- Нет. Наоборот, ничего подобного я еще не испытывала! - призналась она.

Он видел ее неопытность, судя по отсутствию с ее стороны какой-либо инициативности. И ему это нравилось. Он хотел быть для нее первым. Первым, кто покажет ей этот увлекательный и интересный мир страсти и блаженства.

Девушка, о которой он думал целый год и всю прошедшую сознательную жизнь, сейчас, изящно вытянувшись, лежала рядом с ним и улыбалась своими темными глазами. Они уже не были с поволокой, как буквально мгновение назад, и в них проглядывало снова ненасытное желание близости. Он разглядывал ее, замечая каждую мелочь - бледные веснушки, родинку над верхней губой, маленький шрамик, выпирающие костяшки на локтях, острые коленки, по-детски тонкие запястья и щиколотки, аккуратные девичьи груди, помещавшиеся в его ладонях, с дразнящими игривыми сосками...

Розовые соски ее грудей с небольшой ареолой вокруг, мягкие и пружинистые, были эпицентром сосредоточения чувственности. Даже осторожное прикосновение к ним тут же вызывало отклики во всем ее теле. Он дотронулся до них, и они сжались, превратив округлые груди в идеально круглые мячики. Играя с ними, он понял, что они обладают не только яркой чувствительностью, а еще и завидной выносливостью.

- Тебе не больно? - во время близости спрашивал он, продолжая вытягивать и закручивать между пальцами сосок. Хотя он и так видел и чувствовал, что ей не больно. И сильнее сжимал и тянул сосок, измеряя ее терпеливость, границу между приятной болью и неприятной.

Позже Константин снова покрывал своими поцелуями и ласкал руками ее тело, останавливаясь и заостряя свое внимание на некоторых его округлостях и ложбинках. Он исследовал каждую клеточку ее тела, а каждая клеточка отвечала ему взаимностью.

Устроившись в ее ногах, он проник в нее языком и почувствовал, со смакованием вкушая, какая она сладкая и влажная. Его резвый, проворный язык очерчивал линии неповторимых изгибов ее срединно расположенного бутона, раскрывая его лепестки, опоясывая и проникая в его рубиновую полость. Она почувствовала, что уже входят его пальцы, вначале один, а потом два, или даже больше - сколько именно она не знала. Она извивалась, выгибала спину, приподнимала и опускала бедра, упираясь ногами и протяжно стонала.

- Девушка, вам нужно сдерживать свои эмоции! - мило пожурил Константин, - А то соседи милицию вызовут, подумав, что кого-то насилуют.

- Это ты во всем виноват, - отозвалась томным голосом Ева.

- Мне прекратить?

- Ни в коем случае!

Он рассмеялся и не в силах больше терпеть, захлестнувшее его безумное вожделение, развернул ее и резко притянул, насаживая на себя. Нескромно двигаясь бедрами, синхронно его резким, жестким толчкам, она почувствовала приближение его оргазма. Эта блаженная волна, накрывающая его, передавалась и ей. Константин прерывисто застонал, скользнул руками с ее талии на мягкую выпуклость упругих бедер, сильно их сжал, сделал еще несколько пронзительно резких движений и высунул свою извергающуюся плоть.

Уже спустя какое-то время, они лежали в обнимку. Ее голова покоилась на его руке, а согнутая нога обвила его бедра. "Ты мой! Сегодня ты мой!", - словно говорила ее поза. И он был рад, как быстро она его окрутила. Он хотел ей принадлежать.

Чуть позже он встал, достал пачку сигарет, и хотел уже выйти на балкон, чтобы покурить, когда вдруг неожиданно услышал от нее:

- А меня угостишь сигаретой?

- Ты куришь?

- Да. А ты, что будешь читать мне нотации о вреде курения?

- Я не собираюсь читать тебе никаких нотаций, пусть твои родители этим занимаются! - улыбнувшись, ответил Константин.

Однако про себя, подумал, что все-таки когда-нибудь ее вразумит не курить, если эта пагубная привычка у нее сохранится. Решив, что, видимо, она хочет "все тридцать три удовольствия", он не стал возражать, достал из пачки сигарету и протянул ей. Чтобы создать ей как можно больше удобств, он предложил не вставать с постели, принес с балкона пепельницу и поставил рядом с диваном на столик.

Он смотрел на лежащую, уже успевшую стать обожаемой, девушку, и ему было неприятно видеть ее с сигаретой. Даже обнаженная, она выглядела невинной и милой. Только сигарета во рту портила всю эту прекрасную картинку. Сигарета ей абсолютно не шла. Она выпускала дым изо рта и носа, словно дракон. И он отвернулся.

Его еще волновал вопрос, получила ли она оргазм. Он не почувствовал этого и во второй раз, хотя и старался быть очень внимательным и чутким к ее телу.

- Скажи, а ты получила оргазм? - не выдержал он, и спросил Еву.

- Я не получаю оргазма с мужчинами. То есть вообще не получаю оргазма, - поспешно ответила она. - Дело не в тебе и не в ком-то еще. Скорее всего, дело во мне самой. Но мне этого и не требуется. Я получаю наслаждение от самого процесса. А сегодня я получила неописуемое наслаждение!

Он хотел выяснить, почему же такая чувственная девушка не доходит до последней точки своего блаженства, поэтому стал расспрашивать про первый ее опыт близости с мужчиной.

- А ты давно не ..., - не договорил он, ища мысленно подходящее слово.

- В пятнадцать лет, - ответила она, поняв, о чем он хочет ее спросить.

- А как это было? - любопытствовал он, - Можешь рассказать?

- Меня изнасиловали.

- Изнасиловали? - переспросил он, выдержав деликатную паузу. - Их было несколько? Если тебе больно это вспоминать, можешь не рассказывать.

- Нет, мне не больно уже вспоминать. Скорее неприятно рассказывать подробности, - сказала Ева. - Их было двое. У них было оружие. Я боялась, и потому не сопротивлялась сильно. Со мной был только один. Второй меня не тронул. Он хотел это сделать, но тогда уже у меня началась истерика, и я не подпускала к себе. Не было каких-то сильных извращений с их стороны. Если не считать извращением сам факт того, что произошло.

- А в милицию вы обращались? Их нашли? - продолжал засыпать ее вопросами Константин.

- Они показали свои милицейские удостоверения, - ответила Ева, ожидая, что этими словами ему все станет понятно.

Но он молчал, в свою очередь, ожидая, что еще она расскажет.

- В милицию мы обращались. И в прокуратуру, - пояснила она. - Были составлены фотороботы. Даны номера машины. А если бы оперативная группа дала бы нам больше времени, думаю, мы бы показали и место, где все произошло. Но их не нашли. А мне прислали письмо, что это я сама виновата.

Константин больше не стал ее расспрашивать, видя как ей неприятно все вспоминать. Однако решил, что когда-нибудь попросит рассказать подробности этого трагического происшествия, чтобы понять ее. Возможно, именно поэтому она не получает оргазм.

- Ты не жалеешь о том, что произошло между нами? - спросил Константин.

- Нет. Наоборот, я переживала, что ты посчитаешь меня легкомысленной из-за того, что я вот так быстро согласилась на близость уже на первом свидании.

- А у нас не первое свидание. А второе уже, - сдержанно улыбаясь, подчеркнул Константин.

- Как это второе? Первое.

- Нет. Первый раз мы встретились днем. А второй раз вечером. Так что это второе свидание. А если считать нашу первую встречу год назад, то даже третье!

Чуть позже он проводил ее домой, долго прощаясь в подъезде у двери ее квартиры. Как же он не хотел ее отпускать! Если бы только это было возможно!

Обычно Ева засыпала не сразу, ворочаясь с одного бока на другой. А в эту ночь, только коснувшись подушки, она провалилась в какую-то бездонную яму. Она даже ощутила этот полет, больше похожий на падение. Когда уже страх от этого проник в нее настолько, что вытеснил все остальные ощущения, она пыталась саму себя остановить. Теперь она воображала горы и резкий спуск по ним; ветки деревьев, за которые она пыталась зацепиться; воду внизу, пусть и грязную, но все же спасающую ее от опасного удара о твердую поверхность.

Это был странный сон. Она понимала, что это сон, хотя проснуться не получалось. И впервые она могла контролировать свой сон. Только какая-то его часть оставалась ей не подвластной.