У открытой двери появляется Ю р и й, он прислоняется к косяку и молча слушает.
Где ты теперь, мой желанный?
Весточку сердцу подай.
Месяц в окошке незваный,
В сердце бушующий май.
Ю р и й. Лена!
Е л е н а. Я чувствовала, что ты здесь. Садись.
Ю р и й. Я постою. Можно возле тебя постоять?
Е л е н а. Колючка!
Ю р и й (закрывая окно). Это чей портрет? Твой отец?
Е л е н а. Да.
Ю р и й. Лена, ты на него очень похожа. Очень!
Е л е н а. Ну, рассказывай. Звонили из главка?
Ю р и й. Звонили. Собственно, рассказывать нечего. Все кончено. Кончено!
Е л е н а. Ну, а подробнее можно?
Ю р и й. Пожалуйста. В общем, приказано продолжать дооборудование цеха с таким расчетом, чтобы все работы закончить к новому году. Понятно? На будущий год в министерстве все спланируют, и уж на основании этого плана будем вводить в действие новый цех. Вот, собственно, весь смысл телефонного разговора.
Е л е н а. Ты не согласен?
Ю р и й. Не то слово. Я возмущен этим бюрократизмом! Во мне все протестует!
Е л е н а. Можешь и на меня обижаться, но более разумного решения, мне кажется, придумать нельзя. Просто нет выхода!
Ю р и й. Это модный щит у бездельников и тупиц.
Е л е н а. Ну что не, считай нас бездельниками.
Ю р и й. Я не о тебе…
Е л е н а. Но что бы мог предложить ты?
Ю р и й. Я не специалист по этим вопросам и считаю, что выискивать сырье — не мое дело. Знаешь что, я не хочу больше говорить на эту тему. Надоело. Надоело! (Быстро ходит по комнате.)
Е л е н а. Да-а… Тебе надо бы отдохнуть. Ведь ты в этом году не отдыхал?
Ю р и й. Не до отдыха! Отдыхать тогда хорошо, когда на душе спокойно. А тут…
Е л е н а. Еще что-нибудь?
Ю р и й. Хватит с остатком и того, что есть.
Е л е н а. Между прочим, ты не первый раз так говоришь! Это общая фраза. Скрываешь что-нибудь?
Ю р и й. К чему мне от тебя скрывать?.. Дома за последнее время накалилась обстановка…
Е л е н а. Катя?
Ю р и й. Нет. Поссорился с отцом.
Е л е н а. Вот как? Из-за чего?
Ю р и й (помолчав). Тайное стало явным.
Е л е н а. То есть? Как?
Ю р и й. Вот так! Ему известно все. Ты знаешь моего отца. Он не умеет кривить душой. Ну и я тоже… Получился разговор…
Е л е н а. И что?
Ю р и й. Понимаешь, Лена, я и раньше замечал, что шепчутся и мать, и отец, и Ника. Но как-то не обращал внимания. А тут отец спросил прямо.
Е л е н а. Что ты ответил?
Ю р и й. Что смог, то и ответил…
Е л е н а (обнимает Юрия). Я знаю, что ты мог ответить. Знаю.
Ю р и й. Он предложил мне убираться на все четыре стороны.
Е л е н а. А Катя что?
Ю р и й. Ну что Катя! Она ни о чем еще не догадывается. Ей надо сказать все, пусть знает правду, здесь же нельзя лгать… Я несколько раз собирался сказать, но как гляну в ее открытые доверчивые глаза…
Е л е н а. Ты не был трусом.
Ю р и й. Это не трусость… Закурю?
Е л е н а. Вот твои папиросы.
Ю р и й. Уехать?
Е л е н а. Куда?
Ю р и й. Все равно куда.
Е л е н а. Бежать? Так я понимаю?
Ю р и й. Нет, бегать я не привык. В общем, я и сам не знаю… что тебе сказать. Душно в комнате… (Срывает галстук, вешает на спинку стула.) Круг замкнулся, а я топчусь на месте, не могу или не хочу разорвать его…
Е л е н а. Какой круг? Что тебе нужно разорвать?
Ю р и й. Да все! Все! Может, я невезучий? А, Ленка? Почему у меня все так отвратительно складывается?
Е л е н а (обнимает). А может, не все?
Ю р и й. Может, и не все…
Е л е н а. Тебе хорошо со мной?
Юрий молча целует ее.
Мне тоже хорошо с тобой. И большего счастья мне не надо. Ничего, Юра, все встанет на место. Увидишь! Мы возьмемся с тобой вот так за руки и выстоим против всего, против всех выстоим. Так ведь?
Ю р и й. Какая ты…
Е л е н а. И никуда уезжать не надо. Имеем мы право на счастье? На свое счастье?
В дверь стучат.
Ю р и й. Стучат?
Е л е н а. Кажется…
Снова стук.
Ю р и й (Елене). Кто?
Е л е н а. Не знаю.
Ю р и й. Не открывай.
Е л е н а. Как же?.. Свет горит… Нельзя. Знаешь что… иди сюда! (Открывает дверь в соседнюю комнату.) Скорее! (Закрывает за Юрием дверь, бросает на стол несколько газет. Выходит из комнаты.) Пожалуйста, пожалуйста! (Пропускает в комнату Катю.)
К а т я. А я постучала — не открывают… уж, думаю, не случилось ли чего.
Е л е н а. Задремала… Садитесь. Сквозь сон слышу — стучат, а не проснусь…
К а т я. Вы не обижайтесь, Елена Петровна, я не предполагала…
Е л е н а. Да ничего, пожалуйста, пожалуйста.
К а т я. Если бы не знала, как вы хорошо относитесь к Юрию Сергеевичу, я бы не пришла. Терпела я молча, терпела, сил уж никаких не осталось, решила пойти к вам посоветоваться. Ведь вот словно сговорились все против Юрия Сергеевича.
Е л е н а. А вы что имеете в виду?
К а т я. Да я насчет его четырех девяток. Сегодня пришел с завода туча тучей, и главное — молчит. Понимаете? У него такая черта есть в характере — молчит, молчит, а потом сразу все и расскажет. Бывают такие люди. Вот у него сейчас такое состояние, как было во время работы у нас в лаборатории. Я уж откровенно скажу вам, Елена Петровна, за здоровье Юрия Сергеевича боюсь. Он прямо совсем осунулся. Как вы думаете?
Е л е н а. Да нет, мне кажется, все обойдется.
К а т я. Прямо и не знаю… И дома еще у нас тоже…
Е л е н а. А что дома?
К а т я. Я и сама не знаю. Все шепчутся, на Юрия Сергеевича шипят. Может, мной недовольны? У меня ведь нет высшего образования. Я уж ругаю себя — не училась, дура.
Е л е н а. Не у всех же высшее образование.
К а т я. Сегодня во время обеда стала я расспрашивать Юрия Сергеевича… так, вроде ненароком… И знаете, что обнаружилось?.. Отказало ему министерство. Отложило срок пуска цеха.
Е л е н а. Я знаю.
К а т я. Елена Петровна, так что это такое?
Е л е н а. Другого выхода нет.
К а т я. Не может быть такого положения. И ни за что я не поверю. И никто из рабочих не верит; вы думаете, я не говорила?
Е л е н а. Катя, вы очень наивны. Не обижайтесь. Одно дело разговоры по поводу, другое — сама обстановка.
К а т я (удивленно). И вы тоже против Юрия Сергеевича? Все равно мне ничего не докажете. Вот так у нас и в лаборатории было. Там у нас один психопат нашелся, так он прямо черной слюной плевался против Юрия Сергеевича, а все же вышло не по его.
Е л е н а. Вы, кажется, и ко мне какие-то претензии предъявляете?
К а т я. Нет, что вы, какие уж там претензии! Я к вам с просьбой.
Е л е н а. С просьбой? Пожалуйста.
К а т я. Нет, вы понимаете, там у нас консультанты из академии знаете что сказали? Что металл Юрия Сергеевича — металл будущего. Будущего! Как подумаешь, даже дух захватывает, а они затирают! Я вас вот о чем хотела спросить: можно мне поработать в вашей цеховой лаборатории?
Е л е н а. Как — поработать?
К а т я. Ну, сделать несколько анализов.
Е л е н а. Анализов — чего?
К а т я. Да это сейчас неважно. Я разговаривала с одним плавильщиком. Он и надоумил… Может, это еще и чепуха, может, ничего и не получится… а поработать нужно. Можно, Елена Петровна? Я могу в любое время.
Е л е н а. Видите ли, Катя, как вам известно, лаборатория у меня не собственная, она полузакрытого типа, и, как вы знаете, вы работали в такой лаборатории, туда допускаются только штатные работники.
К а т я (растерянно). Да? Вот беда какая!.. Я даже не подумала об этом. Значит, нельзя? (Поднимается.) Ну, я пойду.
