– Гм-м… А ведь мы пытаемся найти интервентов, которые, похоже, обладают необычайно эффективными средствами камуфляжа.

– Не думаете же вы, сэр, что сюда нас загнали Прячущиеся? – рассмеялся Бикер. – Зачем бы им это понадобилось? Не скажу, чтобы я был большим знатоком психологии инопланетян. Честно говоря, и люди в этом смысле доставляют мне немало трудностей.

Последнюю фразу он сопроводил весьма выразительным кивком в сторону Шутта.

Шутт сделал вид, что кивка не заметил, а может быть, так оно и было.

– Военное искусство инопланетян изучено не слишком хорошо, – сказал он серьезно. – Примеров для исследования было не так много – отчасти потому, что подобные исследования, как ты понимаешь, дорого стоят. Однако любая раса, владеющая недорогим транспортом для полетов со скоростью, превышающей скорость света, как минимум способна к ведению межзвездных войн. Вот почему существует Космический Легион – он существует для тех случаев, когда представители какого-нибудь обнаглевшего разумного вида пытаются напасть на планету, где проживают представители другого разумного вида, и когда мы способны предотвратить войну между ними.

– Это теоретически, – рассеянно заметил Бикер, нервно вглядываясь в окрестности вокруг аэроджипа. – И все же ощущение такое, будто бы на эту планету и впрямь вторглись интервенты. Если, конечно, зенобианцы по какой-то причине не водят нас за нос.

– Я об этом тоже думал, – кивнул Шутт. – Даже у посла на этот счет имелись сомнения. Не волнуйся, старина, этот момент я не намерен сбрасывать со счетов. Но в общем и целом, я думаю, насчет вторжения интервентов зенобианцы не врут, и все же остается ряд вопросов, на которые у меня пока нет достоверных ответов.

– Сэр… – осторожно проговорил Бикер.

Шутт не дал ему продолжить.

– Посол опасался того, что зенобианцы мечтают о том, чтобы заполучить на свою планету целиком и полностью оборудованную военную базу Альянса, чтобы затем нас быстро перебить и завладеть всем нашим вооружением и аппаратурой. Но из этого должно следовать, что их вооружения настолько уступают нашим, что они готовы рискнуть испортить отношения с Альянсом, дабы их захватить и воспроизвести до того, как Альянс успеет отреагировать на их выходку. Мне так не кажется.

– Сэр! – более настойчиво проговорил Бикер и тактично потрогал босса за локоть.

Но Шутта понесло.

– Хотя, конечно, идея обзавестись защитой от парализующих лучей не так уж дурна, – продолжал разглагольствовать он. – Смею тебя заверить, у зенобианцев такая защита наверняка есть, хотя о ней они нам ни словечка не сказали. Таким мощным оружием не пользуются, если только не… В чем дело, Бикер?

Дворецкий дернул Шутта за рукав и указал влево.

– Сэр, вот этот валун только что шевельнулся.

Шутт резко обернулся.

– Какой валун? – спросил он и потянулся к кобуре, притороченной к поясу.

Но было уже слишком поздно.

– Я не любить майор Портач, – выразился Клыканини со свойственной ему прямолинейностью.

– Вот уж удивил, – буркнула Супермалявка, сидевшая напротив него за столиком в столовой. – Его все любят, как чесотку.

– Чесотку никто не любить, – возразил Клыканини и подозрительно прищурился.

– Это само собой, – подтвердил Рвач и почесал у себя под мышкой. – Но только у всех порой что-нибудь да зачешется. Ежели бы это по телеку показывали, шоу было бы – обхихикаешься!

– Только это все не значит, что все безумно рады, когда У них что-то чешется, – уточнила Супермалявка, зачерпнула ложкой суп и добавила:

– Кстати, Рвач, ты бы не смущал Клыка, а то он начнет лишние вопросы задавать.

– Нет ничего плохого в том, чтобы задавать вопросы, – заметил Махатма, поставивший поднос на свободное место. – Задавая вопросы, люди узнают много нового. Мне непременно нужно объяснить это сержанту Бренди.

– А вот офицеры что-то не слишком уверены в том, что ты задаешь вопросы только для того, чтобы узнавать что-то новое, – усмехнулась Супермалявка. – Но может быть, у Тебя и правда есть для этого еще какая-то причина.

Махатма пожал плечами.

– Я же не говорил, что что-то новое узнает только тот, кто задает вопросы, верно?

– Вот сходил бы ты к майору Портачу да задал бы ему пару-тройку вопросиков, – хихикнул Рвач. – Этому сосунку не мешало бы много чего узнать, и я очень надеюсь, что он скоро это узнает.

– А я очень надеюсь, что при этом никто не пострадает, – добавила Супермалявка. – А вообще такое невежество опасно – и не только для невежды, если вы понимаете, о чем я говорю.

– Это кого ты тут называешь невеждой? – прозвучал могучий баритон рядом со столиком.

Все вздрогнули, но, обернувшись, увидели Шоколадного Гарри, который стоял рядом со столиком и, держа в руках поднос, дружелюбно ухмылялся. Как только все успокоились, Гарри осведомился:

– Никто не против, если сержант к вам присоединится?

– А если кто против, тогда что? – съязвил Рвач, но тут же ойкнул, получив от Супермалявки локтем под ребро.

– Конечно, ШТ., присоединяйся, – сказала Малявка как ни в чем не бывало.

Рвач одарил ее возмущенным взглядом, но счел за лучшее промолчать.

Шоколадный Гарри поставил поднос на столик и уселся на стул. Отхлебнув кофе, он блаженно облизнулся.

– Ребята… – мечтательно проговорил он. – Наш Искрима – просто гений. Где угодно приготовит, как в лучшем ресторане. – Немного помолчав, он добавил:

– Хотя с другой стороны, может, наша столовая на этой дерьмовой планете и есть самый лучший ресторан.

– Я вообще-то на еду не жалуюсь, – заметила Супермалявка.

– Понятно, – кивнул Шоколадный Гарри. – А на что ты тогда жалуешься?

Наступила тягостная пауза. Все сидевшие за столиком неуверенно переглянулись. Даже Махатма, который никогда не упустил бы возможности выразить свое мнение, предпочел промолчать. Наконец тишину нарушил Клыканини.

– Новый майор все сделать хуже, – сказал он, по обыкновению, без обиняков.

– Все? – переспросил сержант-снабженец и вздернул бровь. – А еда, по-моему, хуже не стала. А что еще вас не устраивает?

Рвач пробормотал что-то неразборчивое, но явно неодобрительное. Гарри повернул к нему голову и сказал:

– Слушай, Рвач, ты уж либо говори все как есть, либо помалкивай в тряпочку. Как я могу что-то ответить, если ничего не понял?

– Да что толку тебе говорить, если ты ничего не можешь поделать, – обреченно проговорил Рвач, но после неловкой паузы пожал плечами. – О'кей, старик, дерьма всякого – по горло. «Надо ходить в форме, надо бриться, надо отдавать честь офицерам, надо подниматься в пять утра, надо отвечать „есть, сэр“, когда говорите со мной», и т.д. и т.п. ля-ля – тополя. Мы без этой дребедени отличненько жили-поживали, так на кой хрен майор теперь нас заставляет все это делать?

– Ага. И еще он на вопросы не отвечает, – обиженно Добавил Махатма.

– И еще он говорить, что больше не будет напарники, – свирепо выпучил глазищи Клыканини. Его здоровенная лапища легла на хрупкое плечико Супермалявки.

– А он имеет на это полное право, чтоб ты знал, – рассудительно проговорил Шоколадный Гарри. – В большинстве других подразделений Легиона напарников вообще нет.

– А мы быть рота «Омега», а не какой-нибудь другой подразделение Легион, – возразил Клыканини. – А рота «Омега» быть лучше любой другой подразделений. Мне другой подразделений все равно быть. Майор получить хороший рота и опять делать из нее плохой. Я это не нравиться.

Шоколадный Гарри на миг задержал взгляд на морде Клыканини, перевел на других, ждавших от него ответа.

– Угу, – буркнул он наконец. – Я вас понял. Но только я сержант и не имею права сильно возникать против майора. А вот другие кое-что могли бы и сделать. Считайте, я вам ничего не говорил, а вы вот о чем подумайте…

Затем сержант-снабженец заговорил, понизив голос до шепота. Слушая его, сидевшие за столиком начали понимающе кивать.

– Отлично, – улыбнулась Супермалявка. – Пожалуй, пару неплохих идей ты подал, сержант. Я кое-кому про это скажу, а уж там посмотрим, что будет.