- Руби!

- Не стой на месте! Уходи! Ударил-уходи! Щит не опускай! Бей! Щит забываешь!

Тюк! - дубинка снова стукнула пильщика по макушке.

- Постой! - сказал Пила, опустив оружие. Клинок сделал шаг назад.

- Ладно, пока хватит. Перед обедом еще побегаем.- сказал он - Теперь посмотри на меня. Дай топор.

Клинок взял топор в правую руку, обухом вперед, а дубинку в левую, подошел к стене, и дважды ударил по ней - по разу слева и справа.

- Вот так теперь будешь делать. - сказал он ученику - Сегодня вечером начнешь. Вечером ударишь по разу, утром - по два, следующим вечером - по три. Так будешь по удару каждый раз прибавлять. К следующей зиме дойдешь до тысячи - тогда остановись. Понял?

- Понял... - сипнул Пила. Он дышал тяжело, едва не высунув язык, как собака. Но все же, сегодня у него остались силы устоять на ногах...

Вернувшись в дом, Пила напился, ополоснулся и перевел немного дух.

- Ну как? - спросил, ухмыляясь, Коршун.

- Ничего. В первый раз думал - подохну, а теперь даже весело.

- Весело ему, слыхал! - сказал Коршун и рассмеялся.

Еще доедали завтрак, когда пришли от князя и позвали к нему Рассветника. Рассветник ушел, и вскоре вернувшись, велел всем готовится выезжать в город.

- Оружие брать? - спросил Пила.

- Теперь все время быть при оружии. Всем. - сказал Рассветник.

Быстро собрались, и отправились на двор. Пила, замешкавшись, опять выходил последним - когда Рассветник и Коршун с Клинком уже были снаружи, он только вышел на лестницу, и собирался спускаться по ней вниз, со второго яруса отроческой хоромины.

- Пила-горюченец! - вдруг позвал его девичий голос.

- А!

Пила обернулся по сторонам, и сверху в темном проеме лестницы смутно увидел склонившуюся над поручнем девушку.

- Тебе чего надо? - крикнул он.

- Ничего мне не надо - насмешливо ответила девушка. - Просто, поздороваться захотелось.

- Ну здравствуй...

- "Ну здравствуй" - передразнила Пилу незнакомка В полумраке лестничного проема парень не мог ее толком разглядеть, но голос был молодой, звонкий и веселый - Здорово, если не шутишь, Пила-горюченец.

- А ты откуда меня знаешь?

- Кто ж тебя не знает! - засмеялась в ответ девушка - Уже весь Струг только и говорит, какой к нам герой приехал!

- Да никакой я не герой... - пробурчал Пила.

- Ох ты, скромный какой, вы поглядите на него, люди добрые!

- А ты кто сама?

- Я кто? Живу я тут, вот я кто.

- В людских, что ли, живешь? - спросил Пила. На втором ярусе хоромины, где разместили дружину Смирнонрава, обычно жили княжеские отроки, на третьем - прислуга.

- В людских, да не как все. - сказала девушка - У нас тут особые покои, не хуже боярских! Нам княжеские холопы самим прислуживают!

- Понятно. Слушай, ну мне идти надо, князь звал.

- Ух, важный какой! - рассмеялась наверху собеседница - Князь его звал, да наверное, еще сам лично позвал. Ну иди, Пила-горюченец, иди до князя!

- Ладно, пойду...

"Интересно, какая она из себя? По голосу кажется, что красивая" - подумал почему-то Пила, когда выходил из хоромины.

На дворе слуги уже выводили оседланных коней из конюшен - и Рассветнику с товарищами, и Смирнонраву. Подвели коней и для Стройны - к самому княжескому терему. Приехал Волкодав, собирались большие бояре.

- А что стряслось-то? - спросил Коршун.

- На восходной стороне к воротам приехали люди, которые уходили с князем в поход. - сказал Рассветник - Княгиня велела таких, без особого разрешения в город не пускать, а сейчас сама поедет допрашивать.

- Всего-то делов? - удивился Коршун - Какая нужда княгине к ним ехать? Нужно допросить - так самих бы сюда привели, здесь бы и допросили.

- Значит, есть нужда, раз сама едет, да еще и нам всем сказала при этом быть.

Собравшись, князь и княгиня - деверь и невестка, поехали со Струга по длинному мосту на восходную часть города. С ними вместе скакали еще дюжина бояр и слуг.

У ворот, где задержали беглецов, их дожидался Мореход. Тут же успела собраться немалая толпа народа, и прибывали еще и еще. Все торопились взглянуть на чудом спасшихся и узнать наконец толком, что и как случилось с войском, с ушедшими в поход мужьями, отцами и братьями.

Для княгини перед воротами отчистили от людей пятачок, обхватов в десять.

- Сколько их там? - спросила Стройна Морехода.

- Шестеро, государыня!

- Хорошо. Один пусть спешится и заходит.

Через приоткрытые ворота прошел человек. Едва взглянув на него, Пила ужаснулся - так зияла пустота в глазах этого дрожащего, осунувшегося людского подобия! Какая черная колдовская сила смогла так изувечить человека! Бедняга едва переставлял дрожащие ноги и смотрел по сторонам диким рассеянным взглядом. Челюсть его ходила в стороны, словно он бормотал про себя что-то, руки тряслись и беспокойно растирали и царапали одна другую. Пройдя пять или шесть шаркающих шагов, он остановился, озираясь на собравшийся народ. Все молчали.

Вдруг взгляд бедняги уставился на Стройну. Человек мгновение посмотрел в глаза княгине, а потом вдруг разрыдался, осел с воплем наземь и ударил челом.

- Княгиня... - стонал он, валяясь в пыли.

- Не бойся. - сказала княгиня - встань, и говори, что видел.

Человек поднял голову, и чуть выпрямился, но с колен не встал.

- Светлая княгиня! Светлая... - бормотал он.

- Говори толком! Кто ты, откуда? - велела Стройна.

- Злыдни, светлая княгиня! - закричал беглец, глаза его снова наполнились слезами - Огнем дышали в лицо... в глаза как ледяными иглами, на лету прямо мне в глаза... на кого только посмотрят - тот сразу каменеет! Все погибли... Нельзя с ними биться! Нету сил... Небо на землю уронили... на нас... молниями сыпали... ыкунов без числа со всех сторон... Нет такой силы... Не справиться...

- Нет, говоришь? - спросила Стройна - Подойди-ка ближе. Мореход, помоги ему!

Мореход поднял с земли дрожащего боярина и подвел к Стройне. Княгиня с седла схватила бедолагу за бороду, и пристально посмотрела в его лицо. Беглец глядел княгине в глаза, и ничего больше не кричал, лишь громко всхлипывал.

- Значит, злыдень тебе огнем в лицо дышал, так говоришь? - спросила княгиня злобно - Что ж ты не обгорел нисколько?! Я на твоей роже трусливой ни одного ожога не вижу, и борода целая! Или ты неопалимый!? Говоришь, превращали в камень взглядом? Что-то резво ты бегаешь на каменных ногах, раз из каильской степи здесь очутился!

- Светлая... Светлая... - скулил несчастный. Оставив в кулаке Стройны клок бороды, он снова рухнул на колени, руками ухватился за стремя. Княгиня отпихнула его каблуком.

- Пес трусливый! Тебя пустыми мороками напугали, чтобы ты здесь других пугал! Позор земли! Мореход! Задери на него рубаху, да отсчитай плетей побольше - и в яму к остальным! Пусть остудит голову, тогда, глядишь, и расскажет все толком!

Мореход подошел к лежащему под конем человеку, и хорошенько поддал ему под ребра ногой.

- Вставай, щучий сын! Вставай, падаль! Эй, отроки! А ну растянуть его!

Бояре подняли беглеца из пыли - он не сопротивлялся, не просил пощады, только трясся, скулил, и лил ручьями слезы. Мигом его подвесили за руки к воротам, разорвали рубаху. Мореход закатал рукава, тут же слуги принесли и подали воеводе треххвостую плетку.

- Государыня-а-а-а-а... - вопил привязанный.

Свистнула в воздухе плетка, и со звонким хлопком пересекла голую спину. Плач бедолаги в миг переменился на пронзительный поросячий визг... Баба рядом с Пилой охнула и закрыла руками лицо.

Мореход "отсчитывал" удар за ударом. Спина боярина-беглеца покрывалась разрезами, глубокими как от ножей, превращалась в нарубку для мясного пирога. Несчастный уже не кричал. При каждом хлопке плети из его горла выдавливался лишь стон, слабее раз от раза. Казалось, что дух по частям покидает тело...

- Сколько ж можно... - всхлипнула женщина - Бедный...