- Ты уверена, что в следующий раз он не попросит тебя полностью раздеться и так пройтись по многолюдной улице или отдаться первому встречному? - спросила подруга.

Ева стала с ней спорить и доказывать, что она ошибается, что она все воспринимает не правильно, повторяя слова Константина, что помимо черного и белого, есть и другие цвета.

- Мне не понятно одно, почему он только тебя ставит в неловкое положение и выставляет на посмешище, а не себя?!

- Я однажды разделась перед целой оравой солдат. Вот он, наверное, и решил, что для меня это не проблема. Но тогда мне казалось это забавным. А сейчас, если честно, мне не забавно, - призналась Ева.

- Вот именно. Мужчинам только стоит помазать губы, а они уже будут ждать целого куска! Ты дала ему понять, что для тебя это легко, а он уже раззадорился и ждет еще забавы. Теперь так и будет тебя заставлять что-то очередное более пошлое сделать.

- Он же меня не заставлял, - защищала его Ева. - Попросил, и я согласилась.

- В следующий раз он попросит тебя спрыгнуть с моста. И ты тоже согласишься?

- Ну не преувеличивай. Я же не сумасшедшая, - оправдывалась Ева.

На самом деле Ева сама еще не знала, на что она готова...

Его руки властно ощупывали свои владения, не пропуская ни единой частички ее тела, останавливаясь на самых чувствительных из них, наиболее ответных к его прикосновениям. Его ровное дыхание смешивалось с ее сбивчивым из-за исступленного блаженства дыханием. Охваченная страстью, словно в агонии, она изгибала свое тело, устремляясь навстречу удовольствиям. А после, изможденно распластавшись на смятой постели, она с нежностью взирала на своего сластолюбивого покорителя.

- Ну, а ты не думала над тем, что когда ты потеряла свою невинность, мужчин было двое? - спросил вдруг Константин. - Может этот факт тебя возбуждает?

- Не знаю. Да, и потом, со мной был только один. Второй наблюдал.

- Может, имеет смысл попробовать?

- Что попробовать? С двумя мужчинами?

- Да. Чтобы я и кто-то еще.

У Евы округлились глаза. Она не понимала, шутит ли он или ее проверяет? Но любопытство, как всегда, победило.

- А ты что будешь делать? Наблюдать?

- Да.

- А потом убьешь нас обоих?

- Если я сам сознательно на это иду, значит, никого убивать не буду, - рассмеявшись, ответил он. - Если бы это было за спиной - то совсем другое дело.

- Мне кажется это какая-то проверка, - неуверенно произнесла Ева.

- Пойми, я тебя сильно люблю! Очень сильно! Настолько, что готов даже видеть тебя с другим мужчиной, если тебе будет хорошо. Но только с моего согласия, только при мне. Я буду рад, если ты от этого получишь оргазм.

- Не знаю, не знаю, - неожиданно, даже для самой себя, сказала Ева.

А он уже мысленно размышлял, как и с кем это осуществить. Окунувшийся в свои сексуальные фантазии, он возбудился и со всей пылкостью и страстью вновь на нее набросился.

- Ты плохая девочка!

Ему хотелось так, чтобы она была плохой девочкой. Ему хотелось ощутить всю свою власть над ней, принизить, заставить быть "хорошей". И он, словно мягкую куклу, сложил ее в неудобную позу в углу кровати, и в таком положении овладевал, загоняя сильнее ее в угол. И уже чувствуя, что вот-вот дойдет до вершины своего блаженства, он развернул ее к себе лицом.

- Я хочу обладать и твоим ротиком, - грубо сказал он.

- Ты чувствуешь свой вкус? Ты достаточно хорошо его чувствуешь? Или еще раз мне тебя развернуть и повторить?

- Теперь я хочу, чтобы ты попробовала и мой вкус, - произнес он, дождавшись от нее невразумительного отрицательного ответа. - Ты не будешь выплевывать, а сглотнешь.

И он стал активнее и стремительнее вонзать свой всегда неутолимый с ней орган, до полного его извержения. С одного края ее губ потекла полупрозрачная белая струйка. Он попросил ее высунуть язык, и последнюю каплю вытер об него.

После он ее целовал, доказывая, что все постельные извращения не унижают ее в его глазах, а, наоборот, превозносят.

- Ты восхитительна! Ты неповторима! Ты настоящая волшебница! Что ты делаешь со мной? Специально влюбляешь? Чтобы я потом полностью от тебя зависел? От всех твоих прелестей, от твоих нежных рук, от твоего мягкого голоса. Я обожаю тебя!

- Это ты меня в себя влюбляешь. Вернее, уже влюбил!

- Я никому тебя не отдам и теперь уже никуда тебя не отпущу! - продолжал он. - Ты моя, только моя!

- Вот и не отпускай! Я хочу быть твоей!

"Я хочу следовать за тобой, как Эвридика за Орфеем!", - хотела добавить она, но пока вспоминала имена персонажей поэмы, они уже говорили о чем-то другом.

- Сегодня мы пойдем гулять на набережную, а потом в клуб, - сказал Константин.

- Ты составил нам программу вечера?

- А кто еще ее составит, кроме меня? На тебя же нельзя рассчитывать в этом вопросе?! - с раздражением произнес он. - Я ненадолго съезжу по делам, а вечером за тобой заеду. И надень свое платье.

- Когда же ты мне позволишь самой выбирать себе наряд? Ты и зимой будешь заставлять меня надевать платья?

- Ты сама раньше надевала капроновые чулки под короткую одежду зимой. Я лишь хочу наглядеться на твои ножки, которые ты еще успеешь спрятать под теплой одеждой, - пояснил он.

Вечером уже было достаточно прохладно, особенно у реки, на набережную которой они спустились. Настрелявшись от души в тире, они пошли прогуляться вдоль парапета. Константин, словно на охоте, высматривал одиночных женских особей.

- Как тебе та девушка? - спросил он. - Вроде она ничего, привлекательная! Давай за ней понаблюдаем, ждет ли она кого-нибудь или одна?

Раньше, сравнивая их отношения с отношениями других знакомых пар, она считала их отношения яркими, тогда как отношения других - пресными. Сейчас же ей стало казаться, что их отношения, не только яркие, но, к сожалению, они приторно-сладкие, а временами слишком острые и горькие.

Короткое, тонкое платьице не спасало ее от холодного, пронизывающего ветра. Ее тело покрылось множеством мелких пупырышек из-за озноба. И она не могла попросить его обнять ее, чтобы согреть, потому что он выслеживал свою дичь, которую нельзя было спугнуть. Ведь они не должны показывать, что влюблены друг в друга! А они влюблены?

Ева смотрела на фонарные столбы. Под их разбитыми плафонами роем кружились мотыльки, прилетевшие на яркий свет. Некоторые подлетали слишком близко и, обжигаясь, замертво падали вниз.

Да, она любит его! Она безумно его любит! Без него она уже и не представляет свою жизнь.

"Пусть я сгорю от этой любви, пусть я обожгу свои крылья, но только рядом с ним!", - подумала Ева.

- Про какую девушку ты говорил?

- К ней уже подошел молодой человек, - отозвался Константин. - Ну, ничего, может кто-нибудь позже еще подойдет. Мы должны сегодня от души повеселиться! Ведь так?

- Конечно, любимый!

- В клуб еще рано идти, давай погоняем на мотоцикле?

- На мотоцикле? - оживившись, переспросила Ева.

- Ну да. На игровом мотоцикле, - пояснил он и наконец-то ее обнял.

Они подошли к игровому павильону, приобрели жетон и Ева села на мотоцикл, волнующе прогнув спину. Константин наблюдал за ней сзади. В какой-то момент он подошел к ней, когда она с серьезным видом совершала очередной крутой поворот, и, наклонившись, прошептал: "Я тебя обожаю! Хоть водить ты и не умеешь".

- Можно, я еще разочек сыграю? - стала упрашивать она, получив большой заряд адреналина от вождения.

- Слезай, все равно водитель из тебя никакой!

- А у тебя это сразу получилось, как только сел за руль?

- Либо это дано, либо это не дано!

- Ты считаешь, что мне это не дано? - с досадой спросила она.

- Именно!

"А что если у меня есть желание водить? А что если я испытываю огромное удовольствие от большой скорости?", - хотела сказать она и не сказала...

- Моя ты мотогонщица! - приобняв ее за талию, сказал он.