Кто-то зааплодировал у дверного проема.

Это был Коннор.

Наталья поднялась на ноги и сердито посмотрела на своего брата.

— Прекращай аплодировать, словно она чертова Девочка-Чудо. Ты льстишь её самомнению. Коннор перестал хлопать, но улыбка всё еще оставалась на его лице.

Так как всё, что бы я ни сказала или сделала, может быть однозначно оценено по количеству синяков, которые Наталья оставит на мне завтра, я ничего не сказала и не сделала. Несмотря на то, что я всё это время хотела заулыбаться вместе с Коннором.

Наталья нахмурилась сильнее, если это вообще было возможно, и плечом ударила Коннора, стремительно покидая зал.

Коннор рассмеялся, и я представила, как закипает кровь Натальи, учитывая что мы слышали звук её разъяренных шагов до самого лифта.

— Завтра она меня побьет, ты же знаешь, — сказала я.

Коннор подошел ближе и передал мне чистое полотенце.

— Нет, не побьёт.

Я нахмурилась.

— Тогда ты не слишком хорошо знаешь свою сестру.

Он позволил мне несколько мгновения остыть, прежде чем объяснить цель своего визита.

— У меня для тебя сюрприз. Поднимайся к себе в комнату и приведи себя в порядок. Я зайду за тобой чуть позже.

— Ещё сюрприз? — Спросила я.

Он облизнул свои губы, привлекая моё внимание к ним, и у меня возникла мимолетная мысль о том, каков был бы поцелуй с ним.

Проклятье.

— Спасибо тебе за… ты знаешь, — сказала я, как только взяла контроль над собой. Он кивнул, четко понимая, что я говорила о мобильном телефоне.

— Так, что это за сюрприз? — Спросила я.

— Хороший.

— Хорошо — понятие субъективное.

Он сделал еще один шаг, церемонно нарушая персональное-бурлящее пространство.

— Мы прогуляемся, ты и я.

— Куда?

Он снова улыбнулся.

— Увидишь.

Я пробыла достаточно долго в душе, надеясь, что Коннор не покажется в течение нескольких часов, чтобы я могла ещё и вздремнуть. К сожалению, когда я вышла из ванной, завернувшись только в полотенце, он уже сидел на моем диване.

— Какого черта? — Спросила я, инстинктивно закрываясь рукой, несмотря на то, полотенце делало свою работу.

— Я сказал тебе, что я приду за тобой, — произнес он, как ни в чем не бывало. — И вот я здесь. Я практически готов был войти туда и вытащить тебя из душа. Ты была там целую вечность.

Тогда как он был в хорошем настроении, когда я покинула его час назад, теперь же он казался вспыльчивым и нетерпеливым.

— Извини. — Я затянула полотенце вокруг себя. Глаза Коннора не покинули моего лица, и я обнаружила, что меня это раздражает.

— Одевайся, — сказал он. — И побыстрее.

В ванной комнате я обтерлась насухо и оделась в рекордно-короткий срок, и собрала волосы вверху, в свободный пучок. Не безупречно, но сойдёт.

Когда я вернулась в спальню, Коннор стоял у стеклянной стены, пристально вглядываясь в озеро Мичиган за ним. Сегодня вода была черная, словно смерть, небо было тяжелым и серым.

Я подошла к окну, встав рядом с ним, но он не отвел взгляд.

— Наша мать утонула в озере Мичиган, — сказал он тихо.

Его признание полностью застигло меня врасплох, и я сказала не подумав:

— Ох. — Затем. — Мне жаль.

Но Коннор просто покачал головой.

— Она была ужасной женщиной. Соболезнований не надо.

Он повернулся ко мне, его глаза были цвета зеленоватой морской пены в зимнем свете, льющемся через окно. В его облике не было никакой жалости. Вовсе никаких эмоций. И я осознала, это то, каким он был на самом деле. Очаровательный, изысканный, уравновешенный Коннор — это была маска.

Его душило что-то из его прошлого до тех пор, пока он полностью перестал что-либо чувствовать.

Иногда я беспокоилась, что я стану такой же. Может быть уже стала.

— Сколько тебе было лет? — Спросила я.

— Восемнадцать.

— Как давно это было?

Маска снова вернулась на лицо, и он склонил голову в усмешке.

— Если бы я сказал тебе, ты бы узнала сколько мне лет, а если ты узнаешь сколько мне лет, я потеряю часть тайны между нами.

Я покачала головой.

— Не правда. Я обещаю.

— Пошли, — сказал он, снова уходя от ответа. — Моя машина ждет.

Его машина оказалась черным Порше со стеганым кожаным салоном, который напомнил мне змеиную кожу. Экран на приборной доске засветился в темноте, когда он завел машину. Двигатель не грохотал, он ревел, и когда Коннор нажал на газ, я почувствовала лошадиные силы через моё кресло.

— Куда мы направляемся? — Спросила я, когда он остановился на красный свет.

— У тебя были вопросы о программе, и я сказал тебе подождать до того момента пока ты не будешь готова. Теперь ты готова.

Я наклонила свое тело к нему.

— Мы не могли поговорить там? — Я указала большим пальцем над своим плечом, в том направлении, откуда мы выехали.

Загорелся зеленый свет, и он нажал на газ, переключив несколько передач. Ускорение вжало меня в кресло.

— Есть кое-что, то тебе нужно знать об этом месте, — сказал он, не отрывая своего внимания от дороги.

— Да? Что именно?

— Везде есть глаза и уши.

Улыбка померкла на моем лице.

— Даже в моей комнате?

— Даже в твоей комнате.

— Это омерзительно.

— Это не твой дом. Или комната в общежитии. Или квартира. Это высокоуровневый научно-исследовательский центр. Здесь нет такого понятия как уединенность.

Теперь я понимала, почему он взял меня прогуляться — так мы могли поговорить без ограничений. Собирался ли он действительно рассказать мне всё, что я хотела знать?

Я сомневалась в этом, но возможно он будет более честным, чем он был в здании.

— Так, должна ли я начинать задавать вопросы сейчас? Или мы где-нибудь остановимся?

— Мы идем ужинать. Настоящий ужин.

Я вскинула бровь от удивления.

— Да? Мне жаль, что ты не сказал. Я бы одела что-нибудь поприличнее.

Он быстро окинул меня взглядом, и уголок его рта приподнялся.

— Я думаю, ты прекрасно выглядишь.

Я не снимала улыбку с лица всю дорогу к месту нашего назначения, мексиканскому ресторану на окраине города. Место было битком наполнено в среду ночью, и после прочтения доски со специальными предложениями — маргарита за пять долларов! — я поняла, почему.

Коннор заказал пиво, и больше ничего. Я принялась заказывать чай со льдом и салат с курицей, но он отклонил это.

— Не хотела бы ты попробовать местную маргариту? Лучшая в городе.

Я взглянула вверх на официанта, худенький молодой человек, и улыбнулась.

— Я бы с удовольствием, но мне нет двадцати одного.

Коннор сказал ему что-то на испанском, и он ответил таким же образом. Официант оглянулся и посмотрел через своё плечо на мужчину, стоящего у входа в ресторан. Может быть это был управляющий? Пожилой мужчина кивнул, и наш официант ответил: “Si, señor,” (прим. перевод с исп. — Да, господин), и спешно удалился.

— Что ты ему сказал? — Спросила я Коннора.

Он нагнулся ближе ко мне.

— Я сказал ему, что ты перемоешь посуду за вечер, если он принесет тебе маргариту.

— Скажи, что ты этого не сделал.

Он усмехнулся про себя и откинулся на спинку диванчика.

— Нет, я этого не сделал.

Сальса играла через звуковую систему, но её практически заглушали смех и разговоры вокруг нас. Текила была виновником этого.

— На самом деле, тем не менее, — сказала я, — что же ты ему сказал?

Он начал было отвечать, но был прерван упомянутым официантом, который поставил большой бокал с маргаритой передо мной.

Я нахмурилась.

— Ты серьезно? Как ты…?

— Gracias, (прим. перевод с испан. — Спасибо) — Сказал ему Коннор, когда он получил заказанное им пиво. Официант оставил нас одних снова.

— Это некий тест? — Спросила я, и окинула взглядом зал, предполагая, что возможно, увижу Наталью, или Сэма, или даже ОБ.

Но вокруг не было ни одного знакомого лица.