопрос?

Н а д я. Какой вопрос? Между прочим, я от тебя никогда ничего не скрываю.

С е м е н. Ты с ним всерьез?

Н а д я. Не знаю.

С е м е н. Не знаешь?

Н а д я. Хороший он человек…

С е м е н. А я видеть не могу!

Н а д я. Почему? Ну, почему?

С е м е н. Все потому… Эх, Надя, да разве ты не понимаешь…

Н а д я. Меня во всем вини.

С е м е н. Знала бы ты, что у меня вот тут!

Н а д я. Не говори, Сеня, знаю. Но Сергей ни в чем не виноват. И ты напрасно на него злишься…

С е м е н (вспыхнув). Легко сказать, напрасно! Да у него глаза бывают пустые, словно стеклянные, думаешь, я не замечаю. Иной раз смотрит на тебя, а видит не знаю что, только не тебя!..

Н а д я. Семен, если ты будешь вот так…

С е м е н. То что? Ну? Говори.

Н а д я. Конец… дружбе нашей конец.

Из кабинета появляется  К о б з и н.

К о б з и н. Ну, комиссар продовольствия, рассказывай, чем можешь порадовать?

Н а д я. Ничем, Петр Алексеевич.

К о б з и н. Быть того не может. (Шутливо.) Назначили тебя начальником питания, так будь добра, корми нас.

Н а д я. Да где же я возьму?

К о б з и н. Тебе виднее. (Меняя тон.) Ну-ну, рассказывай.

Н а д я. На железной дороге, среди порожняка нашли три вагона с мукой. Вот и все.

К о б з и н. Да, мало. Капля в море… Вот что, Корнеева, в первую очередь выдели детскому приюту, немного выдай в столовку, остальное голодающим. Да последи, чтоб выдавали с разбором. В городе, товарищи, начинается настоящий голод.

Входит  О б р у ч е в, молча здоровается, поднимается в мезонин.

Шестаков, если дома Стрюков, пошли ко мне.

О б р у ч е в. Слушаю. (Останавливается, решительно идет вниз.) Петр Алексеевич, разрешите высказать одну мысль.

К о б з и н. Пожалуйста.

О б р у ч е в. Меня беспокоит Стрюков.

К о б з и н. Стрюков? А что?

О б р у ч е в. Для меня он временно затаившийся враг. Да. Живет в доме, где расположен штаб, а в подвале сложены последние боеприпасы.

К о б з и н. Ну?

О б р у ч е в. От такого человека можно всего ждать. Вплоть до диверсии. Не остаться бы нам вообще без оружия.

Н а д я. Правильно, Сергей, и я так думаю. Выселить его отсюда. Хотя бы на время.

О б р у ч е в. Вот именно. Если бы мы попали в руки бутовцев — с нами бы не стали так нянчиться.

С е м е н. Расстрел. Я уверен!

К о б з и н. В этом и я уверен. Кстати, врагов мы тоже не щадим и щадить не будем. Что касается Стрюкова, то он скорее в петлю полезет, чем решится собственноручно хотя бы кирпич выдернуть из своего собственного дома. Таких людей надо знать. Выселять его пока не будем. Но усилить охрану надо. Позови его.

Обручев уходит.

Надя, в городе надо произвести тщательный обыск, учесть все продовольствие до фунта. Партийная организация поручила тебе руководить обыском.

Н а д я. Мне?

К о б з и н. Да. У тебя уже есть небольшой опыт. Так вот. Командир отряда выделил полтораста красногвардейцев. Сегодня разобьем на группы, а завтра с утра начнешь.

Н а д я. Патронов дадите?

К о б з и н. Ни одного.

С е м е н. А как же?

К о б з и н. Да вот так. Без всякой стрельбы.

Н а д я. А продукты отбирать будем?

К о б з и н. Ни крошки! Пока учесть.

Н а д я. Понятно. А женский монастырь можно тряхнуть?

С е м е н. Что это тебя к монахиням потянуло?

К о б з и н. Что значит тряхнуть?

Н а д я. Пойти с обыском. Я почти на след напала, надо только до конца довести. По-моему, в монастыре хлебом спекулируют. Я вам утром докладывала, Петр Алексеевич.

К о б з и н. Этого дела не оставляй. Но осторожность и осторожность, чтобы не попасть впросак.

Н а д я. Выслежу!

К о б з и н. Вот. Только так. Наверняка, чтобы врагам языки отсечь.

На лестнице показывается  С т р ю к о в.