По-прежнему сидя на корточках, она медленно повернулась, посмотрела из-под черных ресниц на обладателя этого низкого, могучего голоса. Ее глаза широко распахнулись при виде мужчины, что стоял в другом конце коридора.

На вид ему было лет тридцать пять или чуть больше. Короткие черные волосы были аккуратно подстрижены и обрамляли красивое загорелое лицо. Любой юноша, работавший моделью, все бы отдал за такие внешние данные. Эва работала с такими в самом начале своей карьеры. У мужчины были темные брови, карие глаза, прямой нос, высокие скулы, красивые чувственные губы и волевой подбородок.

У него были широкие плечи, мускулистая грудь, тонкая талия, узкие бедра и длинные ноги; весь его облик говорил о том, что вовсе не одежда красит человека, а человек одежду, в его случае – дорогой, сшитый на заказ темный костюм, белую шелковую рубашку и серый галстук.

Мужчина вышел из кабинета, и сотрудники галереи умолкли. Сомнения Эвы рассеялись. Этот мужчина – сам Д’Анджело. Именно к нему она и пришла!

Эва никак не выразила своего почтения перед Майклом, она встала, прошла мимо Мари и Пьера и вручила ему Софи.

– Подержите ее, я возьму Сэма, – нетерпеливо сказала она, а Майкл взял ребенка на руки и скептически посмотрел на девушку.

Майклу пришлось смотреть вниз. Какая же она маленькая! Чуть выше полутора метров, его же рост составлял почти два. Девушка была худощавой, но с женственной фигурой. У нее была полная грудь, и, если Майкл не ошибался, под фиолетовой футболкой не было бюстгальтера.

По уверенному блеску голубых глаз Майкл безошибочно определил, что перед ним не девочка, а молодая женщина лет двадцати – двадцати пяти.

Он нехотя признал, что она очень красивая. Привлекали внимание ее изумительные глаза, курносый носик и пухлые чувственные губы, нежная и светлая, как фарфор тончайшей работы, кожа. Темные круги под глазами придавали ей вид слабой и беззащитной девушки.

Но эту слабость и беззащитность уравновешивали ее упрямый рот и подбородок.

Майкл отвел взгляд от пленительно красивого лица и посмотрел на ребенка, которого ему вручила девушка; Майкл испугался, потому что никогда в жизни не держал на руках детей. Да и откуда ему знать, как это делается?

Майкл держал ребенка на вытянутых руках, у девочки текли слюни.

– Не думаю, что…

– С Софи и Сэмом лучше много не думать, особенно сейчас, когда у них режутся зубки, – сухо ответила Эва, – положите это на плечо, иначе запачкаете пиджак.

Девушка не церемонясь вручила ему сложенную вчетверо белую материю, правильно посадила ему на руки малышку, развернулась и подошла к коляске, давая Майклу возможность полюбоваться ее округлой попкой. Она наклонилась и отстегнула ремень, опоясывающий второго хныкающего малыша.

Майкл держал ребенка и чувствовал себя совершенно растерянным. Он не имел ни малейшего представления о том, что делать с малышкой, а та не сводила с него голубых глаз, таких же, как у ее мамы, этот взгляд смущал его. Софи смотрела на него в упор. Казалось, она все на свете понимала и даже насмехалась над ним.

Эва взяла Сэма на руки из коляски и выпрямилась, она очень рассердилась оттого, что пара этих болтунов разбудила малышей; всю дорогу до галереи она убаюкивала их, потому что накануне ночью они не давали ей спать.

И она, и дети были в дурном расположении духа, но, взглянув на Д’Анджело, Эва чуть было не расхохоталась. Он по-прежнему держал ребенка на вытянутых руках, на его лице отразился неподдельный ужас, точно перед ним был не младенец, а часовая бомба, что того и гляди взорвется!

Но смеяться Эва не стала…

За несколько кошмарных месяцев она пережила такое, что было не до смеха.

Вдруг на нее нахлынули воспоминания.

– Софи не кусается, – нетерпеливо бросила она, – разве что немного, – саркастично добавила она, – хорошо, что пока у них всего по четыре зуба…

– Меня не интересует, сколько зубов у ваших детей! А вот кто вы и что делаете в служебном крыле галереи «Архангел»? – раздраженно спросил Майкл.

Девушка вскинула остренький подбородок и вызывающе посмотрела на Майкла в упор:

– Вы и в самом деле хотите обсуждать это перед вашими сотрудниками, мистер Д’Анджело? Я правильно понимаю, что вы и есть мистер Д’Анджело? – Она вопросительно подняла бровь.

– Да, это я. – Майкл угрюмо посмотрел на нее. – И о чем именно вы хотели поговорить? – раздраженно спросил он.

Она поджала губы:

– Естественно, о том, что привело меня сюда.

Майкл нетерпеливо покачал головой:

– И откуда мне знать, какие у вас были причины?

– Вы не знаете? – пренебрежительно спросила она.

– Нет, – сквозь зубы прошипел Майкл, – может, поговорим в кабинете?

Пьер был очень встревожен, он пустился объяснять Майклу по-французски, почему не советует тому оставаться наедине с этой женщиной. Он даже несколько раз весьма грубо сослался на то, что она сумасшедшая, и предложил вызвать охрану и выставить ее вон из здания.

– Вообще-то я все понимаю, – сказала Эва на беглом французском, вперив рассерженный взгляд голубых глаз в смутившегося Пьера, – можете вызвать охрану, если хотите, но могу вас заверить, я не сумасшедшая, – насмешливо сказала она Майклу.

– Ни минуты в этом не сомневался! – парировал тот. – Все в порядке, Пьер, – уверил он коллегу и обратился к девушке снова: – Не хотите пройти в мой кабинет? – Майкл отошел от двери, он по по-прежнему держал на руках Софи, все еще не зная, что делать. Тем более что теперь малышка загадочно улыбалась ему, гордо обнажив все свои четыре крохотных зубика.

– Вы ей понравились, – пренебрежительно сказала Эва, проходя мимо Майкла в его кабинет с Сэмом на руках и толкая перед собой коляску.

Он торопливо положил на плечо белую ткань, держа младенца одной рукой, затем закрыл за собой дверь, Мари и Пьер недоуменно смотрели ему вслед.

– Вот это красота…

Майкл обернулся и увидел, как незнакомка смотрит в окно, любуясь видом на Елисейские Поля и Триумфальную арку. Именно из-за вида и расположения в фешенебельном районе Парижа это здание выбрали для галереи.

– Хороший вид, – пренебрежительно начал Майкл, – а теперь потрудитесь объясниться… – Он вежливо добавил: – Для начала, кто вы? – Интересно, а не Моник ли это, бывшая подружка Рейфа, весьма навязчивая особа?

Эва обернулась, держа на руках еще хныкающего малыша:

– Меня зовут Эва Фостер.

– И?.. – спросил Майкл. Это имя ему ни о чем не говорило, в карих глазах читалось равнодушие.

Эва бросила на него нетерпеливый взгляд.

– Вы, видимо, вообще не знаете, кто я, – с ужасом осознала она.

Он саркастично прищурился:

– А должен?

Должен ли? Разумеется, должен, высокомерный безответственный кретин!

– А имя Рейчел Фостер вам о чем-нибудь говорит? – ласково спросила она.

Он помрачнел и нахмурился, слегка покачав головой:

– Мне жаль, но я не имею ни малейшего представления, о ком вы говорите.

Перед глазами Эвы встала красная волна. Все эти месяцы суматохи, страданий, потерь и этой тупой боли на душе, а он даже не помнит имени Рейчел, не говоря уже о ней самой!

– Что же вы за человек! Нет, не отвечайте, – гневно сказала Эва, принявшись расхаживать по кабинету, – видимо, ваша жизнь настолько роскошная, что вы меняете женщин как перчатки, а раз они надолго не задерживаются в вашей постели, забываете о них, как только на смену одной приходит другая.

– Помолчите, – резко сказал он, – нет, я не тебе, малышка, – ласково добавил Майкл, обращаясь к Софи, когда та захныкала, недовольная его тоном. Он снова обратил на Эву внимание. – Хотите сказать, что у меня была… связь с этой Рейчел Фостер?

Она зло посмотрела на Майкла и разрумянилась:

– Эта Рейчел Фостер – моя сестра, и, да, у вас была с ней связь. И доказательство этой связи вы сейчас держите на руках!

Майкл тут же опустил взгляд на ребенка, которого держал на руках. Девочке было несколько месяцев, пять или шесть. Она была очень милая, как и все маленькие дети: копна черных волос, голубые глаза, серьезное выражение лица, – девочка играла с пуговицей на пиджаке его костюма.