— Кроме этого, не о чем больше говорить. Девятнадцать. Была исключена из двух школ. Ни дня не работала.

— А вы? — спросил Билл довольно вежливо.

Джейсон бросил на него проницательный взгляд и рассмеялся:

— Я, конечно, работал, и много. Но ценность этой работы может быть очень сомнительна.

Джейсон, казалось, любовался своим умом. Он слегка качнул бренди и смотрел, как по поверхности драгоценного золотистого напитка расходятся круги.

— Она все еще очень юная, — сказал Билл, удобно откинувшись на спинку стула и наблюдая за Джейсоном сквозь полузакрытые веки.

Я надеялась, что он извинится. Но я хотела намного больше того, чего можно было ожидать от Билла, и, как прежде, была одинокой из-за двенадцати лет, что прошли между нами. Что он собирался делать и что я собиралась делать? Что в нас изменилось, а что — нет? Кто были наши друзья и что за работа нам нравилась? Почему он явился сюда, вместо того чтобы увидеться с тетушкой? Только в течение нескольких мгновений в поле какая-то необъяснимая и неожиданная искра прошла между нами, знание и незнание объединились, подобно положительному и отрицательному заряду, и во время этой минутной идиллии мы вспомнили все и посмотрели так, будто любили друг друга.

Теперь его волновала Элоиза, а вовсе не то, как я провела эти двенадцать лет и что со мной теперь. Я смотрела на свое отражение в серебряном основании подсвечника. Сердцевидное лицо, как говорила моя мать, и подбородок с ямочкой. Глаза — самое лучшее на этом лице — золотисто-коричневые. Но ничего похожего на синие глаза Элоизы или бархатно-черные глаза Марии.

— Яблочко от яблони недалеко падает, — мягко сказал Джейсон. — Если она полюбит кого-нибудь, тому настанет конец. — Он бросил хитрый взгляд на Билла, понимая, что я могла подумать, что его слова оскорбительны.

— Понятно, — ответил Билл сдержанно. — Но ведь она всего лишь ребенок.

— Слава Богу, да. Характер ломается, надеюсь.

— Она остепенится, когда выйдет замуж, — заметил Билл значительно.

— Возможно, тогда, мой дорогой друг, это будет правдой. Хотя это не из-за того, что дорогой дядюшка не пытался ее воспитывать. Хотя он не знает того, что мы знаем, не так ли, Шарлотта?

Я не ответила.

— Никого на примете?

— О, много.

Джейсон рассмеялся:

— Да, она слишком большая сука, чтобы они оставались, конечно. Если я доведу до их сведения хотя бы половину того, что она вытворяет, дорогой дядя урежет мое пособие, как хвост лисице.

— Ваше пособие? — Теперь в голосе Билла слышалась презрительная нотка. Мужчина тридцати пяти лет от роду, все еще живущий на пособие и карманные деньги своего дяди. Я могла прочесть его мысли.

— Джейсон помогает управлять поместьем, — вступилась я, сама не знаю зачем. Наверное, чтобы разрядить обстановку.

Взгляд Билла сделался жестким. Он пришел в негодование из-за моего вмешательства.

— Действительно!

— Какие-нибудь возражения, старик?

— Нет, если вы не возражаете.

— Нет. — Джейсон медленно затягивался и выпускал дым к потолку. — Давайте рассказывайте, чем вы занимаетесь?

— Я инженер, горный инженер.

— Как Дик, — сказала я. И, пытаясь ввести Марию в разговор, чтобы снять этот подтекст, добавила: — Дик — мой брат, ты видела его фотографию.

— Он выглядит симпатичным. — Она ответила без особого интереса, и ее глаза остановились на Джейсоне.

— И что входит в обязанности горного инженера? — спросил Джейсон.

Билл внимательно посмотрел на меня, перед тем как ответить. Он изобразил на лице зловещую улыбку. Когда он заговорил, казалось, что он обращается ко мне одной.

— Вот что я хотел рассказать тебе. Я здесь для того, чтобы выяснить, где можно строить шахту.

— Шахта? Здесь? В Пенфорде? — Я улыбалась с недоверием. Я задавалась вопросом, не поддразнивает ли мальчик девочку, как раньше. Тогда я посмотрела ему в лицо и поняла, что это не так.

Джейсон положил окурок в пепельницу и огляделся.

— Нефтяную шахту. — Он выдержал длительную паузу и затем стал говорить быстро и спокойно: — В результате геологического исследования, проведенного нашей фирмой, мы полагаем, что здесь находится крупное месторождение нефти, протянувшееся на двадцать миль в любую сторону от Пенфорда.

— Не могу поверить, — произнесла я, покачав головой.

— Почему нет?

Я ничего не ответила.

— Давай расскажи мне. Я очень заинтригован, — в раздражении сказал Билл. — И почему, кстати, ты в это не веришь?

— Это так прекрасно, — вяло ответила я, пожав плечами.

— В некоторых самых прекрасных местах Дербишира есть рудники.

— Но не здесь.

— Я вижу. Нефтяные месторождения, угольные месторождения, месторождения газа — все они находятся на чьей-нибудь территории.

— Но никто вам не позволит затевать это здесь! Начнется бунт.

— Детские речи, — цинично заметил Джейсон. — Мы, мужчины мира, знаем, что, если на это имеется достаточно оснований, нефтяная компания все равно получит то, что хочет.

— Мистер Ламберт, фермер, согласился на экспериментальную разработку на своей земле, — спокойно сказал Билл.

— Он может.

— А вы — нет? — спросил его Билл.

— Ну конечно же, мой дорогой. За хорошую цену я сделал бы то же самое. И сделал бы так же, как вы, заехав навестить старых друзей.

Билл положил свою руку на мое плечо и прошептал:

— Приходи с черного хода.

— Так вот почему ты приехал? — Я чувствовала, как мои губы зло произносят это.

— Да, именно поэтому.

— А как же твоя тетя?

Билл был удивлен моим вопросом.

— Естественно, я собирался также навестить ее.

Я хотела крикнуть ему: «А как же я?» Но, к сожалению, не могла.

Секунду он пристально смотрел на меня.

Его выражения были слегка окрашены той же самой строгостью, что и по отношению к Элоизе. Он говорил, чтобы успокоить меня, прежде чем я что-нибудь скажу.

— Ты должна разумно относиться к этим вещам, Шарлотта. Ты не должна прятать голову в песок, как страус.

Тон, которым он произнес мое взрослое имя, казалось, еще увеличил дистанцию между нами. Я не смогла ему ответить. И в тишине Билл посмотрел на часы.

— Пришло время, когда девочки ложатся спать, — произнес он, вставая.

Я чувствовала, что язвительное замечание вертится на языке Джейсона, но он ничего не сказал.

Вдвоем они поблагодарили нас за прекрасный ужин. Билл сыпал Марии комплименты по поводу ее стряпни. Джейсон первой поцеловал Марию, а потом меня.

— Было приятно встретиться с тобой, Билл. Я буду противостоять твоим чертовым шахтам конечно же. Если ты выиграешь, я не удивлюсь. — Джейсон схватил мою руку, так как я подала ему перчатки. — Наша деревня даст отпор вашей фирме, не так ли, Шарлотта? — Он притянул меня за руку и поцеловал в щеку.

Я увидела, как выражение лица Билла стало более жестким, но больше из-за замечания, чем из-за меня.

— Пока, Чарли? — Его голос был очень спокойным.

Он стоял в двух шагах от меня, лицом к нам, троим. Мне очень хотелось шагнуть навстречу и подать ему руку. Но вместо этого я энергично кивнула головой и ответила:

— Да.

— Человек, — произнес на следующее утро сэр Беркли Стофард, — самый отъявленный обманщик из всех существовавших когда-либо.

Конечно же эти слова относились к Биллу Напьеру.

Сэр Беркли был информирован об экспериментальной нефтяной шахте, и о ситуации в целом, и о роли Билла, в особенности по отношению к Джейсону, который, как его дядя часто замечал, восхищался его выходками, особенно в отношении дяди Беркли.

— Я уверена, Билл не хотел ввести нас в заблуждение, — сказала я с большим убеждением, чем чувствовала. — У него просто не было времени и возможности сказать, почему и зачем он приехал. Или он предполагал, что моя мать упомянула об этом.

— Может быть, — пробормотал сэр Беркли. Он снял свое театральное пенсне и потер удивленные, даже немного испуганные синие глаза — жестом, который выдавал беспокойство, хотя я хорошо знала его как человека тихого и спокойного. Средних лет он женился на молоденькой леди, которая сбежала в Америку с главным конюхом и сделала, как я понимала, карьеру на телевидении. Сэр Беркли ничего не предпринял, чтобы помешать ей. Кроме того, она захватила драгоценности — все то, что можно было перевезти, главное сокровище оставив мужу — дочь Элоизу, которая с каждым днем, стараниями сэра Беркли, делалась все грациозней и привлекательней.