Если она так опасалась его (скорее всего, «опасалась» — не совсем правильное слово), как я поняла, конечно, она не боялась приготовить утку по-нантски, сопровождаемую «Морон-Мон-Кларсо». Почему она опять вытащила на свет Божий свой превосходный китайский фарфор и хрусталь? Почему она воспользовалась даже моим маленьким букетом первоцветов, искусно поставив его, так что он сделался главным украшением стола? Почему она также надела самое лучшее вечернее платье из темно-зеленого бархата, а полную шею украсила золотым медальоном на бархотке?

Почему она ходила по комнате, тихо напевая, и буквально вся светилась счастьем?

И еще почему, когда он пришел, она внезапно испугалась, вместо того чтобы пойти и открыть дверь?

— Пожалуйста, сделай это, Шарлотта. Я еще не совсем готова.

Да, она сказала именно так.

— Ах, это ты, — сказал Джейсон. Он автоматически поцеловал меня в лоб.

— Мария еще не совсем готова.

— Не беспокойтесь. Просто вы сказали, что хотите поужинать и рано лечь спать.

Я проводила его в нашу маленькую гостиную, где уже сидела Мария с рюмками аперитива на серебряном подносе. Джейсон выбрал скотч и жадно, с усилием его проглотил. Когда Мария пришла, он преувеличенно громко и протяжно свистнул. Я посмотрела на ее лицо. Оно все еще пылало, как и час назад, но напряжение исчезло. Она наблюдала за тем, как Джейсон допивал свой бокал, как будто не разрешала ему столько пить.

Большая часть ужина прошла практически в полной тишине. Я пыталась поддержать разговор о том, как работает вышка, о сегодняшнем успешно прошедшем дне открытых дверей. Какое-то шестое чувство заставило меня удержаться и не говорить о миниатюре, но их это, кажется, не волновало.

Мария нервничала, не сомневаюсь в этом.

И язвительный, саркастический тон Джейсона подчеркивал его агрессию. Он знал что-то о Марии. Он чем-то шантажировал ее. Я продолжила рассказ о буровой установке, и о шуме, ею издаваемом, и о ярких огнях, но чувствовала, что скоро над моей головой появится воздушный шар со словами «Миниатюра и шантаж».

Когда я принесла кофе, Джейсон сказал:

— Я не буду пить кофе, если ты хочешь рано лечь спать, Шарлотта.

— Ровно в четверть десятого, не позволяйте мне откладывать мытье волос. Должно пройти немало времени, чтобы они успели высохнуть. Я прекрасно поем и с Марией.

Следующим в меню было блюдо с сыром.

Я бросила вопросительный взгляд на Марию, и она незаметно кивнула.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Шарлотта. Спи хорошо. Не беспокойся, я не задержу Марию слишком долго.

Он весьма приятно улыбнулся мне. Я уже доверяла ему. Я вымыла голову и сидела под феном в своей спальне, читая книгу. Полагаю, было около половины двенадцатого, когда я выключила свет и легла в постель. Мрачный лунный свет залил спальню. Остальная комната была по-прежнему погружена в молчаливую темноту.

Я обнаружила, что будет довольно сложно уснуть после такого плотного ужина. Я слышала, как башенные часы пробили полночь, а затем и час.

И после этого я, должно быть, задремала, но события прошедшей недели посещали мои сны. Мне снилось, что меня преследует в темных коридорах дома мужчина, размахивающий большим буром, поначалу его голос был голосом Билла, затем Робина и, наконец, Джейсона.

Вдруг я внезапно пробудилась, уверенная, что какой-то совсем тихий звук потревожил меня. Всего лишь только намечался водянистый рассвет, и лимонного цвета луч светил прямо в глаза. Я услышала непонятный звук и села. Наружная дверь нашей квартиры мягко и осторожно открылась и так же мягко закрылась. Послышались крадущиеся вниз по ступенькам шаги, а потом — шаги снаружи.

Я соскочила с кровати и, выглянув из окна, увидела Джейсона Стофарда, появившегося из нашей двери и осторожно пересекающего мощеный внутренний двор.

Я, должно быть, очень плохо спала после этого внезапного пробуждения и проснулась поздно. Водянистый рассвет перерос во влажный день. Тяжелые серые тучи перемещались с юга-запада, и дождевые ручьи стекали вниз по оконному стеклу. В комнате было тихо. Ни одного звука, кроме капающей с баррелей во внутреннем дворе воды.

Я бросила взгляд на часы. Чуть больше десяти минут одиннадцатого. Я сняла пижаму. Я была даже очень рада, что уже так поздно. С некоторым оживлением я подумала, что добросовестная Мария должна уже быть на кухне. Поскольку сэр Беркли назначил на завтра маленький матчмайкерский прием, она, без сомнения, начала готовить меню. Таким образом, я не встречусь с ней сейчас лицом к лицу и она не поймет, что я знаю ее секрет, и не почувствует себя виноватой.

Секрет ее с Джейсоном.

Я попыталась придумать альтернативную теорию, но факт остался очевидным, Джейсон провел ночь у нее. То, что он силой навязал ей свое внимание, тоже казалось очевидным. Но почему в таком случае она позволила мне так рано уйти в постель? Почему она не позвала меня на помощь?

Из всего этого можно было сделать только один вывод: другая альтернатива была бы худшей.

Джейсон был способен силой заставить ее, потому что знал ее тайну. Все произошло после кражи миниатюры, и объяснение нашлось немедленно.

И еще. Все это произошло достаточно быстро. Джейсон, кажется, использовал свою язвительность больше в разговорах с Элоизой, но и Марию время от времени воспитывал! Я также чувствовала, что он ей чем-то угрожает, постоянно шантажируя ее. Конечно, что-то должно было случиться несколько лет назад. Может быть, он что-то узнал о ее прошлом, раньше, чем она появилась здесь.

Я однажды читала, какие усилия прилагают люди, чтобы скрыть свое прошлое. Думать так было удобно, но, кажется, это соответствовало истине.

Автоматически я приняла душ и накинула банный халат Марии и ее шапочку для душа. Я сказала себе, что мне больше нечего добавить. Она, должно быть, оставила его в своей комнате. Не торопясь я подкрасила лицо, причесала волосы, но мои мысли так и крутились вокруг Марии и ее проблем.

Я прошла по нашему коридорчику и постучала в дверь ее спальни. Никто не ответил, тогда я осторожно приоткрыла ее.

Как я и ожидала, комната была пуста. На столе лежал кусок пирога, немного больший, чем обычно. Кровать была убрана. Вешалка казалась более пустой, чем обычно.

Я закрыла дверь и пошла на кухню. Мария, кажется, ушла совсем рано и даже не приготовила себе завтрак. Кофеварка была холодной. В тостере не было и крошки хлеба. Я взяла кусок хлеба и приготовила себе чашку чаю, и только после этого стала беспокойно жевать.

Было уже пять минут девятого, когда я покинула нашу квартиру. Мокасины и шляпа для дождливой погоды испарились из нашего холла. Ее зонтик также исчез из стойки. Она могла все это взять, только зная, что будет дождливо и ветрено. Непогоды, впрочем, можно было не ожидать, поскольку один только вид Марии, садящейся в один из наших автомобилей, говорил, что ее не будет. Мария несла чемодан, нервно озираясь. Я поспешила в офис.

— На самом деле, моя дорогая, я хотел отпустить вас на сегодня, — сказал сэр Беркли позднее, когда мы просматривали утреннюю почту. — Я сказал Марии, что первый день открытых дверей был уж слишком утомительным. — Он снял свое пенсне. — А какое тревожное открытие сезона — и это все случилось с нами, да? Буровая установка. Такие невежливые хулиганы на нашей встрече. И теперь миниатюра. Временами, моя дорогая, — он протер глаза и взглянул в окно, на дождь, — я спрашиваю себя, что будет дальше?

— Не знаю, — ответила я с чувством.

Махинации Джейсона, секрет Марии, планы Билла Напьера относительно Элоизы, в сущности так же как и нефтяная установка, все будто на крыльях прилетало, чтобы пугать бедного сэра Беркли. И моя честность меня пугала тоже.

— Суровая правда, девочка. Но никто не должен чувствовать себя побежденным. Возвращайтесь к Марии — она проведет сегодня день в Лондоне. Она собирается соединить и дело, и удовольствие. Одним словом, собирается сразу поймать двух зайцев.