Переодевшись, невзрачная женщина средних лет неторопливо спустилась по лестнице и вышла из дому. Даже если бы кто-то ее и увидел в парадной, то не обратил бы внимания и не запомнил.
Дома ее ждал муж, не находя себе места от волнения.
– Ну как, Машенька, как все прошло? – встретил он ее традиционным вопросом прямо в дверях квартиры.
– Не волнуйся, Митенька, все в порядке. Как планировали, так все и получилось, никаких сбоев, никаких неожиданностей.
– Ну слава Богу! Чайку выпьешь, или кофе тебе сварить?
– Да что-то у меня, Митенька, аппетит разыгрался. Давай-ка прямо сейчас пообедаем. У меня борш вчерашний остался, и по котлетке…
– Давай, милая. Никто тебя в доме не видел?
– Никого я не встретила. Да если бы и встретила, кто меня запомнит?
– Ну что ты, – улыбнулся муж, – ты же у меня красавица!
– Только для тебя, милый. Только для тебя.
Двое немолодых людей жили душа в душу. Детей у них не было, как-то так, не было, и все. Они этим не интересовались, им и вдвоем было хорошо, и жили они друг для друга. У них были общие интересы, общие увлечения, даже отчество у них было одинаковое, она Марья Дмитриевна, он – Дмитрий Дмитриевич, так что люди малознакомые даже спрашивали иногда, кто они – муж и жена или брат и сестра. Что касается общих интересов, главным у них был горячий интерес, можно сказать – страсть к старинному немецкому фарфору. Если бы к ним зашел гость, он был бы поражен стройными рядами фарфоровых драгун и гренадеров, живописными группами торговцев и пастушек, чудными берлинскими тарелками, развешанными по стенам, и мейсенскими невесомыми чашечками в горках. Даже часы, мелодично отбивавшие время у них в гостиной, были из белопенного саксонского фарфора, даже зеркало в спальне обрамляли фарфоровые вычурные рамы.
Правда, гостей у них не бывало: боялись хозяева за свою бесценную коллекцию, поставили двойные бронированные двери с немецкими сейфовыми замками и жили за этими дверьми по принципу «Мой дом – моя крепость».
Именно коллекция требовала больших денег, в остальном супруги жили скромно, вели жизнь незаметную, тихую, одевались неброско, что, впрочем, объяснялось в значительной степени их необычной профессией.
Сначала, конечно, только Дмитрий Дмитриевич занимался «выполнением заказов». Марья Дмитриевна долго не догадывалась о происхождении его заработков, а когда узнала – очень переживала, ночей не спала… Но она была так привязана к мужу… все, что он делал, казалось ей правильным и достойным, а хорошие заработки позволяли с уверенностью смотреть в завтрашний день.
Годы шли, Дмитрий Дмитриевич был еще далеко не стар, но здоровье выкинуло с ним отвратительную штуку: у него начались головокружения и даже обмороки. При его профессии это было чрезвычайно опасно: обморок мог случиться в самый ответственный момент, когда нужно нажать на спусковой крючок или замкнуть разрядник взрывателя. Высокая профессиональная репутация оказалась под угрозой.
И тогда верная жена предложила принять на свои хрупкие женские плечи часть профессионального груза, надо сказать, наиболее ответственную часть.
Дмитрий Дмитриевич получал заказ, изучал объект, место проведения операции, выбирал способ, подготавливал необходимое оборудование, тщательно продумывал план проведения операции – и затем на сцену выходила Марья Дмитриевна.
Скоро они поняли, что такой метод работы имеет свои неоценимые преимущества: скромная немолодая женщина может войти туда, куда мужчину зачастую не пропустят; ей доверяют гораздо больше; ее совершенно не запоминают свидетели, и даже если кто-то и обратит на нее случайно внимание – она все равно не вызовет никаких подозрений.
Так и пошло у них дело – муж занимался всей подготовительной работой, а потом, волнуясь, ждал жену с операции, встречал ее с заботой и нежностью. Их семейная жизнь наполнилась еще большей теплотой и любовью, чем прежде – ведь теперь они работали вместе, делали одно общее дело.
За обедом Дмитрий Дмитриевич сказал жене:
– Машенька, вчера на Пестеля такой Хёхст видел – сказка! Дама с собачкой, состояние изумительное! Надо бы поехать, посмотреть.
– Хорошо, Митенька, съездим. Сейчас-то денег нет, а вот с этого заказа, может, и сможем себе позволить… – Б ее голосе зазвучали мечтательные нотки.
В ближайшую среду после выполнения заказа Дмитрий Дмитриевич поехал к Финляндскому вокзалу.
Неподалеку от вокзала на улице Комсомола, висел на стене дома обычный почтовый ящик. Все в нем было обыкновенное, кроме того, что его не существовало по документам учреждений связи.
Он висел на границе территорий, обслуживаемых соседними почтовыми отделениями, и сотрудники девятого отделения считали, что письма из него вынимает седьмое, а сотрудники седьмого – что девятое. В действительности письма из него вынимал раз в неделю Дмитрий Дмитриевич. Он подъезжал к ящику на своих скромных «Жигулях», подсоединял к нему холщовый мешок, такой же, как у настоящих почтовых работников, открывал ящик специальным ключом и забирал почту. Если бы по какой-то причине настоящий почтовый работник попробовал вынуть письма из этого ящика, у него ничего не получилось бы – к ящику подходил только ключ Дмитрия Дмитриевича.
Вынув письма из ящика, мнимый почтовый работник тщательно разбирал их, обычные письма он просто опускал в другие почтовые ящики, так что адресаты потом удивлялись, почему это письмо идет так долго, а вот письма, адресованные в город Борисоглебск Самарской области, Дмитрий Дмитриевич вскрывал и находил в них стопочку шуршащих зеленоватых купюр – гонорар за очередной выполненный заказ.
Конечно, такое письмо приходило далеко не каждую неделю и даже не каждый месяц, но почту он вынимал еженедельно, чтобы ящик не переполнялся и адресаты не стали выяснять, куда пропадает их корреспонденция.
Итак, в ближайшую среду, после выполнения заказа, Дмитрий Дмитриевич вынул письма из почтового яшика, нашел среди них конверт, адресованный в Борисоглебск, и уже по его толщине понял, что гонорара в нем нет. Вскрыв конверт, он нашел только листок, на котором печатными буквами было написано:
«Задержка выполнения заказа».
Дмитрий Дмитриевич очень огорчился. Ведь они с женой считали, что заказ выполнен – следовательно, они убрали не ту женщину. Конечно, это не его вина, произошел сбой в системе информации, но так или иначе – ему поставили на вид, пострадала его профессиональная репутация… В какой-то степени его огорчило и то, что убита совершенно непричастная женщина, но не потому что ему было жалко постороннюю бабу, а потому что его драгоценная жена Машенька рисковала понапрасну. Своих жертв он давно уже перестал жалеть, иначе не смог бы выполнять такую работу.
Сейчас его больше беспокоила необходимость реабилитироваться в глазах работодателей, а для этого нужно было быстро и аккуратно ликвидировать человека со второй карточки. Он вынул карточку из бумажника и прочел: «Белая Галина вернет тебе любовь». Чушь какая! Понятно, что он посчитал заказом другой листок, с Ниной Ивановной. Ну да ладно, Белая Галина, так Белая Галина…
Человек, которого женщины за глаза называли Координатором, сидел в своем, с позволения сказать, офисе – маленькой однокомнатной квартирке – и ждал телефонного звонка. Дела шли неплохо – он имел в виду не эту чушь с карточками.
«Герболайф, страховые пирамиды, реклама похудения, снятие запоев на дому» – за это он получал гроши. Основная его деятельность заключалась совершенно в другом. Некто, кого он не знал и с кем общался только по телефону, звонил ему раз в неделю и сообщал, какую карточку приготовить – просто телефон и имя-отчество. Потом Некто говорил одно слово, например, «букет». Это значило, что карточку следует передать человеку с букетом роз. Каких именно и в каком месте – все было условлено.
Было и другое кодовое слово, например, «журнал». Тогда карточку следовало передать человеку с журналом под мышкой в определенном месте. Журнал был старый: «Советский экран» с большим портретом актрисы Элины Быстрицкой на обложке, чтобы исключить путаницу – в наше время такой журнал и в библиотеке не достанешь, и уж никакой посторонний человек не будет с ним прогуливаться в метро.
