– Эй, что с тобой? – Калеб выглядел уже совсем отдохнувшим, румяным и бодрым, однако с постели так и не ушел.

– Спроси что попроще…

– Ну… ты всегда спишь в одежде?

– Нет, только тогда, когда возле меня лежит полураздетый мужчина, – ответила я, намекая на его обнаженный торс.

– Я бы, конечно, застеснялся и прикрылся, но, кажется, ты меня вчера откачала, так что не вижу повода скрывать от тебя то, что ты вчера и так успела изучить….

– Если б я действительно изучала, мы б сейчас с тобой не разговаривали – такая привычная перепалка, как будто ничего и не случилось. Всю двоякость шутки я поняла намного позже.

– Нет, серьезно, что с тобой. Ты ворочалась и кричала…

– Кошмар приснился, а ты всегда подглядываешь, как девушки спят?

– Ну, тут уж прости, мы оказались на одном ложе, причем я совершенно не помню как… – Калеб подозрительно на меня посмотрел, стоп, он что, думает?..

– Расслабься, я тебя не насиловала, ты был немножко не в состоянии.

– Да я и не думал даже. А на тему кошмаров, я дам тебе одну очень хорошую настойку, и тебе никогда не будут сниться кошмары. Она, между прочим, уйму денег стоит, так что не отказывайся…

– Предпочитаю наличные.

– Серьезно? Сколько?

– Не обижай меня, просто проваливай. Честно говоря, я хочу спать… И мне ничего не надо, считай, что я тебе помогла взамен тому, что ты до этого со мной нянчился.

– Нет, ну как-то отблагодарить я тебя должен.

– Ну, вот как придумаешь – приходи, обсудим.

– Черт с тобой. Где моя рубашка? – он вскочил с кровати и стал спускаться вниз.

– Эмм, нет у тебя рубашки. Считай, что я оставила ее себе на память. – Ну порвала я ее, не было другого способа его оперативно раздеть.

– И что, мне голым идти, мм? – Калеб был чем-то недоволен. Мне, конечно, не очень интересно, но все же, что вчера произошло, почему он оказался ранен… Или у Нартанэ садистские наклонности? Хи, хотела бы я глянуть на привязанного Калеба.

– Можешь голым, – я уже почти засыпала.

– Из дома одинокой девушки, рано утром, едва первая роса покрыла молодую травку, выходит обаятельный молодой человек аристократического происхождения, причем заметь, я умолчал о том, что знатней моего рода лишь короли…

– Ну конечно, круче тебя только яйца, – я кинула в него самую свободную из своих рубашек. – Потом вернешь, хотя можешь оставить ее себе на память и спать с ней в обнимку, проваливай.

Моя скромная персона, собрав остатки своих сил, вытолкала Калеба на крыльцо и захлопнула за ним дверь. «Бессердечная», – апатично продекламировал он, деловито надевая мою рубашку, которая ему слегка давила в плечах, да даже не слегка. С этой мыслью я и заснула.

– Какого черта? – спросил Ворс, прожигая Калеба ненавистным взглядом.

– Ты это о чем? – лучший друг принца даже внимания сперва не обратил на незадачливого темноволосого парня.

– Что ты делал у Витки?

– Она тебе что, корова, чтоб так ее называть? – Калеб даже поморщился от такой вольной интерпретации столь прекрасного имени, коего достойны королевы. И главное, кому имя досталось-то… Эх… Не опозорила бы.

– Она говорила, что я ее лучший друг, так что имею право называть ее как хочу. – Ворс был уже в бешенстве.

– Лучший друг, да? Сочувствую. – Калеб решил позлить этого паренька, который большую часть своего времени вился вокруг Витты, которая, видимо, ничего не замечала. – Ну так вот, друг. А она горяча в постели…

Ворс сделал резкий выпад, но лучший друг принца умудрился увернуться, несмотря на рану.

– Остынь, я пошутил… Или нет. Думай сам. Пока.

После чего Калеб действительно зашагал в сторону своего дома, оставив Ворса думать, что ему делать дальше.

Но Виттория уже крепко спала в своей постели. И никак не могла разрешить сложившуюся проблему, которая повлечет большие неприятности.

Утром я проснулась днем, как бы тривиально это не звучало. Все, что мне сегодня хочется – лениться и ничего не делать. Выйдя на крылечко, как говорится, «на перекур», я обнаружила возле двери записку, прижатую камушком, чтоб не улетела. Писал Ворс:

«Мне надо ненадолго к родным.

прости, что не попрощался.

Отдыхай.

Ворс»

А что, лаконичненько. Только вот сдается мне, что все не так чисто. Ворс, пребывая в здравом уме и здравой памяти, обязательно зашел бы попрощаться, в крайнем случае, о своем отъезде сообщил бы вчера, когда мы дегустировали медовуху. Значит, либо это были дела, не требующие особых отлагательств, либо ему стыдно, из-за того, что он вчера наговорил, хотя по-моему, ничего ТАКОГО не было…

Наслаждаясь солнечными лучами, ласково касающимися моей кожи, я заметила Геллинду. Она степенно шла чуть поодаль основной тропы, не обращая на меня внимания.

– Доброе утро! – настроение было достаточно хорошее, почему бы не поздороваться.

– Ты?! Сейчас же зайди в дом. – Она метнулась в мою сторону, воровато оглядываясь, нет ли никого. – Быстро.

Геллинда схватила меня за руку и с такой силой впихнула меня в дом, что на руках наверняка останутся следы.

– Да что с тобой? – девушку было не узнать, Геллинада отличалась своим спокойствием и рассудительностью.

– Ты себя в зеркало видела?!

– Это все потому что я не сделала красивую прическу и не умылась? – я начала злиться.

После этих слов я метнула свой взгляд в зеркало.

– Черт, черт, черт… – я совсем забыла про эти препаратики, делающие мою кожу смуглой, а волосы темными. Так что сейчас я выглядела как настоящая аристократка, о чем никто не должен был узнать.

– Твои волосы… – Геллинда их потрогала, пропустила между пальцев. В это время я затравленно на нее смотрела. – Не может быть… ты вернулась… ты знаешь, кто твой отец?

– Не поверишь… Не знаю.

– Это как? – кажется, она вновь стала спокойной и рассудительной.

– Я… Я не могу тебе рассказать. И тебя прошу, не рассказывай никому.

– Ладно, захочешь рассказать, расскажешь. Если нужна будет помощь – помогу. Теперь ты мне равная. Хотя… Ладно, не важно. Я, наверно, пойду. – Геллинда уже двинулась в сторону двери.

– Стой, можешь подождать минутку? – Она удивленно подняла брови, но остановилась. – Я нашла травы, хвыну и эти, как их там – листья формналового дерева. Приняла согласно инструкции, поняла, что месяц в запасе есть.

– Что это за травы?

– Это хвына, она для волос, а это листья форналового дерева, они для кожи.

– Где ты их взяла? Это очень редкие травы. Я не знала, что при таком употреблении они дают такой эффект.

– Мне один знакомый хранитель подарил.

– Ты дружишь с хранителем? Тебе повезло. – Она впервые за наш разговор улыбнулась. – Что ты хотела?

– Ты голодна?

Реакция Геллинды была похожа на реакцию маленького ребенка или зверушки из диснеевского мультфильма. Она посмотрела на живот, погладила его, посмотрела на меня и объявила, что действительно голодна.

– Если тебе не претит появление в обществе с простой смертной, – в этот момент я сделала умелый реверанс, что поделать, бальными танцами я тоже занималась, – то предлагаю отобедать в одной замечательной харчевне, достойной появления там столь высокопоставленной гостьи, как ты.

– А ты забавная. Пойдем, покушаем. Я так понимаю, что ты хочешь что-то узнать…

А она действительно не глупа. Впрочем, мое мнение о ней очень двойственно. Невозможно понять, какая она на самом деле.

Заварив Геллинде отвара и попросив ее подождать, я отправилась в душ. Пока я снимала с себя сонливость посредством контрастного душа, я думала о том, не проболтается ли новоявленная подруга, не будет ли ей в тягость хранить молчание… Расскажет ли она мне интересующую меня информацию… Завернувшись в полотенце, я выползла из душа и направилась в комнату за чистой одеждой. Видимо, сегодня не мой день, потому что почти нагишом я предстала не только перед Геллиндой, но и перед Калебом, который, кстати говоря, выглядел выспавшимся и бодрым, еще бы, это не он всю ночь скакал, приворовывая у лучшего друга травы и изготавливая отвары.