Они вышли на улицу. Яркое зимнее солнце и отблески его лучей на снегу сразу ее ослепили. Ева на несколько секунд зажмурила глаза и опустила голову. Пока они шли до машины, ветер безжалостно дул в лицо и трепал волосы. Она не любила носить шапки, даже зимой и одевала их только тогда, когда нужно было идти куда-то далеко. Сейчас она жалела, что была без теплой шапки.

"Ну и пусть. Пусть ветер и мороз остудят меня. Пусть я заболею и умру!" - мысленно не щадила она себя.

Уже дома, Ева сделала себе кофе со сливками, накинула теплый халат, и вышла на балкон. Она отхлебнула кофе, и почувствовала, как жидкость обжигает ее изнутри, устремляясь все ниже, и исчезая из зоны ощущений.

Она размышляла о них. И слезы текли, расплываясь по щекам и разнося остатки туши. Она не вытирала их. Ева протянула руку к пачке сигарет, достала одну, и с удовольствием закурила, словно это могло ее успокоить.

"Оставаться с ним - страдание, уйти - тоже страдание. Он стремится к разнообразию, привнося в наши отношения развратные развлечения. Но для меня все это стало чудовищной пыткой, принуждением. Уже даже обычные откровенные разговоры вызывают неприязнь. Конечно, я сама виновата, что позволила и согласилась на выбранную им распутную роль для меня. Но разве он не виноват? Нарочно ли он говорит о моей особенности, убеждая меня дальше заниматься развратом? Или он просто ослеп, оглох и стал одержимым? Однако убеждая себя, что здесь и его вина, это все равно не уменьшает моих чувств к нему. Я люблю его. Я уже не люблю себя, а его продолжаю любить".

Ева вернулась из своих размышлений, достала дневник и записала:

"Я не хочу больше разврата. Я никогда уже не очищу свою душу, но тело больше не хочу осквернять.

Мой дневник, только тебе могу я признаться еще в одном, о чем не могу сообщить другим. Меня стали посещать мысли о смерти. Саму себя лишить жизни я не осмелюсь, но я часто стала желать, чтобы это как-то случайно произошло, например, когда я перехожу дорогу.

И вот это чуть не случилось со мной. Все-таки есть во мне какая-то глазливость. Стоит подумать о чем-то плохом, и оно случается.

Когда смерть была близка, несмотря на то, что это были доли минуты, этого времени хватило ощутить страх перед тем, что ожидает меня, ощутить страх перед никчемностью и нелепостью возможного происшествия, и я обрадовалась, что моя жизнь продолжается.

Я молила Бога, чтобы он забрал мою душу, так мне все опостылело в этой жизни. А после того, как чуть не лишилась жизни, я его благодарила.

Не могу сказать, что жизнь опять заиграла красками, и открылся ее смысл, но и смерть - нелепая, убогая, уже не манит. Что меня ждет после смерти, если жизнь прошла так бессмысленно?

Этот короткий миг до возможной потери жизни, заставил меня многое понять! Бог не заберет мою жизнь! Я умру, если сама себя лишу этой жизни, но тогда отдав душу дьяволу, а не Богу. Бог заберет к себе только чистую душу! Да она уже запятнана грехами всей прошлой жизни, но, возможно, благие дела в будущем помогут пусть и не очистить ее, но быть достаточными для того, чтобы не отправиться в ад.

Значит, нужно что-то менять. И в первую очередь избавляться от грехов. Хотя бы от тех, которые не дают покоя моей душе".

Капелька слезы упала точно в конце последней записанной фразы. "Это моя печать", - подумала она.

Ева взяла телефон, и отправила ему сообщение: "Я люблю тебя. Всегда буду любить. Но больше так не могу. Давай расстанемся?".

"Если тебе кажется, что другие будут так любить, как я, то давай" - ответил он в своем сообщении.

Для Константина такое сообщение от Евы после недавней восхитительной встречи, было неожиданным. Хотя он знал, что она хочет. Семью, детей. От него. От него не получится. Она и сама еще не готова к браку и детям. Как это возможно ей мягко объяснить? Выложить сразу перед ней все доводы и причины? Не поймет и обидится. Приходится вливать маленькими порциями. Но даже их она воспринимает как "отмазки". Она сама должна разобраться в себе. Хочет уйти - пусть идет. Будет возможность подумать, во всем разобраться.

"Тогда прощай. Не пиши мне. Прошу" - ее смс.

"Прощай" - его смс.

Насколько ее хватит в этот раз? Константин обычно первый шел на примирение, при этом относился к этому как к ее причудам, а не как к ссоре. В этот раз он решил дать ей больше времени, если, конечно, она сама ему первая не напишет.

Часть 14.

Красочно богатый, эмоционально выразительный витраж, через который раньше она взирала на жизнь, в одночасье сменился на однообразно унылое, мутное стекло. То, что раньше воспринималось, как непревзойденное совершенство, сейчас стало напоминать отвратительно, безнадежно испорченный, слишком потрескавшийся кракелюр.

Все свободное время Ева, избегая проводить его наедине со своими мыслями, встречалась с подругами, заводила новые знакомства и посещала различные увеселительные заведения. В ее жизни снова появились "крутые" парни на "крутых тачках", дорогие рестораны, клубы, напитки и подарки. Но и все та же плотская развратная жизнь. Теперь только без слов любви и обожания. Она старалась как можно меньше думать о нем. Каждое малейшее воспоминание, каждая незначительная мысль, хоть как-то связанная с ним, вызывали в ней глубокую, мучительную, грустную тоску. Только не думать, не получалось. Благодатное пламя любви, которое он разжег в ней, продолжало гореть и испепеляло ее изнутри, но другим доставался только его пепел и едкий дым.

И если раньше, до осознания своей любви к Константину, мир роскоши манил ее своим блеском и глянцем, и мог подарить ей ощущение собственной значимости, то сейчас, попадая тем же способом в него, она ощущала лишь фальшь и еще большую пошлость, чем та, от которой она отказалась.

В каждом встречном мужчине она искала любимые, пленительные черты. Иногда, совсем отдаленно что-то в облике незнакомца проскальзывало знакомое, и все внутри нее начинало трепетать и клокотать, но при ближайшем рассмотрении и общении, даже при наличии нескольких внешних черт и совпадении в характере и интересах, первая симпатия рассеивалась, словно туман, или молниеносно испарялась, как после исчезнувшего ночного видения. Человек атлетического телосложения, с пружинистой походкой оказывался однобоким, неинтересным или вообще низкого интеллекта. Человек ученый, философствующий, даже при наличии спортивных внешних данных, оказывался закомплексованным и нудным. С виду уверенный в себе человек со спокойной жестикуляцией, оказывался самовлюбленным и эгоцентричным. Человек с пронзительным взглядом оказывался скупым на чувства и совершенно далеким от эстетичности. Даже, вопреки собственным желаниям, доведя знакомство до интимной близости с тем или иным ухажером, обнаруживалось отсутствие у него той совершенной грани в чувственности и страсти. Назойливые нежности, особенно учитывая непродолжительное знакомство, были слишком томительными, а бурная страсть наперевес с проявлениями жесткости ничего, кроме неприятных ощущений не доставляла. Крепкие, богатырские руки оказывались неумелыми и небрежными. А бархатный, мужественный голос произносил короткие, лишенные звучных слов фразы.

Как-то Ева встретила давнего знакомого. Они разговорились. В нем не было чего-то особенного, разве что степенность, которую она всегда приветствовала, легкая робость перед ней, дарящая как раз требуемое ощущение собственной значимости, и выразительные глаза, в которых было столько страсти и огня, что она мгновенно в них утонула. Он оказался первым, с кем она не думала о Константине. С безграничным, отчаянным доверием она желала открыться новым отношениям, хватаясь за свое собственное влечение как за спасательную соломинку, не думая о том, что причина не во вновь вспыхнувших чувствах, а больше в желании забыть о своих чувствах к Константину.