– Ну?!. Машшаррам! Кто первый?!. – Прокотий вынул из сумки молоток. У опытного агента Совбеза сумочка с необходимыми инструментами всегда при себе. Не знаешь, ведь, когда что может пригодиться. – Кто первый чистосердечно признается, тому бонус: правый глаз вышибать не стану, – обнадежил он «шпионов и еретиков» и опять ощерился: а чего их жалеть… – Только левый. Машшаррам!

«Интересно, почему у него всего два зуба выбили? – удивился Максим. – С такими шуточками, должен бы уже иметь искусственную челюсть».

– А полулысый вовсе не шутил. По делу говорил. И ждал, чтобы жрец одобрил. Серваторий здесь главный и вольничать не стоило. Надоел ему этот Посвященный. Чистоплюй. Все внушает, внушает… Глазами работает. Умник вонючий… Не глазами надо, а руками. Шаррам! Ножом, или молотком… А он всякую нечисть Трехрогому под крыло подсовывает… Когда Посвященный рядом, без его одобрения даже чумазому гному ногу не отчекрыжишь... Смотрел Прокотий на жреца и ждал знака: движения руки, кивка головы, взгляда… Должен же тот понять, что пора делом заняться.

Посвященный неторопливо поедал шашлык. И, судя по тому, с каким удовольствием он это делал, отрываться от приятного занятия, из-за появления каких-то неожиданных бродяг, не считал нужным. Серваторий их и не замечал, словно неприметных букашек. И требовательного взгляда Совбеза, в лице Прокотия, тоже не замечал. Ни знака в ответ, ни кивка, ни малейшего намека… А Хитрейший и Проникающий своим взглядом в будущее Мухугук, изображенный на портрете, что украшал грудь жреца, кривил губы в злорадной, улыбочке… Этот все видел, все знал… Такая улыбочка Трехрогого не предвещала ничего хорошего… Кому предвещала? Конечно – незваным гостям, шаррам! Разрази их гром в ясную погоду! Но это же Трехрогий, Загадочный и Неповторимый, разве его поймешь? От него всякого ожидать можно. Может плохо будет самому полулысому, если станет вольничать. И от Посвященного всего ожидать можно… А хорошо бы начать с дракона. Выдернуть у него из головы дурацкий хохолок, вместе с хорошим куском шкуры. Красит, бродяга свой хохолок, наверно, каждое утро красит. Под модника работает, мохнатая уродина, сразу видно, и шпион, и еретик. Когда заорет от боли – надо будет, двумя руками по ушам его, по ушам. Потом молоточком по носу… Во всем признается, машшаррам! Не такие признавались.

Эмоциональный Эмилий, словно кролик на удава, смотрел на полулысого… Так хорошо все шло, через полдня, они вполне могли оказаться у эльфов и, нате вам, сюрприз: каменный кукиш в коробочке с мятными конфетами. Вместо вежливых, утонченных эльфов, грубые кикиварды: босиком, в черных штанах и с длинными ножами. Какая потрясающая разница! А этот, полулысый, он вообще… Такого непременно следует держать под надзором. Криминальный тип. И как агрессивно смотрит… Такой убить может и не поморщится. Как убежденный и активный пацифист, дракон морально страдал от каждого случая насилия, при котором вынужден был присутствовать. А здесь, – Эмилий это сразу понял, – без насилия не обойдется.

Гномы чувствовали себя более раскованно: им, наконец, представлялась возможность оправдать доверие капитана Уллиффа: доказать, что они не зря носят секиры и, вообще, достойны играть в «Рудокопе». Нарвались на кикивардов… Значит, ожидалась хорошая рубиловка. Конечно, трое против семерых – не самый удачный расклад. Но с ними Максим, поэтому гномы были уверены, что управятся и с семерыми.

Максим уже встречался с кикивардами и тоже понял, что мирно не разойтись… «Ничего себе сюрпризик, что же делать?.. Оглобельку бы сейчас… – прикинул он. – Да где ее возьмешь, подходящую оглобельку? Гномы, хоть они и с секирами, но с кикивардами они не управятся. Придется самому расхлебывать эту кашу. Хотя, кашу, вообще-то, не хлебают… А что хлебают? Дурь хлебают. Большими деревянными ложками. Надо было разведку выслать, с оглядкой идти. Не стояли бы сейчас здесь, остолопами, не нюхали был кикивардовский шашлык. Сам прошлепал, теперь ему и расхлебывать всю эту, по-дурацки сложившуюся, обстановочку. А как ее хлебать без хорошей оглобли?..» Об этом надо было хорошенько подумать, посоображать…

– Поговори с ним, – шепнул Максим дракону. – А вы, ребята, без команды не лезьте, – это уже гномам. – Что-нибудь придумаем.

– О чем поговорить? – с недоумением уставился библиотекарь на Максима.

– О чем-нибудь интересном. Ты же умный и находчивый. Потяни время, мне надо подумать.

Умного и находчивого заклинило. Вообще-то Эмилий не был трусом, но сейчас столько навалилось… И задание их светлости под угрозой, и кикиварды убить могут… И этот ужасный запах. Для убежденного, потомственного, в четвертом поколении, вегетарианца, аромат шашлыка, не аромат, а прямое и гнусное издевательство, злая, отвратительная пытка. Все это, вместе взятое, и выбило дракона из колеи. Он никак не мог сообразить, о чем интересном можно говорить с кикивардами. Не о новинках же литературы… И о футболе им тоже не интересно. Они даже не знают, что такое футбол. А о чем? Дракон смотрел на полулысого круглыми глазами и молчал. Неизвестно, сколько молчал бы, вот так. И непонятно, чем бы это кончилось… Во всяком случае, для дракона, такая игра в молчанку, ничем хорошим, кончиться не могла.

Сами кикиварды выручили. Не полулысый. Полулысому хотелось «разобраться со шпионами» и он ждал разрешения жреца. Выручил кудлатый.

– Ты не бойся, – доброжелательно посоветовал кудлатый дракону. – Рассказывай, кто такой, откуда идешь?

– Я Эмилий Бах, моя мать – композитор, а дедушка был известным барабанщиком – медленно и осторожно, чтобы не сказать ничего лишнего, сообщил дракон. Максим велел тянуть время, он и «потянул»… – Знакомлю друзей с местной природой… – и сообразил: о природе надо рассказать. Природа интересует всех, а кикиварды дети степей… Их она, тем более, должна интересовать. – Сейчас знакомлю с оврагом «Кривая тоска», где в данный момент находитесь и вы. Это одна из ярких, я бы даже сказал, уникальных, достопримечательностей нашего герцогства, – Эмилий уцепился за хорошо накатанную тему и далее повел без напряжения, легко и свободно. – «Кривая тоска» отмечен в справочниках, как самый крупный в герцогстве. Его непременно посещают туристы и любители аномальных природных явлений. Но осенью, в период дождей, овраг становится непроходимы… Вам, конечно, будет интересно узнать, что многие ученые утверждают, будто «Кривая тоска» не просто овраг, а является следствием тектонического разлома, произошедшего сотни тысяч лет тому назад… Такое возможно, вполне возможно… В связи с этим, в будущем, «Кривая тоска»…

О том, что может случиться с «Кривой тоской» в будущем, кикиварды так и не узнали. И, вероятней всего, не узнают никогда, потому что Совет Безопасности в лице Прокотия не выдержал.

– Ты чего, придурок, мелешь, шаррам?! – рявкнул он. – Язык распустил! Тебя спрашивают, чего отираешься в зоне военных действий? А ты нам поешь про свой вонючий овраг. Я тебе язык подрежу! Я тебя научу, как правду говорить! Машшаррам!

– Так я же пацифист! – попытался Эмилий, снять с себя несправедливые подозрения. Даже этот злой, с неприятным взглядом, кикивард, должен сообразить, что пацифист в военные действия вмешиваться не станет. – Я против войн и всякого насилия.

– Слышал, он пацифист, – заинтересовался драконом Хронирос.

– Ну и что? – служба Прокотия пацифистов тоже не жаловала. Скользкие все эти пацифисты, нахальные и всегда лезут не в свое дело. Душить их надо, по одному. Пока они все вместе не собрались.

– Пацифисты хорошие ребята, – не согласился Хронирос. – Безвредные они, и управлять ими очень просто. Что прикажешь, то они послушно делают. А то, что поболтать любят, так от этого быстро отучить можно.

– Никогда еще ни одного живого пацифиста не видел, – сообщил Бруздил. – Попадались несколько раз, но все уже дохлые. У них же такая вера, что если врежешь ему, он сдачи не даст. Пусть расскажет, как они такое терпят.

– Раз терпит, значит, молодец, – оценил Хронирос. – Отдай ты его мне, Прокотий, – предложил он. – И остальную троицу тоже. Все они безвредные.