"Волк с ними! - подумал Хвост - Пусть говорят, что хотят. А я Кувалде виду не подам. Буду делать все, как раньше делал, только поглядывать внимательно - действительно это баба, или просто меня решили на смех поднять. А то эдакого громилу, поди спроси в глаза: скажи, мол, баба ты или мужчина! В один миг без головы останешься!"
И тут же в его голове родилась идея: Надо было у Кувалды спросить исподволь что-нибудь так, чтобы по ответу было понятно, может так сказать парень, или нет. Только что спросить? Есть ли семья? А вдруг Кормахэ и правда, баба, и злится что ее замуж не берут? Не зря, наверное, Валтоэр предупреждал насчет кувалдиной вспыльчивости!
Наконец он додумался до чего-то, что ему показалось достаточно хитро.
- Слушай, Кувалда. - спросил он, когда Кормахэ вернулся (или вернулась?) к костру - А у матьянторцев есть такой обычай, чтобы женщины были воинами?
Кувалда обернулась (или обернулся?) к Хвостворту. И взгляд, который на него устремился, не сулил ничего доброго...
- А ты где-нибудь среди нас видел женщину?
Хвостворту замялся.
- Да я... Я видел-то вас всего-ничего... просто болтали ваши, а я что-то слышал краем уха, да недопонял...
- Вот что, слушай, Хвостворту! Если наши тебя предупредили, что я женщина, так ты голову не ломай. Баба я, так ты и знай себе, и на этом хватит разговоров о бабах и мужиках. Ладно?
- Ладно, конечно... - пробормотал Хвост, а про себя подумал: "Баба-конь! Вот же етить твою! И ведь встретишь же такое..."
Больше никаких разговоров в этот день между ними не было. Хвост посидел немного глядя в костер, и не заметил, как снова уснул.
3.6 СИЛЬНЫЙ КОЛДУН ИЗ РАТАЙСКОЙ ЗЕМЛИ
Растолкали его уже ночью. Спросонья Хвостворту не мог понять, почему такая суета. Люди на миг показывались в огненных бликах костров, и пропадали в черноте ночи, будто призраки.
- Что? - спросил он Кувалду.
- Тревога! Турьянский шаман бродит!
- Чего? - удивился Хвост.
- Чего да чего, заладил! - прикрикнула Кувалда - Глаза не протер, что ли! Говорят тебе, турьянский колдун здесь! Тревога!
От слов "колдун" и "тревога" у Хвоста в голове что-то сложилось. Кувалда подняла Хвоста на ноги и повела через лагерь. Костры кругом горели, но никто не сидел и не лежал возле них. Пожитки матьянторцев валялись на земле брошенные. Все будто подевались куда-то.
Ночь была безлунная, и отойдя немного от костров, Кормахэ с Хвостом очутились в таком мраке, что даже собственных рук было не видно, сколько не пяль глаза. И Хвостворту каждый шаг делал словно в бездну, не зная что окажется под его ногой - ямина, трясина, или какой-нибудь поваленное дерево - чтобы запнуться, упасть и удариться головой о пень... Лишь тяжелая рука Кувалды на правом плече немного его успокаивала - все-таки, не даст сразу рухнуть если что.
Наконец обнаружились пропавшие бенахи. Хвостворту не увидел самих воинов, а лишь расслышал их встревоженные голоса.
- Смотри! Смотри! - доносилось отовсюду.
- Куда тут смотреть-то, а? - спросил Хвост по-ратайски. Вместо ответа Кормахэ нащупала в темноте его голову, и повернула в нужную сторону.
- Туда гляди! Видишь теперь?
- Вижу, что темно как в берлоге! - проворчал Хвост.
- Еще гляди!
Хвостворту сверлил глазами черную стену лесной ночи, но ни черта не мог в ней высмотреть. Вдруг дубравцу показалось, что прямо перед носом у него проплыло и исчезло пятно размером с монету, точно загорелся и тотчас погас светлячок. Через мгновение оно вспыхнуло опять, и опять пропало. Потом еще раз - так же...
Хвостворту понял, что это не светлячок вспыхивал и гас у него под носом. Сияло что-то вдалеке, и перемещалось меж деревьями, то скрываясь за ними, то появляясь опять, как если бы несли по лесу факел. Но от факела свет рыжий и дрожащий, СИЯНИЕ же было ровным, иссиня-белым, бледным как лунный свет.
Показалось еще раз, теперь уже поближе, и Хвост разглядел в этом горящем пятне человеческие очертания...
И тут только вспомнил свое полусон-полувидение, такую же блеклую фигуру, вспомнил, как шел за ней по лесу, такой же кромешной ночью!
- Слушай, Кувалда! Я ж видел такого уже! Когда шатался по лесу, он все передо мной светил! Вот теперь как сейчас помню: иду по лесу в темноте, а такая же вот дура висит перед глазами...
- А почему сразу не сказал? - воскликнула Кормахэ.
- Я думал, сон это был...
- Сон! Ну, парень, ты... Я уж и не знаю, что тебе сказать на это! То ли ты в рубашке родился, то ли тебе как утопленнику везет! Ты же у шамана висел на крючке!
- Как это? - испугался Хвост.
- Этот ляд огненный - и есть шаман! Они в такой вид ночью оборачиваются, и ползают, проклинают людей! Чтобы те к ним шли, послушные как бараны! И ты туда же шел - тот самый шаман, который здесь, при тебе остывал. он тебя и заклял! А ты к нему уже шел... Да не дошел ста шагов... Опоздай мы на день - был бы ты сейчас такой же бессловесный, как вот эти! Понимаешь!?
- Как...
- Да вот так же, дурило! Тоже бы, как они, забыл бы мать с отцом, кто такой и как звать!
Хвостворту охватил нешуточный страх. Он поглядел на маячащее меж дальних деревьев светлое пятно.
- А он может снова...
- Ты не бойся. Даже если он тебя заклянет, ничего с тобой не случится, пока мы вокруг. Если кто увидит, что с тобой не так, что ты снова куда-то собираешься утоптать, - так одернет.
- Что делать-то с ним теперь? - спросил перепуганный Хвост
- А ничего с ним не сделать! - с досадой выпалила Кувалда - Он как дым, бестелесный! Ни ударить, ни рукой схватить! Плывет над землей, не то он есть, не то его нету, только что светит! Но сам, гадина, все видит! И в одиночку не бывает. Если он тут, значит правда, еще есть турьянцы поблизости!
- Так что, они про нас теперь знают? - спросил Хвостворту.
- То-то и оно! Теперь уходить придется...
Тут же, как по подсказке, раздался голос Сотьера:
- Всем приказываю вернуться в лагерь! Все в лагерь! Быстро!
Посреди стана, у тех самых нарт, Сотьер мигом созвал старшин, и после короткого совета, приказал немедленно сниматься с места и шагать прочь.
- Куда мы? - спросил Хвост у Кувалды.
- Не знаю, куда! - хмуро ответила воительница - Подальше отсюда, вот и все!
Кувалда развязала Хвоста, дала ему оправиться и связала снова - на этот раз только запястья, и руки не заломала за спину, чтобы он как-то мог идти. Второй веревкой обмотала его округ пояса, а свободный конец накрутила себе на руку. В несколько минут весь отряд собрался. Зажгли заготовленные факелы, и пошли по лесу гуськом.
- Слушай, Кувалда! - сказал Хвостворту - А ничего, что мы тут светим? Ведь так нас за семь поприщ видно!
- Нет. - ответила Кормахэ - Колдун в темноте видит еще лучше, чем при свете. Темнота нас от него не скроет. А огня они сторонятся - так хоть... - сплюнула - так хоть издалека будет за нами следить, и глаза не мозолить. А обычные турьянцы от нас, должно быть, далеко, раз отправили вперед себя шамана. Будь они близко, им бы было проще самим подползти к лагерю, незаметнее, в такой-то темени...
Шли долго. Пробирались через мшистые болота, ощупывая жердями путь, тут и там натыкались на озера, и обходили их берегом, знать-не зная, долог ли путь вокруг. Поднимались на гривы, и снова спускались в низины. Шли то по соснякам, по почти совсем сухой земле, а в ельниках вязли по колено в сыром снегу. Хвост только ногами мог догадываться, что за местность кругом, а глазами не видел ничего, кроме бенахской спины спереди. Колдуна не было заметно - факелы затеняли его тусклое свечение. Но присутствие его ощущалось ни зрением, ни слухом, а каким-то иным чувством. Как будто крючок, на котором Хвостворту сидел у шамана, остался где-то внутри, зацепился мелкой зазубренной иглой в глубине горла, и новый рыбак осторожно подергивал за него, и не давал покоя...
