Проезжавшие мимо машины, дымя, оставляли за собой резкий бензиновый запах, от которого фыркали и мотали головой лошади. Вдруг неожиданно раздался резкий и пронзительный звонок, заставивший меня повернуть голову в его сторону. Как оказалось, это электрический трамвай звонком расчищал себе дорогу, которую ему преградил зазевавшийся мужик, ехавший на телеге. Какое-то время я вместе с другими зеваками наблюдал, как возчик, испуганно тараща глаза и смешно надувая щеки, нахлестывает свою лошаденку, стараясь поскорее убраться с трамвайных путей. Стоило трамваю продолжить путь, как мое внимание привлекли уличные торговцы, сновавшие в толпе. Таская подвешенные на груди лотки, они весело и задорно кричали во все горло, зазывая покупателей:

– Пирожки, горячие!! С пылу, с жару!! Хватай сразу пару!! Папиросы «Пушка», «Дукат», «Заря»!! Налетай, не робей, разбирай веселей!!

Нескольких минут хватило, чтобы удовлетворить свой интерес, после чего снова бросил взгляд по сторонам, но теперь внимание уделил вывескам и товару, выставленному в витринах магазинов.

«Молочная торговля от финских и эстляндских ферм». Солидно звучит. «Булочная – кондитерская. Свежий хлеб, бублики, пирожки, пирожные. На все вкусы». Дальше – «Бакалея, мануфактура и прочие колониальные товары». О! Винно-водочный магазин! Только название у него какое-то нерусское. «Латипак». А! Теперь понятно. Так это сокращенное название акционерного общества… А это…

– Свежие новости! Свежие новости! – пронзительный и звонкий голос мальчишки-газетчика, врезавшись в городской шум, заставил меня оторваться от чтения вывесок. – Подвиг казака Степана Тамцова!! Герой взял в плен десять германцев!! Георгиевский кавалер Сергей Долматов снова награждён Георгиевским крестом!! Выказывая пример мужества и храбрости, он уничтожил неприятельский пост!! Покупайте газету!! Самые свежие новости с фронтов!! Покупайте газету!!

«Война с Германией?! То есть первая мировая война? Так-так-так. Интересно, какой сейчас год?»

Подойдя к мальчишке, который сейчас брал деньги у молоденького офицера, я бросил быстрый взгляд на верхний газетный лист. Резко бросились в глаза крупные буквы: «САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКIЯ ВЪДОМОСТИ» и дата «1915 годъ».

– Берете, барин?!

Отрицательно покачал головой. Мальчишка резко развернулся и побежал по улице, стуча разбитыми ботинками и размахивая газетой:

– Самые свежие новости с фронтов!! Подвиг казака Степана Тамцова!! Герой взял в плен…!!

Каким-то образом год, отпечатанный на желтой газетной бумаге, снял с меня налет эйфории, заставив ощутить себя чужаком в совершенно незнакомом для меня мире. Страха и растерянности не было, но чувство тревоги и настороженности поставил организм на «взвод», наверное, поэтому я резко и зло среагировал на чужую руку, шарящую в кармане моего пальто. Схватив ее у запястья, резко развернулся к вору. Им оказался щуплый паренек лет двенадцати – тринадцати, с худым лицом и бегающими глазами, одетый в рваную куртку, из прорех которой торчали клочки ваты, серые бесформенные штаны и разбитые ботинки.

– Пусти, дяденька! Я ничего…

В следующую секунду воришка, получив полновесную затрещину, катился по булыжной мостовой. Проходившая мимо молодая женщина в сером пальто и ярком платке, повязанном на голове, увидев концовку сцены, вскинулась на меня возмущенно:

– Ирод окаянный! Что ж ты над мальчонкой издеваешься! Креста на тебе нет!

Молодой парень, одетый в папаху и тулуп, сидевший на телеге, стоявшей у обочины, неожиданно вступился за меня:

– Чего разоралась, молодка! Это ему за дело! Крысеныш хотел у господина кошелек спереть!

Женщина, смутившись, негромко сказала:

– Так не бить же его в кровь, а городового надо было кликнуть.

Парень засмеялся:

– Так он и прибежит! Вот ежели ты юбки свои повыше задерешь, то тогда мигом примчится!

Судя по вспыхнувшему ярким румянцем лицу и разом насупленным бровям, грубая шутка всерьез задела женщину:

– Ах, ты ж черт бесстыжий! Ты своей женке юбки задирай, а на чужих не заглядывай!

Воришка тем временем вскочил и бросился бежать под возгласы и улюлюканье уже собравшейся вокруг нас небольшой группы зевак. Стоило ему исчезнуть за углом, как внимание любопытных сразу переключилось на перепалку возчика и женщины.

Я повернулся и пошел по улице. Меня уже не интересовал окружающий мир – я задумался о своей довольно жесткой реакции.

«Отреагировал инстинктивно. Так, может, сработала мышечная память бывшего хозяина тела? Пусть так. Но теперь в любом случае пора ставить вопрос: что ты за человек?»

Прежде в этом не было нужды, да и глупо заниматься изучением своих наклонностей человеку, чей мир был ограничен больничной койкой и не имел будущего. Только вот сейчас все изменилось.

«Знания, интересы, эмоции. Все это придется проанализировать и понять, что пригодится, а что нет. Пока можно только сказать, чего у меня нет. Жизненного опыта и специальных знаний. Возможно, мне сможет помочь бывший хозяин тела. Хм. Впрочем, чего гадать на пустом месте? Будут факты – будем работать».

Спустя полчаса, немного поплутав по улочкам, я наконец вышел к больничным воротам. Немногое изменилось во дворе за время моей прогулки. Разве только уехала телега, с которой разгружали дрова, да около флигеля коренастый и бородатый мужчина, одетый в штаны, заправленные в сапоги, и телогрейку, с громким хеканьем рубил дрова. В ожидании у лестницы главного корпуса стоял экипаж, на облучке которого сидел кучер в тулупе. На верхних ступеньках лестницы стоял врач в белом халате. Он курил папиросу и, видно, рассказывал нечто смешное женщине, одетой в ярко-желтое пальто, потому что с ее лица не сходила веселая улыбка. У самых ворот шаркал метлой дворник. Поверх мешковатого, явно не по росту, пальто, на нем был надет длинный передник, а на груди тускло блестела бляха. Пройдя мимо него, я направился к своему бараку. Я находился в двух шагах от входной двери, как та вдруг резко распахнулась и на порог выбежал долговязый мужчина в белом халате. Чтобы не столкнуться с ним, сделал шаг в сторону, но врач, увидев меня, на мгновение замер, затем, радостно всплеснув руками, обратился ко мне:

– Сергей Александрович! Голубчик! Как вы нас напугали! Думали опять… – но наткнувшись на мой вопросительный взгляд, вдруг замолчал и стал с какой-то тревогой вглядываться в меня.

– С вами что-то произошло?!

Я неопределенно пожал плечами.

– Вы сегодня какой-то не такой, Сергей Александрович. Сами вернулись.

– Конкретнее сказать можно, доктор?

– Конкретнее… Это вы мне сейчас сказали? Вы… Вы понимаете, что говорите?! Да вы…! – лицо доктора от волнения пошло пятнами.

– Что вы так переживаете! Да, я вернулся и стою, здесь, перед вами.

– Вы… Когда с вами случаются приступы, вы становитесь потерянным… Теперь… теперь я чувствую себя… потерявшимся. Смешно, да? Бог ты мой! Вы пришли в себя! Сергей Александрович, вы помните, что чувствовали, перед тем как прийти в себя?! Это очень ценно! Для медицины! Для науки! Вспомните, пожалуйста, голубчик!

– Нет. Ничего такого не помню. А что со мной такое, доктор?

Растерянность врача была настолько явной, что меня она даже несколько позабавила. У меня был богатый опыт общения с людьми в белых халатах, теперь только оставалось им воспользоваться, пустив беседу в нужное русло, и тогда информация потечет сама собой. Таким образом в свое время мне удалось выудить немало информации о своей болезни от молодого, но очень тщеславного доктора, который собрался сделать на мне диссертацию.

– Вы как-то странно говорите. Где вы были?!

– Гулял.

От этого простого слова доктора чуть кондрашка не хватила. Он покраснел и тяжело задышал.

– Погодите! Так к вам вернулась память?!

«Амнезия. То, что и требовалось!»

– Знаете… трудно так сказать, – я попытался изобразить на лице мучительное раздумье. – Где-то помню, а что-то… словно черный провал.

Врач смотрел на меня с нескрываемым удивлением.