Как это и положено, после распоряжения начальства, наступила небольшая пауза, во время которой исполнители, а исполнителями здесь оказались все, кроме самого сержанта, должны были переварить поступившие указания, а затем приступить к их беспрекословному и точному выполнению.

Но не все были намерены выполнять распоряжения сержанта Гринга. Низушкам совершенно незачем было двигаться к Черной башне. Тем более, делать это в пешем порядке и строем. Им, вообще, надо было в другую сторону. И Максиму, с его командой, тоже нечего было делать у Черной башни. А что касается Удара Радуги, то в его планы совершенно не входила вечерняя встреча с гран капитаном Кромбом, тем более, в сопровождении лапши и томатного соуса. И вообще, петух был возмущен словами сержанта… Вот такое получилось несоответствие между приказом сержанта Гринга, с одной стороны, и желанием его выполнить, с другой стороны. Поэтому предстояли определенные сложности, и у одной стороны, и у другой. И началась, как и предполагал Максим, «заварушка». Причем, началась с петуха.

Варрах, не задумываясь о последствиях, и не медля, стал выполнять приказ сержанта Гринга. Напрасно он не подумал. Не зяблика какого-нибудь собирался укоротить, а Боевого Петуха. Но Варрах решительно подошел к Удару Радуги и попытался схватить птицу за длинную, украшенную искрящимися перьями, шею. Петух, будто только об этом и мечтал… Он проклокотал что-то типа: «Только дотронься, придурок!» и ловко клюнул руку, которую протянул к нему непредусмотрительный наемник. Ничего подобного, от петуха, Варрах не ожидал. Он растерялся и застыл... А Удар Радуги, воспользовался этим, и совсем как Максим, когда тот занимался в секции «Единоборство без оружия», под руководством выходца из Мозамбика, потомка колонизаторов и самого настоящего португальца, дона Педро Педровича, развернул левую ногу «в направлении наружу», подпрыгнул и провел скользящий боковой удар шпорой правой ноги, по руке солдата. Классический прием. А ведь Удар Радуги нигде этому не учился. Вот что значит – природные способности… Любой абориген дремучих лесов Мозамбика поставил бы петуху, за выполнение этого приема, высокую оценку. Шпора Удара Радуги была длинной и острой, лишь чуть поменьше, чем шпора какого-нибудь знатного барона. Руку Варраху располосовало как ножом. Вот так, буквально, в первые секунды обострения конфликта, Серые медведи понесли первые потери.

Случилось невероятное: петух оказал вооруженное сопротивление и ранил солдата… Петух! Сержант Гринг попытался представить, что скажет по этому поводу ран гран капитан Кромб… Не рядовому Варраху, и не обнаглевшему петуху, а ему, сержанту Грингу. Ран гран капитан прищурится и неторопливо вымолвит: «О-о-о, у тебя, сержант, уже и первые потери… Ты уверен, что делаешь все, правильно?..» От таких слов, и от тона, которым их произнесет ран гран капитан Кромб, сержанту Грингу надо будет, тут же, не медля, найти подходящий сук на дереве и повеситься на нем два раза подряд. С непокорным петухом следовало кончать, немедленно и жестоко. Чтобы другим не было повадно. Ни петухам, ни недомеркам.

– Рядовой Спорк, отрубить петуху голову! – приказал ран сержант Гринг.

Рядовой Спорк вырвал меч из ножен и ринулся выполнять приказ. Удар Радуги разумно рассудил, что при положении: клюв и шпоры, против меча – силы не равны, и от поединка отказался. Он захлопал крыльями, взвопил что-то, в смысле того, что не собирается подчиняться глупым приказам, и пустился в бега. Петух бежал быстро, наемник – еще быстрей и наверняка догнал бы птицу. Но Спорк был слишком самоуверен, недостаточно внимателен и неожиданно зацепился за ногу Гальда, которую морячок, совершенно случайно оказавшийся на пути, по которому двигался солдат, не успел убрать. Спорк рухнул. Большой, грозный, с обнаженным мечом, он, на полной скорости, врезался лицом в землю. И, по инерции, основательно пропахал ее. А земля, в этом месте, была усыпана разноцветным гранитным гравием. Когда Спорк, нехотя, с трудом, поднял свое могучее тело, то оказалось, что физианомии досталось более всего. В нее влипла масса мелких камешков. И, случаются же чудеса: из этих разноцветных камешков сложилась вполне приличная мозаика. Максиму даже показалось, что он уже видел что-то подобное на выставке современного абстрактного искусства. Та штука называлась: «Дикая природа». Мозаика, на физианомии Спорка вполне соответствовала.

Удар Радуги, возмущенно кокоча и размахивая крыльями, будто он собирался взлететь, отбежал на безопасное расстояние. Но не взлетел, а остановился, обернулся, и оценил обстановку.

Низушки сидели возле мисочек, тарелочек, горшочков и пивных кружек. К еде и питью никто не прикасался. Заводные низушки никого и ничего не боялись. Естественно, они не боялись и наемников-толаров и знали, что следует сделать в случае конфликта. Но свадьбой руководил уважаемый всеми судья Первоцвет, низушки ждали его команды.

Удар Радуги знал, что в критических случаях он должен «призвать». То ли его так воспитал Первоцвет, то ли сработали гены предка, благодаря которому низушки внесли решительный вклад, при разгроме королем Роминдесом нечисти, в битве на Диких Землях. Вот и сейчас надо было поднимать низушков на борьбу с врагами. О том, что толары враги, никаких сомнений у петуха не оставалось.

Удар Радуги вытянулся во весь свой немалый рост, вскинул высоко красивую, увенчанную красным гребнем голову и, как его предок, в те далекие годы, провозгласил:

– Ку-ка-ре-ку!!!

Наемники не обратили внимания на крик петуха. Они не знали истории, и не представляли, что значит подобный петушиный вопль для низушков. Потому что это был вовсе не крик. Это был боевой клич, вселяющий веру и силу в маленький народец. Напоминающий ему о героическом прошлом, и зовущий к подвигам. Низушки встрепенулись, зашевелились, напряглись, стали переглядываться.

Удар Радуги учел, что он на правильном пути, захлопотал крыльями и прокричал еще громче и убедительней:

– Ку-ка-ре-ку!!!

– Эх, сударь, сударь сержант… – до сих пор Первоцвет надеялся, что сумеет разойтись с наемниками мирно, но ран сержант оказался слишком упертым. – Не надо было с нами так… Я же говорил: свадебное путешествие у нас… А теперь чего же…

– Молчать! – оборвал судью сержант Гринг. – Встать и строиться! По четыре в ряд! – это уже ко всем низушкам.

Третий раз, над Теплым Ручьем, над всем Радушным Полем, над встрепенувшимися низушками, сигналом, зовущим к бою и к победе, прозвучало громкое:

– Ку-ка-ре-ку!!!

– Прекратить кукареканье! – завелся сержант. Он так и не понял, куда вляпался.

А судья Первоцвет?.. Что ж, раз колесо закрутилось, его не остановить. Первоцвет поднял правую руку и резко опустил ее:

– По-ошли!

И будто ураганный ветер промчался по Радушному Полю. Только что здесь сидели десятки низушков. Тихо, мирно сидели… А по взмаху руки Первоцвета парни вскочили и словно ветром их смело. Всех, до единого, в одно мгновение. Не обращая внимания на грозных наемников, низушки помчались к таратайкам. Туда, где были аккуратно сложены боевые колья.

Сам Первоцвет не побежал. Не те годы.

– По-ошли… – негромко отдал команду спутникам Максим. – И все четверо побежали к лошадям. Надо было, пока еще по-настоящему не началось, отправить Эмилия и Бригсена к эльфам.

Девицы тоже встали. Но примеру парней не последовали. У них своя воевода, своя задача.

Нельзя сказать, что сержант Гринг растерялся от такого массового бегства низушков. Или, что растерялся хоть один из наемников. Не в таких они переделках бывали, не такое видывали, и не таких отлавливали. Глупые коротышки решили сбежать, так это нормально: им и положено бояться настоящих солдат. Сопротивляться малявки не могут, значит должны попытаться смыться. Только никуда ни не денутся, ноги у них для этого коротковаты. Толары коротышек на раз, два, три догонят. Самых ретивых придется наказать: кто получит по маленькой оплеушке, кто по хорошему лещу. Потом соберут их в стадо, построят и, как послушных баранов, погонят к Черной башне. Побегать им захотелось. Хорошо, пусть вокруг башни и бегают…