– Если ты не вернешь ее мне, я раскромсаю тебя на куски этим молотком, – тихо сказала Надежда. – Сделаю из тебя картинку, только разборную. А пазлы пусть собирают менты и судебные эксперты. Мне терять нечего. И начну я с твоих яиц.

Слезы снова покатились по лицу Дэна.

– Это какая-то ошибка, – чуть слышно выдавил он.

– Время пошло.

«Бутылка… Тряпка, пробка… Она ненормальная!»

Мысли, одна ужаснее другой, мохнатыми пауками сновали в охваченном паникой мозгу, но это никак не решало проблемы.

Три минуты, сказала она.

Что можно сделать за три минуты?!

Точнее, как выбраться из этой передряги живым?

Между тем Надежда отодвинулась назад. Сдвинув толстые колени вместе, она, не сводя глаз с притихшего Дэна, начала равномерно постукивать громадным молотком по столу. После каждого удара тарелка с фруктами в испуге подпрыгивала.

– Одна минута прошла, – наконец сказала она, мазнув равнодушным взглядом по настенным часам.

Дэн тревожно заерзал на диване.

Перед глазами мелькали кадры недавних событий – сладостное возбуждение при виде Кристи, запах ее духов, непередаваемый вкус губ любовницы… Предвкушение ночи с ней… И всему этому в одно мгновение пришел конец.

– Полторы минуты…

Он судорожно обвел языком сухие губы. Образ любовницы вдруг сменила другая картина – его кости размолоты в кашу, пальцы расплющены, яйца превратились в две кроваво-лохматые тряпочки, и он – поседевший от истязаний, но все еще живой, вопящий от страха кровоточащий обрубок.

«…раскромсаю тебя на куски…»

По телу пошла дрожь от этих слов, они были равносильны ковырянию в открытой ране металлической щеткой.

Среди жутких пауков, шевелящейся массой заполонивших его мозг, внезапно слабым маячком вспыхнула догадка, едва уловимая, настолько легкая, что, казалось, вот-вот растворится, как искра в ночи.

– Послушайте, – заговорил Дэн, прикладывая все силы, чтобы его голос звучал убедительно. – Я все понял. Произошла чудовищная ошибка… Я…

– Две минуты, – перебил его невозмутимый голос Надежды. Молоток продолжал отстукивать по столу, практически в унисон с сердцебиением Дэна, и каждый следующий удар намекал Самохину, что его жизнь неумолимо сокращается с каждой секундой.

– Понимаете, Надежда, дело в том… – Дэн судорожно откашлялся, с трудом подбирая подходящие слова. – У меня есть брат. Понимаете? Брат-близнец. Ничего не хочу сказать против него, но мы почти не общаемся. Я лишь знаю, что он… ну, в общем, не в ладах с законом. Он сидел в тюрьме за кражу!

– Две с половиной минуты.

– Он вполне мог сделать это, – сбивчиво произнес Дэн. На его лбу выступил холодный пот. – Я хочу сказать, что нужно позвонить Андрею, то есть моему брату. Понимаете?

Он хрипло задышал, видя, что молоток застыл в воздухе. Затем с силой опустился на стол. Тарелка с фруктами жалобно звякнула, с нее, не удержавшись, на стол скатилась груша.

– Время, – ласково улыбнулась Надежда, и Денис заплакал.

Ничего не вышло.

Она не поверила.

Женщина встала со стула и вдруг сделала шаг к комоду, на котором стоял телевизор. Она взяла небольшую фотографию, вертя ее в руках. Дэн хорошо помнил это фото, которое было снято двадцать два года назад, тогда ему с братом было по шесть лет.

– Это он? – поинтересовалась Надежда, ткнув пальцем с обгрызенным ногтем в Андрея. Дэн, щурясь, посмотрел на фотографию. Два одинаковых карапуза, и при внимательном рассмотрении разница чувствовалась лишь во взглядах. У Дэна – изумленно-наивный, к которому примешивалось любопытство. Андрей же смотрел исподлобья, нахохлившись, словно фотограф отвлек его от какого-то важного дела, но так и быть, ради семейного альбома он согласился снизойти для фото…

– Н-да-а… – протянула Надежда, возвращая фотографию на место. Она обошла стол и взяла в руки откатившуюся грушу. С подозрением осмотрела ее со всех сторон, словно выискивая некий изъян вроде черных точек, затем повернулась к Дэну:

– Впрочем, тот, кто выходил из моего дома, не носил очки. Может, ты и не врешь.

– Я же говорю вам, – воодушевленный этим предположением, затараторил Самохин. – Это наверняка был мой брат.

– Звони ему.

Дэн сглотнул вязко-липкий комок и, отдышавшись, произнес дрожащим голосом:

– Я не видел его три года. А что, если у него поменялся телефон? А если он меня не будет слушать?

На тонких губах Надежды заиграла хищная улыбка.

– Неудивительно, почему ты вырос таким тюфяком. «Если бы…» «Телефон поменялся…» Паникер хренов. Никаких целей, никаких идей. Не мужик, а тряпка ссаная.

Дэн смотрел на нее затравленным взглядом. Все, что ему хотелось, – это чтобы его оставили в покое, и эта страшная шизанутая тетка с гвоздодером убралась к чертовой матери из его дома. А философские изречения насчет мужской сущности пусть оставит при себе. Он и так сыт по горло сегодняшними приключениями.

– Звони, – повторила она. – Если он не ответит, мы поедем к нему домой.

– О боже, – стиснув зубы, простонал Дэн, потянувшись за мобильником, который притулился на краю стола.

– Только помни о своих яйцах, – подмигнула Надежда. – Если я почувствую, что ты дал своему братцу какой-то знак… сам знаешь, что будет.

Самохин молча щелкал клавишами в поисках нужного контакта.

Интересно, как Андрей отреагирует на его просьбу?!

«Если он вообще при делах».

Словно читая мысли молодого человека, Надежда добавила:

– Тебе придется придумать какой-то предлог. Поработай мозгами, чтобы он ничего не заподозрил.

– Это невозможно, – пробурчал Дэн, нажав кнопку «вызов». – Ни с того ни с сего – здрасте пожалуйста. Мол, тащи сюда какую-то бутылку.

– Не какую-то.

Голос Надежды похолодел.

– Делай свое дело. От этого зависит, увидишь ли утром солнце.

Они встретились взглядами. Дэн поймал кончиком языка каплю пота, скатившуюся со лба.

– Да, Дениска. Ничего просто так не бывает.

Он глубоко вздохнул, мысленно призывая все небесные силы отозваться на его молитвы. Пусть Андрей окажется на месте и возьмет трубку.

Пожалуйста.

Пожалуйста.

Андрей, братуха. Братишка.

«Что ты натворил, урод?! – напряженно думал Дэн, сжимая скользкими от пота пальцами телефон. – Что это за бутылка, которую ты спер и из-за которой меня вот-вот разорвут на части?!»

Пальцы еще крепче стиснули мобильник.

«Возьми трубку. Прошу тебя».

Он всю последующую жизнь будет примерным человеком. Он…

– Алло? – раздался хриплый спросонья голос.

– Андрюха? Привет, это я, – сказал Дэн, тщательно проговаривая слова. Ему казалось, что голос его звучит испуганно (да что там испуганно, он на грани истерики!), но он ничего не мог с этим поделать, Самохин и так себя едва контролировал.

– Кто это «я»? – насторожился Андрей.

– Это Дэн, – торопливо проговорил молодой человек. – Не узнал, что ли?

– Дэн? Ого…

В трубке повисла пауза, в ходе которой Дэн слышал только звук собственного сердца. Оно напомнило ему выловленную рыбку, которая, задыхаясь, бьется на горячих камнях.

– Я, наверное, сплю. Разбудите меня… Какими судьбами, Дэн? – поинтересовался Андрей, наконец осознав, что с ним разговаривает родной брат. Радости в его голосе не чувствовалось. Впрочем, Самохин и не рассчитывал на это.

– Понимаешь, Андрюх… – начал он, но брат не дал ему закончить фразу:

– Ты, кстати, мне торчишь двадцать штук. Не забыл?

Лицо Дэна приняло кислое выражение. Как он мог забыть? Точно, он занимал у Андрея тридцатку на плазменную панель, вернуть из одолженной суммы успел только десять. А про оставшуюся двадцатку он благополучно забыл. Не хватало сейчас еще и этого!

– Помню. Деньги можешь забрать когда хочешь. Но я сейчас по другому поводу звоню.

Он замялся, кусая губы.

– Ну? Че умолк-то? – послышался в трубке зевающий голос Андрея. – Я вообще-то уже спать собрался, мне завтра вставать рано…

– Видишь ли, Андрюх, – промямлил Дэн. Его взгляд случайно упал на Надежду. Она внимательно наблюдала за разговором и, поймав взгляд мужчины, легонько стукнула молотком по столу.