Мир похож на нас, а мы похожи на мир. Вот же, вот - наш Творец!
Семен остановился и внимательно посмотрел на публику - понимают ли? Нет ли таких, которые протестуют? И продолжил:
- Бог - это информационное пространство вокруг нас, и внутри нас, - невообразимо огромное, не познанное и не осознанное нами и в миллиардной доле. Каждый из нас - часть Бога, часть системы, на короткое время обретающее относительную автономию, а затем возвращающееся и сливающееся с глобальным массивом. Выделение автономной системы мы именуем рождением, промежуток времени, когда часть действует автономно - жизнью, а возвращение и слияние с Богом, всеобщей системой - смертью.
Бог существует. Когда мы говорим с женой на кухне - мы говорим с Богом. Когда мы смотрим на море, или на лес, или на город - мы смотрим на Бога. И пусть кто-то скажет - я не из этого мира. Меня не родила женщина, на меня не светило солнце, я не дышал воздухом, или на меня никак не влияли другие люди.... Я - вне системы, вне Бога. Меня никогда не кусал комар, ко мне на колени никогда не взбиралась кошка, я никогда не грелся возле огня...
Тот, кто отрекается от мира, тот, кто живет за счет фантастических выдумок и иллюзий - врун и гордец.
- Вот это, - Семен указал на прибор у себя на голове, - средство коммуникации с миром, который нас создал, а значит - с Богом.
Публика сидела притихшая и озадаченная. Ганка почему-то подумала, что такая тишина бывает только на лекциях очень талантливых преподавателей. Среди сидящих впереди Ганка узнала некоторых посетителей выставки. У нее всегда была хорошая память на лица. Присмотревшись, Ганка поняла, что почти все люди в зале - с выставки, те, кто надевал прибор. Вон, даже малолетние тинэйджеры, обсуждавшие преимущества мэмвока перед визиосферой в Игроленде явились на лекцию, и к тому же привели еще кучку сверстников.
- Мэмвок позволяет познать мир, и познать себя в этом мире, как часть этого мира. Познавая мир, мы познаем Бога...
Ганку сбоку кто-то толкнул в плечо.
- Что за фигня? - прошипела Вика, - Рыжая, ты куда нас привела? Нафига оно мне надо? Ересь какая-то. Скоро закончатся эти монологи сумасшедшего? В конце подобные "пасторы" обычно начинают собирать деньги с прихожан. Учти, у меня денег нет. И в секту я вступать не собираюсь.
От Викиного шепота у Ганки стало горячо в лице, как будто ей только что отвесили полновесную пощечину. Она с трудом переключилась на то, что рассказывал изобретатель прибора.
- Что такое мэмвок? Это всего лишь прибор, приспособление, позволяющее считывать сигналы внешней системы и передавать их в автономную, то есть в наш мозг. Второе направление - передавать сигналы мозга во внешнюю систему. Это коммуникатор, усилитель и преобразователь сигнала. Принцип действия предельно прост, и основан на свойствах воды менять структуру под воздействием биоэнергии. Вот здесь, в резервуарах, - Семен показал на прокладку под наушниками, - обычная вода.
- Лучше спирт, - съязвил с заднего ряда Виталий Метис. - Или бензин. Для моторчика в голове... А куда выходят выхлопные газы?
В компании послышался сдавленный смешок.
- У кого мозгов нет, тому никой прибор не поможет, - не унималась Вика. - Особенно в рыжих бестолковках. - С намеком на Ганку. - А когда будем учить китайский? Или его здесь тоже заливают через пробочку?
Несмотря на злобное ворчание Вики, и на привычную язвительность Метиса, Ганке пока удавалось мысленно отгородиться, и не обращать внимание на посторонние шумы; у нее еще не пропадало желание узнать, что чувствует человек, надевший прибор. Ждала, высматривая, вытягивая шею, всматриваясь в передние ряды. Наконец, кто-то повернулся, передал. Прибор оказался в руках у Леры.
Не долго думая, Лера натянула шестилапые наушники. Вся компания повернулась к ней, с любопытством наблюдая, что произойдет дальше.
- Ни хао ма? - тут же с подколкой спросила Вика. По-видимому, это все, что она знала по-китайски.
"Так вот, сучка, зачем ты приперлась, - сейчас догадалась Ганка. - Китайский учишь? Не хватает мозга, решила на шару, вот так сразу... Ну да, точно, хвасталась же, что устроилась подрабатывать в китайскую фирму..."
Лера некоторое время сидела неподвижно. Ее глаза были закрыты, а лицо выглядело умиротворенным. Она даже улыбалась, как будто видела что-то очень приятное. Ее кто-то хлопнул по плечу, Лера встрепенулась, и скинула мэмвок.
- Я с мамой разговаривала, - не дожидаясь расспросов сообщила Лера. - Она сказала, что ей хорошо... и что мы скоро увидимся.
- Она же умерла? - осторожно уточнила подруга Леры, Лида, принимая прибор.
- Ну и что? - ответила Лера. - Все равно хорошо. Спокойно так, тепло стало...
Лида надела мэмвок. Лицо сразу вытянулось, как во время сильного удивления, глаза расширились... Затем лицо стало сосредоточенным, у рта залегла жесткая складка.
Сняв прибор через некоторое время, Лида не стала ни о чем рассказывать, молча протянула наушники сидящему рядом Денису.
- Маловат размерчик, - как всегда отметился остротой Метис. - На биг вазончик не налезет.
Над Денисом всегда потешались из-за того, что он был увальнем; большим, заплывшим детским жирком, обросшим черной бородкой младенцем. Денис сердито засопел и поспешил натянуть прибор, доказывая, что ничего он не большой, такой как все, и никакой у него не бигвазончик, просто голова большая, а волосы густые и вьются.
Когда прибор оказался на голове Дениса он вдруг резко, по-видимому, непроизвольно встал во весь свой двухметровый рост, с шумом подав назад целую секцию сидений вместе с сидящими, схватился руками за голову... Затем сел, угрюмо глядя в пол... И сидел так, пока Метис не хлопнул его по плечу.
- Все, давай, снимай. Следующий. - Виталий пытался заглянуть в лицо Дениса. Но тот только сопел и продолжал смотреть в пол, как ребенок, которого только что справедливо наругали.
- Ой... - Люба глубоко вздохнула, разглядывая шестилапые наушники со всех сторон. - А как это делается... Я не знаю...
- Да одевай уже, - нетерпеливо прикрикнула на подругу Ганка. - Возишься, клуша.
Манюня, еще пару минут повозившись, все-таки одела прибор... несколько секунд оставалась спокойной... а затем вдруг вскрикнула. Ее лицо исказилось, казалось, она видит что-то ужасное.
Казалось, что мэмвок внезапно раскалился, и немилосердно жжет Любину голову.
- Не надо! - жалобно вскрикнула Люба и сорвала прибор. - Не надо...
- Что, что случилось? - встревоженно вскочили Ганка, Лера и другие. Люба закрыла лицо ладонями, согнулась. Затем выпрямилась, тряхнула головой. И стала рассказывать.
- Я увидела, как Марысю, ну, знаете же - мою Марысю, я выкладывала фото...
- Да видели все твою кошку, - раздраженно выпалила Ганка. - Дальше что?
Из спутанного и сбивчивого рассказа Любоньки следовало, что одев мэмвок, она оказалась в каком-то помещении, где имелась металлическая сетчатая кровать без матраца, а какие-то неизвестные ужасные мужчины привязали к этой кровати скотчем ее Марысю и пытались ее изнасиловать и убить.
- Кровь, кругом кровь, - продолжала переживать увиденное Люба. - Марыся вся в крови...
- Бред экзальтированной лошади, - изрек Виталий Метис, забирая мэмвок из рук Любоньки. - Сейчас поглядим, кто кого изнасиловал. Попкорн, кола, очки. Коламбия пикчерс представляет... Джейсон Стэтхэм в роли изнасилованной кошечки...
И одел наушники.
Вся компания, даже хлюпающая носом Любонька обернулась к Виталию, наблюдая, что же произойдет с храбрым пересмешником. А он сидел молча, глядя поверх голов куда-то на Семёна, как будто действительно видел фильм. И этот фильм был явно мало сентиментальным - по лицу Виталия пробегали жесткие тени. На его лице застыла хищная усмешка.
Прошло несколько минут. Виталий все еще не снимал мэмвок.
- Что, не терпится? - вдруг спросил Метис, не снимая прибора. - Сейчас, последний раунд...
