– Дэн, – выдохнула она в священном ужасе.

Женщина села. На ее желтом, рыхло-несвежем лице, словно разрез, появилась ухмылка. Она взмахнула левой рукой, и прежде чем кто-то из молодых людей успел что-то осознать, гвоздодер с силой врезался Самохину в колено. Боль была такой ужасающей, что Дэн в буквальном смысле ощутил, как от внутреннего давления его глазные яблоки пулями вылетели из глазниц, болтаясь на влажных нервах. Он издал протяжный душераздирающий вопль, слившийся с тут же последовавшими выстрелами – палец инстинктивно дважды нажал на спусковой крючок пистолета.

Самохин упал на ковер. Краем уха где-то в другой вселенной он услышал звон битого стекла. И глухой стук, будто что-то упало, причем рядом с ним.

Дэн непонимающе посмотрел вокруг себя. В метре от него на полу тряслась Кристина. Из багрово-блестящей дыры вместо глаза сильными толчками выплескивалось что-то густое, пузырчатое. Пальцы девушки сжимались и разжимались, и Дэн, открыв рот, расширенными глазами смотрел на агонию любовницы. До его сознания пока не дошло, что ранение оказалось смертельным.

Нога в грязном, измазанном слякотью ботинке наступила на его руку, в которой он все еще сжимал пистолет. Хрустнул сломанный палец, и Дэн заплакал, с беспомощной покорностью выпустив оружие.

Он сдался.

– Не ной, – ровно сказала женщина. Она подняла с пола молодого человека и, словно котенка, швырнула его на диван, где еще полчаса назад он сидел, уплетая яблоко в ожидании прекрасного вечера. – Не мужик, а размазня.

Она сунула пистолет за ремень.

Поскуливая, Дэн сжался в комочек. Он старался не смотреть на Кристину, но его голова помимо воли поворачивалась в сторону девушки. Она уже затихла, ее восхитительно стройные ноги вытянулись, тапочка с одной ступни слетела, и Дэн совершенно не к месту заметил, что ногти на ногах бездыханной любовницы тоже выкрашены в сиреневый цвет. Она наверняка готовилась к этой встрече…

«Умерла. Умерла. Умерла» – это жуткое понимание обволакивало его, будто скользкие щупальца. Однако осознание того, что Кристина мертва, тут же вытеснила другая мысль. Еще более страшная.

А ведь это он убил ее. Пусть вся это безумная свистопляска явилась следствием стечения диких и необъяснимых обстоятельств, но факт оставался фактом – это он выстрелил в Кристи. И убил одним выстрелом, пусть даже неумышленно. Прямо в глаз. А вторая пуля, судя по всему, разбила оконное стекло.

Между тем гостья подвинула к дивану стул и тяжело опустилась на него. Поморщилась, дотронувшись до раненого предплечья.

– Она тебе не пара, – сказала она, проследив за взглядом Дэна. – Капризная дура. Да и косая к тому же – не могла попасть с такого расстояния.

– Она умерла? – дребезжащим голосом спросил Самохин.

– Скорее всего. Пуля наверняка попала ей в мозг. Но меня интересует не она. Мне нужен ты.

Дэн с ошалелым видом воззрился на нее.

– Я? А вы… Кто вы? – пискнул он.

Ему казалось, что весь мир перевернулся вверх тормашками. Все происходящее заняло от силы две минуты, но промелькнувшая череда ужасающих событий ввергла системного администратора Самохина Дениса, обычного молодого среднестатистического городского мужчину, в состояние такого глубочайшего шока, что его мозг попросту завис, как перегруженный компьютер, не успевая фиксировать и анализировать эту бессмысленно-отмороженную мясорубку.

– Это не важно, кто я, – хмыкнула женщина. – Важно, что ты сделал.

– Что я сделал? – заторможенно переспросил Дэн. Он попытался задрать на диван поврежденную ногу и чуть не застонал от новой вспышки боли – ему казалось, что в колено вогнали раскаленный шомпол.

– Ты без спросу взял одну вещь. Разве тебя не учили не брать чужое?

Дэн машинально поправил очки, слепо щурясь сквозь осколки в оправе. Нет, пожалуй, лучше вообще без очков, и он снял их.

– Я ничего у вас не брал, – выдавил он из себя.

– Брал, – закивала женщина, уголки ее губ снова поползли вверх, словно кто-то невидимый засунул в ее рот пальцы и растягивал плоть. – Брал, брал.

Дэн, кряхтя, коснулся распухшего колена, которое неоперабельной опухолью вздулось под тканью джинсов.

– Я ничего не понимаю, – угрюмо сказал он. – Я не знаю вас. Почему вы решили, что… ну, что я украл у вас что-то?

– Потому что несколько дней назад тебя видели. Это было ночью, ты выходил из моего дома, – снизошла до ответа она.

– Несколько дней, – отозвался эхом Дэн. Он вздохнул. – И все-таки… Можно конкретней?

– Ты мне надоел, упрямец, – покачала головой незнакомка.

Не переставая ухмыляться, она наклонилась вперед и вдруг с размаху ударила кулаком по распухшему колену Дэна. Он замер на месте, лицо посерело, глаза вылезли из орбит, и лишь через несколько секунд воздух взорвался от нечеловеческого вопля. Он раскачивался на диване, задрав голову к потолку, и выл, как попавший в капкан зверь. Нестерпимая боль выворачивала все его нутро наизнанку, бедная нога горела и пылала факелом, теперь раскаленный шомпол кто-то невидимый (и очень жестокий) двигал вверх-вниз.

– Заткнись, – рявкнула женщина. Поднесла к его залитому кровью и слезами лицу гвоздодер, – тебе мало?!

Нет, Дэну было вполне достаточно. Поскуливая, он как можно плотнее вжался в диван. Его худое тело мелко подрагивало.

– Прошу… – глотая слезы, заныл он. – Не бейте… Пожалуйста…

– Просто отдай мне мою вещь, парень. И я уйду отсюда. Обещаю, что не трону тебя.

– Я не понимаю, о чем вы! – истерично выкрикнул Дэн.

– Как тебя зовут? – неожиданно мягко проговорила женщина.

– Денис, – всхлипнул он. – Денис Самохин.

– Денис, – с удовлетворением произнесла незнакомка, словно смакуя имя молодого человека. – Денис.

– Денис, – подтвердил Самохин и выдавил робкую улыбку. Он вытер лицо. Все еще плохо соображая, он внезапно решил, что теперь, зная его имя, эта психованная маньячка уберется из его дома.

– Меня можешь называть Надеждой, – сказала гостья. – Хорошее имя в твоей ситуации, согласен?

Лицо Дэна поблекло.

Никуда она не уйдет, ядовито прошипел чей-то голос над ухом, и его затрясло от ужаса.

– Ты читал «Денискины рассказы», а, Денис? – как в тумане, услышал он голос Надежды. – Их написал Виктор Драгунский.

– Нет, – убито ответил Дэн. Он снова посмотрел на тело Кристины, и, когда увидел густеющую лужу крови вокруг головы любовницы, его вновь обуял первобытный ужас.

«Нет, этого не может быть. Кристи жива, она… просто ранена».

Но в том-то и дело, что Кристи мертва. В этом и заключался кошмар ситуации, в которую он влип. Влип по самые уши.

– Тебе нужно это принять, – заметила Надежда, следя за ним. – Я даже где-то слышала американскую пословицу на этот счет. Мол, живи с этим. Знаешь?

– Live with it[1], – обреченно проговорил Самохин.

– Верно, – усмехнулась Надежда. – Смотрю, образованный. Ну, вернемся к «Денискиным рассказам». Помнишь историю, как Дениска не хотел есть манную кашу и вывалил ее в окно, а маме сказал, что все съел? И горячая каша попала дядечке за шиворот? Что потом сказала мама?

– Чья? – тупо спросил Дэн.

– Ты дурак? Мама Дениски. «Тайное всегда становится явным», вот что она сказала. Короче.

Надежда посмотрела на часы, висевшие над головой Самохина, и лицо ее стало озабоченным.

– У меня очень мало времени. Я даю тебе три минуты, чтобы ты вернул мне мои вещи. Так и быть, золото можешь оставить себе. Мне…

– Золото? – изумленно перепросил Дэн.

– Не перебивай меня, придурок, – резко сказала Надежда. – Мне нужна бутылка. Надеюсь, ты не выбросил ее.

– Я ничего не…

– Она была завернута в синюю тряпку, – не обращая внимания на слова Дэна, продолжала женщина.

– …никогда не видел…

– …а пробка заклеена, – сказала она, чуть ли не с ненавистью глядя на молодого человека. – Суперклеем. Бутылка очень тяжелая.

Дэн медленно поднял на нее насмерть перепуганные глаза.