– И я вас приветствую, славный центрфорвард Гарнет и юниор?..

– Юниор Бригсен, представил товарища Гарнет.

– И юниор Бригсен. Рад вас видеть. Вы как здесь оказались?

– Вас догоняли, – с удовольствием сообщил Гарнет. – По правде сказать, так я уже и бояться стал, что не догоним, затопчи меня шальной крот в безлунную ночь. Но повезло. Догонять и не пришлось. Вы, оказывается, оврагами пошли. А оврагами путь длинней, петляют. Вот мы и оказались впереди. Я это только тогда сообразил, когда увидел вас. Вот и получается, что теперь вы нас догнали, – Гарнет хохотнул положил руку на плечо молодого гнома. – Бригсен только начинает, но ноги умные. На стометровке – как птица, и с мячом, прямо, кружева вяжет, пару шустрых гремлинов запросто обведет, но с тремя пока еще не управиться. А голова… – Гарнет постучал костяшкми пальцев по каске. Раздался густой, сочный звон. – Слышали? Голову надо вырубать, как хороший кусок угля в шахте. Когда у этих ног хорошая голова появиться, его сразу в основную команду возьмут. Вот такая у нас подрастает молодежь: ни один крот им дорогу не перебежит… Он и с секирой неплохо управляется.

Бригсен не просто улыбался. Бригсен в эти минуты был самым счастливым юниором и, пожалуй, самым счастливым гномом в герцогстве. Его хвалил сам Гарнет Меткий, лучший центрфорвард, лучшей команды. И кому хвалил? Рану Максиму! Самому рану Максиму, который принес в герцогство великую игру – футбол. Если бы в Гезерском герцогстве было что-то воде ФИФА, то футболисты, болельщики и даже чиновники от спорта, все, до единого, бесспорно и единогласно, избрали бы уважаемым председателем этой славной организации Максима. Навсегда!

– Как они рванули, когда ты на них гаркнул? – Гарнет глянул вслед, неторопливо удаляющемуся галиму. – А!? Хоть всех в секцию по спортивному бегу записывай. Спринтеры, загрызи их натощак сердитый крот. Чего ты их просто так отпустил? Только четырем и врезал. Остальные даже пинка в зад не получили. Пожалел, что ли? А зря. Воители нашлись, растопчи их крот, дубинами размахались… Перед Шкварцем-Бездельником выслуживаются. Надо, было им хоть бы по шеям надавать, чтобы на всю жизнь запомнили, на кого можно дубиной замахиваться, а на кого и нельзя. Чтобы сами помнили, и другим передали.

– Зачем вы нас догоняли? – поинтересовался Максим. – Должны передать что-нибудь срочное?

– А-а-а… Так вы же ничего не знаете… Вы так быстро собрались и слиняли, что вам сказать не успели. Мы с Бригсеном – ваша охрана. Тут ведь всякая шлендра шалается, этот Шкварцебрус… или Шкварцебрехус…

– Шкварцебрандус, – подсказал Эмилий.

– Неважно как его сейчас называют, – отмахнулся Гарнет. – Имечко себе придумал, такое, что ни один гном не выговорит. Прохвост он, враг футбола, и вообще – как был Шкварцем Бездельником, так Шкварцем Бездельником и остался, растопчи его сердитый крот в грязной луже. Этот недоделанный волшебник повсюду свою шелупень разослал. По всем дорогам шастают. Когда капитан Уллифф Стремительный узнал, что ты, ран Максим и ученый библиотекарь Эмилий, отправляетесь с важным поручением герцога, чтобы народ, значит, поднимать, на борьбу с этим недобитым Шкварцем, он приказал нам сопровождать вас. Кого же еще? Конечно нас! Бригсен парень надежный и секирой неплохо машет. Вот и послал нас капитан, чтобы охраняли вас, и оберегали от всякой шелупени, что шныряет по дорогам. Чтобы туда и обратно без всякого ущерба… Прямо с тренировки и сорвал. Ты же знаешь Уллиффа: «Вперед, и никаких вопросов!» Даже переодеться не дал, – Гарнет похлопал рукой по длинным фирменным трусам «Рудокопа». – Одолжили мы у болельщиков, что на тренировке отирались, камзольчики, – Гарнет раздвинул полы камзольчика, показал, что чужая одежка для него великовата, – прихватили рабочие каски. Ребята секиры одолжили. Без секир – никак нельзя. И к вам. А ваши следы уже и остыть успели… Чего это вы, сразу, так рванули, даже чаю не попили? Нельзя же так…

– Их светлость, герцог Ральф, сказал, что надо срочно, – объяснил Эмилий.

– Это понятно, что срочно. Чтобы кобольдов уговорить – время надо. Очень уж кобольды тугие на размышления, из каждых трех слов, что им скажешь, только одно до них доходит сразу. А остальные потом, вечером. И время идет. Шкварцевские хаврюги вполне навалиться могут. Только нельзя же так: все бросили и пошли… Пришлось вдогонку за вами спешить. Так что побежали. Часа два, наверно, бежали, а вас нет и нет… Не знали уже, что и делать, – признался Гарнет. – Думали, может что и случилось, может вас уже какие-нибудь разбойники, обидели, к Шкварцу повели… Выручать надо. А тут, навстречу нам, эти кодьяры, задери их хромой крот. Мы и решили их порасспросить, может они что-то о вас знают. А если будут упираться, потрясти немного. Вот и тормознули их...

Максим был уверен, что это кодьяры «тормознули» футболистов. Но говорить такое самолюбивым гномам не стал.

– Их же десяток, а вас двое, – все-таки напомнил он Гарнету.

– Вот-вот, – подхватил тот, и повернул по-своему, – нас все-таки двое, а их всего десяток. Мы их и тормознули. А они не поняли и стали чего-то кричать, дубинами размахивать. Глупые они, эти кодьяры. Чего тут шебаршиться, если тебя останавливают два гнома в рабочих касках и при боевых секирах?! Стой, слушай и отвечай на вопросы: коротко и понятно. Только что с них возьмешь, кодьяры, они – кодьяры и есть. Не соображают, что не в те ворота ломятся. Кричат, что поведут нас к Шкварцу, и получат за это жирных козлят. Самого простого не понимают: козлята никогда жирными не бывают, у козлят весь корм в рост уходит, и в рога. Ну что с ними делать?..

– Тут мы и появились, – напомнил Максим. «Теперь – прикинул он, – у Гарнета есть возможность поблагодарит за спасение, и сказать все, что в таких случаях положено…»

– А я о чем?! Тут вы и появились. Значит, правильно мы сделали, что остановились потолковать с кодьярами. В этих землях сейчас такое твориться, что вас вполне обидеть могли. Теперь – полный порядок и полная ясность наступила. Мы-то здесь, с секирами. И тронуть вас никому не позволим. Кодьяры, хоть и глупые, задери их ленивый крот, но это сообразили. Так что секиры наши и не пригодились. Я бы этих кодьяр тоже отпустил. Пусть в других краях побираются. Но каждого пнул бы под зад. Непременно. Чтобы помнили. А вы теперь под нашей защитой, и никому тронуть вас мы не позволим, – Гарнет ласково повел ладонью по блестящему лезвию секиры, очевидно утверждая, что именно этой секирой он сокрушит каждого, кто попытается обидеть послов герцога.

Максим понял, что гном не хвастался. Он действительно был уверен, что спас от плена Максима и Эмилия. Вот такие они – гномы. Так думают, так рассуждают, и по другом не могут.

– Если бы мы не успели, да кодьяры вас зацапали, нас бы Уллифф не меньше недели жевал, а потом беспощадно слопал. Нас бы болельщики дохлыми кротами забросали. Вы не представляете, раны, до чего мы обрадовались, когда увидели вас. Да нам же, после этого, кодьяр и бить не хотелось. Вы же видели. Мы ни одного и не тронули. Мы им даже плохих слов почти и не сказали. Теперь, раны, можете никого не бояться. Оно, конечно, дорогу вы правильно выбрали – оврагами и перелесками, чтобы скрытно. Но если опять с кем встретимся, можете не опасаться. Мы вас в обиду не дадим, защитим! Так, Бригсен?!

– Так! – с готовностью подтвердил Бригсен. – Не дадим! Реально!

– Слышали, если Бригсен говорит, то – железно! Ни один шустрый крот не подкопается, – весело подмигнул Гарнет Максиму. – Значит, если шкварцевская шелупень нам повстречается, вы не пугайтесь… На Бригсена тоже можете надеяться, он хоть и молодой, но секирой машет лихо. Идем так: вы в центре, Бригсен – по левому краю, я по правому, и, если что – прикрываю тыл. Близко к вам никого из шкварцевских разбойников не подпустим. Вы, главное, не волнуйтесь и не вмешивайтесь.

Гарнет не просто был доволен, Гарнет был счастлив. Еще бы, он успешно выполняет поручение капитана Уллиффа: спас от плена рана Максима и рана библиотекаря. Гном был уверен, что далее будет спасать их столько раз, сколько это потребуется. Наверно, он мог бы долго рассказывать, как станет защищать ранов от коварных врагов, но Эмилий прервал гнома.