правителю. Холодные, серые глаза, излучая необыкновенное тепло, нашли глаза
царя и застыли в ожидании.
– Возьмешь десяток воинов, – Яслав отдавал приказ ровными, рублеными
фразами, словно забивая гвозди в качественную древесину. – Отправишься в
глубину Хань-Го и найдешь отряд своего брата, отправленный с Финеей. Передашь
ему и, главное, ей, что Дуно должен быть взят живым. Только живым. Перед
отправкой вернешься во дворец – заберешь с собой Валуоку. Лекари должны
сопровождать царицу. Зайди к казначею, возьми три тысячи олларов, для Рыжа. Его
тоже заберешь с собой. Когда захватите Приближенного, проследишь что-бы
толстяк заставил его дать нужное мне обещание. Затем вместе с Валуокой и Рыжем
пересечешь границу. Дальше – по обстоятельствам.
– Ик, – мясистое тело, напротив, при этих словах слабо колыхнулось в седле, и
обмякло. Чудо – целитель явно потерял сознание.
–На все про все – у тебя не более пятидесяти восходов, – не обращая
внимания на толстяка, продолжил Яслав. –Если у тебя не получиться, – «гвозди»
входили в дерево без малейшей паузы, – после моей смерти возьмешь на себя
заботу о правительнице и будущем царе. Подробности по выполнению задания – у
этого, – Яслав слегка качнул головой в сторону пребывающего в отключке Рыжа. –
И, ещё, – правитель сорвал висящий на шее кожаный мешочек, – возьми вот это.
Это Асияр, – амулет моего отца. Если почувствуешь, что задание не выполнимо и
все эти маги, лекари и прочая волшебствующая погань выходит у тебя из-под
контроля, – вскрой его. Что точно произойдет – я не знаю, – неожиданно на мрачное
лицо Яслава легла злорадная ухмылка. – Но, зная темперамент бывшего правителя
Оссии, – уверен, что этот дар им не понравиться. Все, – скачи во дворец. Я же
немедленно возвращаюсь к Щиту, – последний гвоздь был забит и, Яслав не
дожидаясь ответа воина, пришпорил вороного. Четверка телохранителей, мгновенно
среагировав, растворились вслед за ним, в наступившей тьме. Оставшийся, в
переулке Сварг молча поклонился удалявшейся спине правителя, затем подхватил
кобылу толстяка под уздцы и направил своего коня в сторону светящейся вдалеке
башне царского дворца…
… Песок нещадно жег колени. Солнце, казалось, решило его расплавить и
превратить пустыню в единый стеклянный монолит, но для того, кто стоял сейчас на
коленях, всего этого не существовало. Не было палящего зноя, не было спины,
удирающего с воплями человека, пришедшего из другого мира. Не было
обезглавленного трупа, валяющегося рядом.
Среди ударов крови, грозящих разорвать голову и за шторами, ослепших глаз
стояло только одно – бесконечные зрачки на, выточенном из камня лице. Память,
безжалостным наконечником стрелы, пронзила затылок-: « маленькая женщина с
безумными, но такими родными глазами стоит внутри пентаграммы. – Помни!
Отец твой – он бог, – как заведенная твердит она и протягивает ему кристалл.
Детские глаза вглядываются в переливающиеся грани и видят – Лицо! Его лицо.»
-видение обрываются, перенося разломанную на тысячу горящих осколков, голову в
настоящее. Сюда. В пустыню Куорг. Где на груди бьется камень, отданный матерью,
за миг до пения стрел и где напротив стоит человек! Плащ, которого взвевается, не
нуждаясь и в малейшем ветерке. Огромные зрачки, ласково смотрят на
преклонившего колени, сурового воина, – так же, как тогда – из холодного
бездушного куска прозрачного кристалла.
Лиу-Ту с хрустом сжал челюсти и открыл глаза. Бог? Быть может. Тепло из,
спокойно ожидающих, глаз, грело и ласкало. Хотелось вскочить и прижаться головой
к коленям, так, чтобы не было всех этих лет, не было кладбища и искромсанного
стрелами тела матери. Не было тоннеля и не было клятвы Ему. Стоп. Лиу не спешил
подниматься. Он опустил глаза, стараясь вырваться из нахлынувших воспоминаний,
тесным роем, рвавших его память, а незнакомец все стоял не двигаясь. Не говоря, а
лишь, продолжая с удивительной нежностью смотреть на него. Как будто бы перед
ним был не возмужалый воин, а несмышленый малец, или немощный старец, или
любящая мать. Чувства грызли его душу, противоречивые мысли сталкивались друг
с другом и, наконец, сознание его вновь провалилось в спасительный мир видений,
где безгранично царствовала лишь его память, и где все решения были уже
приняты...
«… Дождь бил мелкими, но жесткими и холодными каплями, беснуясь от
собственного бессилия. Нет! Ему, конечно, удалось промочить насквозь одежду и
волосы наглого мальчишки, но залитые льдом глаза и вспухшие от холода руки,
так и не заставили его, заметить непогоду и сдаться. Убежать! Поджав хвост,
вернуться восвояси. К учителям на скале Цо, которые будут рады с позором
изгнать его. Забыть о маленьком наглеце, так и не сумевшем пройти
назначенное испытание.
Кривая ухмылка пробежала по изможденному лицу, прогоняя остатки
сомнений. Руки Лиу нащупали короткую дубину, висевшую за плечами, он
осторожно потянул её на себя и вновь застыл в неподвижной позе. Пути назад
нет…
Вампир был голоден и тоже почувствовал охотника. Здесь, в глубине
гибельной для людей Урагской топи ему нечего было опасаться. Пока царит ночь.
Но она не бесконечна. И прежде, чем появится хотя бы один луч, надо уйти
обратно. В спасительную тень Телькуньярома. Но не голодным. Нет. Только не в
этот раз. Теплая кровь мальчишки взбодрит и насытит его. Глупый
человеческий детеныш прячется в тростнике и представляет себя невидимым.
Один рывок и длинные иглы пробьют его шею. Так просто… Но, старого вампира
все же что-то удерживало на месте. Он в сотый раз обошел заросли, где
прятался Лиу. Никого. Ни магов, ни священников, ни проклятых интуитов.
Ничего. Тогда почему не проходит беспокойство? Что такого в этом мальце со
смешной палкой в руках? Почему ноги отчаянно отказываются пружинить в
смертельном броске и так упорно сопротивляются, заставляя его кружить и
ждать? Бесконечно долго ждать, когда голод и так столь мучителен, что в пору,
начинать пить собственную кровь.
Внезапно, словно по команде прекратил, бить ливень. Вампир недоверчиво
потянул носом, но, как и прежде не почувствовал ничего подозрительного. Только
глупый щенок с дубинкой в кустах. Обладатель сладкой живительной влаги! Все!
Отринув сомнения худое, жилистое тело кровопийцы распласталось в
убийственно быстром полете. Человечек заметил опасность и пошевелился.
Медленно! Где ему тягаться с тем, чье движение быстрее мысли? Вампир сбил
мальчика с ног и с жадностью погрузил клыки ему в шею. Он урчал, над
трепещущим телом, ощущая, как чудесный нектар течет по его глотке. Но,
жажда не утихала, а наоборот лишь становилась все сильнее! Что-то не так!
Но…?!
– Ты испортил её!, – возмущенный тонкий голос, вырвал кровососа из
нирваны. Затухающие конвульсии тела под ним прекратились, и вампир с
неожиданным страхом увидел, что сжимает в руках, почти надвое
перегрызенную дубину. Ту самую, которую миг назад, держал перед собой,
человек. В глотке противно скребли опилки, а рядом раздался безрадостный
детский смех. Но он был слишком стар, что бы позволить себе удивляться, и
слишком опытен, что бы испугаться магических штучек юного волшебника.
