Вода вокруг бурлила, разгоняемая ударами тяжелых мощных хвостов. Джиад ничего не могла разглядеть во мраке, но догадалась, что рядом не только проклятые иреназе, но и их рыбозвери для верховой езды. Уши заложило – ее сразу утянули довольно глубоко, – но это было скорее неудобно, чем больно, да и пленители молчали, не удостаивая ее ни словом. Джиад скорее ощутила, чем увидела, что рядом их двое. Один удобнее перехватил ее за плечи, прижимая к себе, второй, до этого тянувший вниз, отпустил ноги и куда-то делся. Вода все так же била тугими всплесками-волнами, потом Джиад попросту бесцеремонно перекинули, словно вьюк, через спину рыбозверя, а сверху захлестнулся ремень. Она еще успела подумать, что так и не успела отдать пакет, а Торвальд никогда не узнает, что с ней случилось. И что с пакетом что-то было не так, только непонятно что, потому что голова все-таки болит… Потом ее накрыла тошнота, вода показалась горячей, красной и вообще похожей на кровь – и Джиад снова потеряла сознание.

Второе пробуждение оказалось еще мучительнее первого. Приходя в себя, Джиад едва удержалась от стона и порадовалась, что так и не успела поесть. Желудок норовил вылезти через горло, внутренности сводило мучительными спазмами, а в голове бил кузнечный молот, безошибочно попадая по больному месту. Упрямо открыв глаза, она вгляделась в колышущуюся муть, не понимая: правда ли вокруг вода или ей это только чудится. Увы, и тяжелое дыхание, и зелено-голубой мир вокруг, сжавшийся до пределов небольшой комнаты, – все говорило, что рассчитывать на сон или бред не приходится. Вода. Кругом была вода…

Джиад снова закрыла глаза, мечтая, чтоб их не пришлось открывать вновь. Глупо, конечно… Пусть это подводный мир, надо думать, как отсюда выбираться. А для начала – узнать, кому и зачем она здесь понадобилась. Ответ напрашивался сам собой, перед глазами, как живое, встало наглое лицо водяного принца. Тир?… как-то там?… Акаланте, что ли… Но зачем ему похищать уже отпущенную добычу? Передумал, что ли? А может, все дело в оскверненной святыне? Вопросы теснились, не давая ни малейшей возможности ответить на них…

Потом к губам Джиад прижалось что-то холодное и твердое. Она стиснула губы плотнее, не желая поддаваться хоть в этом, и лишь сейчас заметила, что руки уже не связаны. И ноги не связаны тоже. Мотнув головой, она открыла глаза и увидела перед собой странное лицо: скуластое, с большими светлыми глазами, длинным тонким носом и острым подбородком. Нельзя сказать, чтоб оно было уродливым, но Джиад нутром почувствовала, что существо перед ней не человек. Иреназе, конечно. Не такой смазливый, как их принц, но точно иреназе.

– Пить, – растянув тонкие губы, сказал иреназе, показывая ей странную флягу, затянутую какой-то пленкой. – Лекарство.

– Обойдусь, – зло отозвалась Джиад.

Настаивать иреназе не стал. Пожав плечами совершенно по-человечески, отплыл в сторону и скрылся за дверью, которую Джиад сразу и не заметила. Наверное, поплыл докладывать, что пойманная добыча пришла в себя. Воспользовавшись передышкой, Джиад торопливо огляделась. Комната оказалась почти пуста. Невысокая и странной круглой формы, она была залита сильным ровным светом от круглых шаров размером с детскую голову, что опоясывали стену на уровне груди стоящего человека. Шары на вид казались стеклянными и наполненными чем-то вроде светящегося киселя или порошка. Джиад присмотрелась к тому, что был рядом с кроватью, на которой она лежала. Ну, светильники и светильники. Пожар с ними вряд ли устроишь, чтоб поднять панику и потихоньку улизнуть, значит, нечего и приглядываться.

Кровать тоже не походила на привычную. Невысокая круглая площадка, повторяющая форму комнаты, была застелена толстым покрывалом из незнакомого серовато-серебристого материала, похожего на мягкую губку. Под головой обнаружилась подушка – и все. Больше в комнате ничего не было, и рассматривать ее Джиад не дали, потому что дверь открылась – тоже странно, не распахнувшись, а повернувшись вокруг себя самой на оси, – и в комнату вошел-вплыл иреназе.

Не тот! Это было первым, что увидела и поняла Джиад. Заплетенные в круглую косу темно-каштановые волосы, лицо куда старше, глаза темно-карие. Одет в набедренную повязку и еще что-то, похожее на длинное полотнище, перекинутое через плечо и ниспадающее складками. Глядя в суровое и мудрое лицо, Джиад, миг назад готовая кинуться на первого же, кто войдет, ощутила неловкость, как девчонка, застигнутая за шалостью.

Проклятье! Нет уж… Кто бы это ни был, он враг. Иреназе же молча подплыл поближе, опустился на край постели, свесив и расстелив по полу толстый длинный хвост, серебрящийся чешуей.

– Женщина по имени Джиад из Арубы, я, Кариалл, король тир-на-Акаланте, приветствую тебя.

Голос у иреназе оказался низким и тяжелым, словно давящий на уши. Не отводя взгляда, подводный правитель смотрел, как Джиад поднимается с постели и низко кланяется.

– Можешь сесть обратно, – сказал король, отбрасывая назад толстый жгут волос. – Ты больна, я понимаю и разрешаю тебе сидеть в моем присутствии.

– Благодарю за честь, ваше величество, – отозвалась Джиад, с облегчением опускаясь на кровать. – Могу я спросить вас кое о чем?

– Спрашивай.

– Раз вы знаете мое имя, то знаете и то, что я принадлежу королю Торвальду Аусдрангу. Меня похитили и привезли сюда против воли. Мой господин будет искать меня, и вряд ли ему понравится, что морской народ вмешивается в земные дела и забирает под воду людей.

Она ждала чего угодно. Король иреназе мог рассмеяться, заявив, что никто не найдет Джиад под водой, мог разгневаться за дерзость, мог… Неизвестно, что еще он мог! Вместо этого Кариалл взглянул на нее со странным выражением, которое у человека можно было бы назвать сочувствием.

– Ты не понимаешь, женщина-воин, – так же мягко и тяжело прозвучало из уст короля. – Твой повелитель прекрасно знает, где ты. Разве не он послал тебя к моим людям?

– Что? – выдохнула Джиад.

– Король Торвальд Аусдранг заключил со мной договор. Двадцать лет корабли людей смогут плавать по морю беспрепятственно, избегая лишь некоторых запретных областей, куда меньших, чем раньше. За это он отдал мне тебя, Джиад из Арубы.

– Я не верю, – тихо сказала Джиад. – Этого не может быть.

– В предательство трудно поверить, – без малейшей улыбки, с совершенно каменным лицом произнес король. – Ты прыгнула на морское дно за перстнем, который принес ему трон и корону, он же расплатился с тобой вот так. Да, я знаю, что произошло две недели назад между тобой и моим сыном. Я знаю и то, что случилось в скалах над Проклятой бухтой. У нас хорошие шпионы в человеческих городах. Мы не любим людей и потому присматриваем за ними. Я говорю правду. Мог бы поклясться, но ты еще не знаешь наших клятв и не поверишь мне. Просто подумай. Подумай, Джиад. Кто мог знать, что тем вечером ты будешь в таверне на берегу моря? Только тот, кто послал тебя туда. Или ты думаешь, что твоя жизнь для твоего повелителя дороже, чем двадцать лет морской торговли? Я мог бы приказать попросту выкрасть тебя из дворца, но короли иреназе не воры. За тебя заплачено, женщина-воин, и заплачено по-королевски.

– Я не верю, – упрямо повторила Джиад, задыхаясь от непонятной боли в груди. – Он не мог.

Вода вокруг струилась зелено-голубым, и дышать в ней было трудно, почти невозможно для той, у кого поперек горла встал тугой горький комок. Джиад вспоминала. Торвальд ни разу не лег с ней после коронации. Только сегодня… Будто прощаясь! Или попросту решив получить удовольствие напоследок. И письмо дал ей Торвальд, велев найти в таверне Карраса, а Каррас оказался алахасским наемником. Торвальд сказал, что ему жаль, – и Джиад услышала в его словах сожаление о том, что придворные не поймут их связи. О, конечно, не поймут! Сейчас ему самое время искать жену, способную укрепить короля на троне, а бывшая любовница рядом – досадная помеха. Зато двадцать лет морской торговли – на весах пользы для королевства это перевесит что угодно. Даже королевское слово. Не на что обижаться. За нее и впрямь заплатили поистине королевскую цену. Двадцать лет мореходства и честь Аусдрангов – вот ее цена.