— Допустим, — кивнул Олег, записывая показания в протокол. — А в этом августе вы встречались с ним в Пафосе?

— С Джеком? Нет. С другим человеком. С Тедом. Я встречался либо с ним, либо с Джеком.

— Как он выглядит?

— Тед? Невысокий, ниже меня, точно, крепкий такой. Нос у него очень большой. Только нос и запоминается. У Теда еще залысины — лоб довольно высокий.

— Вы встречались с ним в том же ресторане? А где именно? На улице за столиком?

— У этого ресторана нет столов на улице, — с каждым новым словом, которое выдавливал Дедов, у него словно иссякали силы. Он сутулился. — Мы всегда сидели на втором этаже.

— А не было ли ничего странного в одну из таких встреч? В середине августа.

Впервые за допрос Дедов поднял глаза и посмотрел на Ермилова вопросительно, но Олег молча ждал ответа.

— Смотря, что вы имеете в виду.

— Что-то необычное, происшествие…

— Не знаю, хотя, — Юрий Леонидович улыбнулся. — Этот Тед подошел к окну, у него привычка при разговоре довольно сильно жестикулировать. Он смахнул цветочный горшок с подоконника. Я думал, он кого-то убил. Но он засмеялся, высунулся в окно, извинился перед пешеходами и опять руками размахивал. Хорошо, что там не было больше горшков.

— Какого цвета была на вас рубашка в тот день?

— Что за странные вопросы? Вы сомневались в моих показаниях, но задаете такие вопросы, словно у вас есть какие-то факты, — Дедов посмотрел на следователя и все-таки ответил: — Желтая рубашка на мне была. Это подходящий цвет?

— Вполне. Прочтите. Распишитесь здесь. И напишите: «С моих слов записано верно».

— Теперь вы, наконец, верите? — Юрий отложил ручку и с вызовом посмотрел на Ермилова.

— Зачем вам все это было нужно? — Олег поморщился. У него болела голова после почти бессонной ночи.

— Вам этого не понять, — пожал плечами Дедов, и это прозвучало не надменно, а довольно искренне.

Да, мне не понять, — когда Юрия увели, Ермилов раздраженно сунул бумаги со стола в портфель. — Мне не понять, как Родину продают. Если бы я это понял, не дай бог, то тогда…

Как и подсказал Чиграков, Ермилов позвонил в Приемную ФСБ РФ. Связываться с Николаем он уже больше не хотел.

— Полковник юстиции Ермилов, — представился Олег Константинович, — старший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры. Мне нужен руководитель отдела, который занимается британской разведкой.

— Одну минуту, — бодро ответил дежурный, и в трубке повисла неестественная ватная тишина.

«Проверяют, откуда звоню», — мысленно усмехнулся Ермилов. Он специально звонил из своего кабинета, чтобы ни у кого не возникло сомнений в личности звонившего.

— Слушаю вас, — не представляясь, откликнулся новый голос.

— У меня в производстве сейчас дело. Так вот, главный фигурант заявил о своем многолетнем сотрудничестве с британской разведкой. И есть объективные данные, что это правда.

Снова пауза, на этот раз человек на том конце провода явно глубоко задумался.

— Я к вам сейчас приеду. В течение часа. Где содержится ваш подследственный?

— В СИЗО «Матросская тишина».

— Мы сможем с ним сегодня переговорить?

— Думаю, да, — Ермилов взглянул на часы. — Вполне.

Ровно через час к Олегу в кабинет вошел высокий мужчина с солидной седой бородой, карими внимательными глазами, с высоким лбом. Он сразу произвел впечатление человека интеллигентного, да и разговаривал негромко, сдержанно. Отчего-то напоминал капитана дальнего плавания, ему только курительной трубки не хватало.

Ермилов выбрался из-за стола ему навстречу, едва не свалив несчастный кактус, который сейчас как раз поливал.

— Вы зря его поливаете, — заметил пришедший. — Зимой им почти совсем не надо воды. Загнется.

— Ничего. Он у меня терпеливый, — обиделся за кактус Ермилов и взглянул на человека из ФСБ с вполне понятным ожиданием.

— Извините, не представился. Сергей Сорокин. Полковник, — добавил он. — А вы Ермилов Олег…

— Просто Олег. Так что будем с моим Дедовым делать?

Сорокин сел к письменному столу, оглядел кабинет с любопытством.

— У нас есть полчасика. Вы чайку не нальете? А я бы пока материалы дела просмотрел.

— Конечно.

Ермилов засуетился, достал из сейфа папку, протянул Сергею, а сам побежал в соседний кабинет за чайником. Своим так и не обзавелся. А вот когда он собирался уже вернуться к себе, замер как вкопанный около стенда с объявлениями, задумавшись.

— Что пишут, Олег Константинович? — подскочил сзади Егор.

У него остались следы от ожогов на лице, но врачи обещали почти полностью их убрать со временем. А пока Егор просто лучился от счастья, что его взяли в Генпрокуратуру. Он только начинал свой путь, и Ермилов с легкой завистью посмотрел на него, вспоминая себя таким же оптимистичным, полным предвкушения интересной работы…

— Да ничего. Как ты, Егор?

— Полный порядок! — уже уносясь по коридору, крикнул молодой следователь.

А задумался Ермилов о том, каким образом англичане узнали, что едет следователь на Кипр по еще не возбужденному делу по Дедову? Ведь слежку организовали из аэропорта. Знали фамилию прокурорского работника. Откуда утечка?

Олег вспомнил об Игоре… Нет, тот озаботился, чтобы дело не пропало, с чего бы он стал болтать? На тот момент знал Карпенко и его приятель из СВР. Маловероятно — ни тот, ни другой. «Прослушка»? Чепуха! А вот кто действительно мог слышать, так это Светочка, милая секретарь Карпенко. Кому она настучала своим наманикюренным ноготком, что ее информация дошла до SIS? Забавно, если секретарь начальника Следственного управления Генпрокуратуры России — агент британской разведки.

«Нет, скорее всего, она сказала кому-то, кто связан с Дедовым здесь, вроде Граевского, или до него дошло через третьи руки. Он предупредил Юрия Леонидовича, а тот пожаловался своему английскому связному. В итоге — слежка за мной».

Перед тем как зайти в свой кабинет, Ермилов чуть было не постучался, настолько он задумался и оробел перед начальником английского отдела ФСБ.

Обернувшись на вошедшего Олега, Сорокин улыбнулся.

— Все это очень любопытно. А по экономическим делам он так и молчит? Решил со шпионажа начать? Что ж. Поможем ему облегчить душу. Поехали в СИЗО… Погоди, а историю с торгпредом ты еще на допросе с ним не затрагивал?

— Приберег на десерт, — пробормотал Ермилов, понимая, что дело уплывает из рук. — А чай не будете?

— Потом, потом, — Сергей уже наматывал шарф на шею и влезал в дубленку. — Чего ты застыл? Поехали! Ты же его дело ведешь.

Дедова вывели из камеры, и он снова воспрял духом.

«Второй раз за сегодняшний день, значит, наконец, зашевелилось это нерасторопное следствие, — думал он, шагая перед конвойным с заложенными за спину руками. Но грызла мозг мысль: — Почему же опять без вещей?»

Увидев постороннего высокого бородача в костюме и при галстуке, Юрий Леонидович с волнением догадался, что это фээсбэшник. Чувство многолетнего страха обострило его интуицию.

— Необходимо, чтобы вы повторили ваши утренние показания, — сухо сказал Ермилов.

Дедов охотно принялся рассказывать про вербовку и добавлял детали, о которых утром не упоминал. Олег записывал все, Сорокин слушал, иногда помечая для себя что-то в блокноте, иногда задавал наводящие вопросы.

Сергей не представился, а Юрий Леонидович и не поинтересовался, кто он.

— А что касается чиновников, — вмешался Ермилов, напомнив, что он еще тут пока главный, — вы приглашали их на Кипр, они отдыхали там, судя по вашим записям, вы ведь признаете, что это ваши записи?

— Да, я все признаю, — тихо, но уверенно сказал Дедов. — Это мои записи.

— И эти? — Олег протянул ему последние присланные Руденко расшифрованные дневники.

Проглядев их, Дедов побледнел, усмехнулся и кивнул.

— Кстати, — вспомнил Ермилов то, о чем забыл спросить еще в прошлый раз, — как зовут вашего друга-киприота?