Мини-сейф. В такие запирают оружие в самолетах на время полета, если кто-то из пассажиров летит с табельным пистолетом по служебным надобностям.

— Там оружие? — спросил Олег Константинович у Дедова, показав на коробку.

— Не знаю.

— Открой, — велел Ермилов.

— Надо чем-нибудь поддеть, — пробормотал Егор, склонившись в три погибели над коробкой. Он взял со стола ножницы.

Никто в кабинете не понял, что произошло. Громкий хлопок прозвучал, словно перекачанный баллон автомобильного колеса лопнул. Резкий звук, ударивший больно по барабанным перепонкам. В мгновение кабинет затянуло омерзительным, чуть желтоватым дымом.

Все в кабинете пригнулись инстинктивно, испуганные, ошарашенные. Ермилов бросил взгляд на Дедова и обнаружил того сидящим на своем месте с бледным лицом. Олег, грешным делом, подумал, что взрывчатку принес Васильев, чтобы организовать побег своему клиенту.

Вбежали конвойные.

— Один за огнетушителем, другой — останься здесь, — распорядился Ермилов, указав на Дедова.

За густым дымом Олег не сразу заметил, что кто-то лежит на полу. Услышал жалобный стон.

— Егор, ты, что ли?

Следователь кинулся к практиканту. У того лицо и руки были в крови. Но выглядели не посеченными осколками, а словно бы обожженными каким-то химическим веществом.

— Не трогай лицо, — сказал Ермилов. — Сейчас, потерпи.

Он быстро вызвал «скорую». Открыл окно. Заглянул в металлический контейнер, ставший черным от копоти, содержимое коробки превратилось в дымящийся пепел. Края контейнера покоробились так, словно при взрыве произошло стремительное нагревание до высоких температур. Это мог быть только какой-то пиротехнический состав, схожий с теми, которыми наполняют боеприпасы для огнеметов. Взрыв, вероятно, произошел от запала, поджегшего этот состав. А затем пошло резкое выделение тепла и дыма.

Егор стонал, а Ермилов не знал, как ему помочь. Нечем было даже обезболить. Васильев верещал что-то вроде: «Безобразие! Я напишу жалобу генеральному прокурору. Вы подвергаете нас всех смертельной опасности».

Выпустить понятых и адвоката Олег не мог, пока они не подпишутся под протоколом. Прервать следственные действия на половине из-за взрыва в кабинете следователя Генпрокуратуры… Такого на его памяти не было. А деньги не пересчитаны, не дай бог, хоть купюра пропадет…

В коридоре столпились сотрудники прокуратуры. Олег выглянул из кабинета, сдерживая кашляющих понятых, порывающихся выйти.

Заметив следователя Соловьева, из кабинета по соседству, Ермилов подозвал его:

— Гриша, выручай! Забирай к себе понятых, изъятые деньги, адвоката и моего подследственного. Деньги еще не пересчитали. Считайте, а я подойду, когда отправлю Егора в больницу. Тогда подпишем протокол. Смотри внимательно за адвокатом. Считай в перчатках, купюры новые, я рассчитываю получить отпечатки пальцев владельца. Сейчас он признал деньги своими, но на суде может и отпереться.

— Все сделаю. Не волнуйся.

Понятые — мужчина и женщина, которых привел Егор, согласившиеся на следственную процедуру из любопытства, выбежали из кабинета Ермилова стремглав, получив легкую контузию от взрыва и впечатления на всю оставшуюся жизнь.

«Скорая», к счастью, добралась до прокуратуры быстро. Внутривенно ввели Денисову промедол, а это подтверждало худшие подозрения Ермилова, что шок развивается.

— Давление низкое, — сказала доктор, невысокая женщина у которой из-под медицинской шапочки выбивались седые слегка неряшливые пряди. — Быстро-быстро, понесли его.

Санитар и водитель подхватили носилки с Егором и устремились к выходу.

Доктор покачала головой на вопрос Ермилова «как он?»

— Тяжелый, — торопилась она. — Химический ожог. Всё, всё…

— Куда повезете? — крикнул Олег вдогонку.

— В Склифосовского.

Ермилов вернулся в кабинет. Дым рассеялся, но остался неприятный как бы привкус в воздухе. Дожидаясь криминалиста, следователь поднял с пола железные ножницы, которыми Егор вскрывал коробку, и обжег пальцы. Ножницы раскалились, видимо, попав в зону действия пиросостава.

«Что это за вещество? — Ермилов склонился над коробкой. От нее до сих пор исходил довольно сильный жар и неприятный запах. — Что можно было прятать за таким опасным заслоном? Содержимое, по-видимому, бесследно уничтожено. Может, там он спрятал дискету? Неужели зашифрованная и хранящаяся на ней информация стоила того, чтобы ее так прятали? Или, действительно, не его контейнер и принадлежал кому-то из посольства? — Олег хмыкнул от пришедшей мысли, что коробку передал на родину сам Руденко. Но Алексей ведь знал, что Дедова арестуют по приезде. — В любом случае не докажешь, что это Дедову принадлежит. Если бы удалось открыть коробочку и на ее содержимом обнаружить „пальчики“ Юрия, тогда конечно».

В дверь кабинета постучались. Заглянула Тамара Дедова. С удивлением обозрела разгром в кабинете. Ее Олег вызвал еще накануне, чтобы она принесла вещи и туалетные принадлежности для Юрия. И забыл о ней.

— Да-да. Одну минутку. Подождите, пожалуйста, в коридоре. У нас тут небольшое ЧП.

Олег Константинович вышел в коридор и запер дверь. Перешел в соседний кабинет. Тамара Дедова прохаживалась около доски объявлений, взволнованная, нервно расстегивающая и застегивающая пуговицу на кожаном длинном пальто.

— Гриша, ну что, посчитали?

Соловьев, взмыленный, шуршал купюрами, держа их в медицинских перчатках и не распечатывая пачки. Васильев поглядывал на часы и демонстративно вздыхал. Испуг от взрыва у него прошел, и он опять принял вальяжную позу — характерную для человека, у которого почасовая оплата за работу.

— Все верно, — наконец выдохнул Григорий. — Пятьсот тысяч. Заноси в протокол. Понятые, поближе. Расписываемся вот здесь и здесь.

Васильев призадумался, стоит ли его клиенту подписывать протокол, нельзя ли выжать из этого взрыва какую-нибудь выгоду? Но все же дал «добро».

Ермилову очень хотелось посмотреть на встречу Дедова с женой, и он вышел в коридор вместе с Юрием, которого вывел конвой.

— Что все это значит? — спросила Дедова, увидев мужа. — Этот арест…

Юрий рванулся было вперед, но конвойные придержали его за локти.

Олег Константинович кивнул им, и они отступили назад, отпустив Дедова.

— Что все это значит? — громким шепотом повторила его жена. — Для чего все это? Адвокат сказал, тебя подозревают в превышении должностных полномочий. Я не понимаю. Ты воровал?

— Не говори глупостей! Ни о каком воровстве речи не идет. Это же все для вас — для тебя и детей…

— А ты спросил нас? Нужно ли нам это? Что теперь? Ты будешь сидеть? А мы? Я не работаю! Об этом ты подумал?

— Тамарочка! Все уладится…

— Вот уж не надейся, — зло рассмеялась жена. — Он сказал, что ничем не поможет. Как бы еще хуже не стало… Вот тут вещи.

Конвойный забрал пакет.

— Тамарочка, все равно. Все будет хорошо. Я никогда тебя не обманывал, ты ведь знаешь… — Дедов заискивающе пытался взглянуть ей в глаза. Но она не смотрела на него.

— Ни я, ни дети не имеем отношения к твоим махинациям. И к тебе тоже…

Тамара повернулась и устремилась по коридору прочь. Дедов с трудом стоял на ногах…

«Лавина все-таки обрушилась ему на голову, догнала его, — подумал Ермилов, вспомнив свою вчерашнюю ассоциацию, посетившую его при первом допросе Дедова. — Вот это женщина! Не хотел бы я такую жену. Двумя-тремя фразами разорвала Юру похлеще давешнего взрыва. Мысль о взрыве напомнила о Егоре. — Надо доложить о случившемся Карпенко и ехать в больницу. Может, необходимы лекарства, кровь? Какая у него группа крови?»

Дедова увезли. Допрашивать его не было ни желания, ни времени, да и не о чем пока — надо собраться с мыслями.

Карпенко неистовствовал:

— Что все это значит? Кто пронес в прокуратуру взрывчатку?

Олег коротко объяснил и добавил:

— Криминалист забрал контейнер, но выразил большие сомнения, что при той температуре плавления, при которой пусть и тонкие стенки металлической коробки покоробились, останутся следы содержимого. Впрочем, он обещал поколдовать над ящичком. Его заинтриговала вся эта эпопея со взрывом, дымом и высокой температурой увеличившейся за несколько секунд.