— Вот здесь, — Катя вошла внутрь и показала на запертую кабинку, — только здесь замок…

— Ну разве это замок? — усмехнулся бандит. Он слегка ковырнул замок заскорузлым ногтем и открыл дверцу кабинки.

— Ну и где же она?

— Вон там, наверху, — Катя, в неясном озарении, указала под потолок кабинки, где проходили ржавые водопроводные трубы, — только ты уж сам доставай, мне не дотянуться!

— Запихнуть смогла, — проворчал бандит, но тем не менее вскарабкался на унитаз и потянулся к предполагаемому тайнику.

И в это мгновение Катя взвизгнула и боднула его головой под колени. Бандит соскользнул со своего неустойчивого постамента, при этом одна нога попала внутрь унитаза и намертво там застряла.

— Ах ты, сволочь! — выкрикнул он и потянул из-за пояса пистолет.

Но Катя тоже не теряла времени даром. Она схватила тот самый огнетушитель, который спрятал в неисправной кабинке бережливый завхоз Редькин, судорожно вспоминая уроки гражданской обороны, перевернула прибор и нажала на красный рычаг. Струя белой пены хлестнула прямо в жёлтую физиономию похитителя. В первый момент у него сделался такой вид, как будто он собрался бриться, но уже через секунду он весь исчез под слоем густой пены, превратившись в огромный сугроб.

— Ну, Катька, ты молодец! — восхитилась Жанна. — Не ожидала от тебя такой прыти!

Она нагнулась и подобрала на кафельном полу потерянный похитителем пистолет.

— Кажется, власть переменилась!

Вдруг из институтского коридора донеслись торопливые шаги.

Дверь туалета распахнулась, и на пороге появился запыхавшийся завхоз Редькин.

— Что это вы тут делаете? — сурово проговорил он, окинув взглядом двух подруг и заполненную пеной кабинку.

— Стучаться надо! — напомнила ему Катя.

— Я завхоз, мне можно! А вот вы почему тут ночью?

— Заблудились, выхода не нашли, — торопливо заявила Жанна, — а потом на нас маньяк напал…

— Вот именно, — подхватила Катя, — у вас по коридорам маньяки разгуливают, а вы к нам с претензиями!

— И где же этот маньяк? — недоверчиво осведомился Редькин.

— Вот тут, — Катя указала на шевелящийся сугроб.

— Так… порча инвентарного имущества… — недовольно протянул завхоз.

— Зато мы задержали особо опасного преступника, — перебила его Жанна, — вызывайте охрану или милицию — он действительно очень опасный!

— Насчёт этого можете не волноваться, — злорадным тоном проговорил завхоз, — милиция уже вызвана, она, можно сказать, на подходе, и уж она-то разберётся, кто тут прав и кто виноват!

Действительно, из коридора уже доносились тяжёлые шаги и громкие голоса.

Дверь туалета снова открылась, и в нем сразу стало тесно. Во главе милицейского наряда шагал коренастый мужчина с жёсткими кошачьими усами и тяжёлым брикетом переговорного устройства.

— Шестой, шестой, — громко говорил он в микрофон, — я десятый! Прибыли по вызову в спецснаб… тьфу, в общем, прибыли на место, сейчас выясняем обстановку! Ну что тут у вас? — повернулся он к Редькину.

Вот тут дамочки оказались ночью на территории режимного объекта, утверждают, что заблудились… казённое имущество, между прочим, попортили, в лице пенного огнетушителя, инвентарный номер сорок шесть девяносто четыре…

— Мы, между прочим, подверглись нападению маньяка, — торопливо вставила Жанна, — и применили ваш… инвентарный номер как средство самозащиты!

— Типа газового баллончика? — рассудительно вставил усатый милиционер. — Хороший баллончик, — он взглянул на пустой огнетушитель, — надо будет жене такой купить, пусть в сумочке носит! Ладно, гражданочки, пошутили и будет! А где же ваш маньяк?

— Да вот же он, — Жанна опасливо указала на гору пены, — затаился!

— А что же он не убежал? — поинтересовался милиционер, подходя к сугробу.

— А у него нога в унитазе застряла, — злорадно сообщила Катерина.

Милиционер ткнул пальцем в пену и тут же отдёрнул руку:

— Кусается!

Он осторожно сгрёб часть пены и с интересом уставился на проступившее лицо.

— Что-то мне твоя физиономия подозрительно знакома! — проговорил он, разглядев представшего перед ним бандита.

— Гражданин начальник, — затянул тот, отплевавшись от пены, — я тут не при делах, век воли не видать! На меня эти две кошки сами наскочили, чисто конкретно… ещё гадостью этой облили…

И выражаешься ты очень знакомо! — продолжал милиционер, наклонив голову и вглядываясь в лицо пленника унитаза, — определённо мы с тобой уже имели дело! Ладно, заберём вас всех оптом, в отделении разберёмся!

— Ой! — вскрикнула Катя. — Товарищ… гражданин… надо срочно спасать нашу подругу, этот негодяй запер её в подвале с мышами на территории сумасшедшего дома! Там у него настоящий притон, эта… как её… малина! Ирину нужно немедленно оттуда освободить!

— Да у вас здесь и так натуральный сумасшедший дом, — рявкнул милиционер, — и малина пополам с ежевикой! Все, ша! Хватит меня разводить, как марганцовку в стакане! Никаких мышей, никаких подруг! Едем в отделение, там до утра посидите, подумаете о главном, а утром начальство разберётся, кого куда!

— Не имеете права, — подала голос Жанна, — я юрист, я свои права знаю!

— Кто это тут о правах заговорил? — милиционер развернулся к подругам, побагровев. — Я вам сейчас такие права покажу… Сидоров, Таранюк, препроводите задержанных в машину!

— Стойте! — истошно завопила Катерина. — Она там в темноте, одна, ночью! Позвоните майору Поперечному… то есть Продольному…

Милиционер, который уже направлялся к дверям, не обращая внимания на её крики, вдруг замер как вкопанный и с уважительным удивлением переспросил:

— Майору Продольному? Ивану Никифоровичу? А вы что — с ним знакомы?

— А как же! — радостно заявила Катя, почувствовав резкую перемену в отношении милиционера, — можно сказать, мы с ним лучшие друзья! Вот, у меня и телефон его имеется!

— Чего ж вы сразу-то не сказали? — суровый милиционер окончательно оттаял.

Катя с гордостью поглядела на Жанну — вот, мол, вы меня бестолковой считаете, а ведь Ирка не догадалась попросить у майора Продольного телефон — так, на всякий случай.

В темноте и сырости подвала время текло ужасно медленно, казалось, оно вообще остановилось. Несмотря на то, что на улице стояло лето, в подвале было очень холодно. Ирина дрожала от холода или от страха, ей было трудно отделить друг от друга два этих отвратительных ощущения.

«Почему, ну почему такое должно было случиться именно со мной? — мысленно вопрошала она. — Как же так получается, что я — взрослая рассудительная женщина — все время попадаю в ужасные переделки? Это все из-за Катьки…»

Из углов до неё то и дело доносился шорох, в котором воображение угадывало топот десятков крошечных лап… ей казалось, что крошечные обитатели подвала все ближе и ближе подбираются к ней, ещё немного — и они начнут взбираться по её ногам…

Она не знала, сколько времени прошло с тех пор, как подруги с похитителем уехали — может быть, несколько часов, а может, и сутки… в темноте не было никаких признаков, по которым она могла бы это понять. День сейчас или все ещё ночь?

Она поймала себя на том, что последние слова произнесла вслух, и ещё больше испугалась. Все заключённые начинают с того, что разговаривают вслух, а потом сходят с ума. А вдруг этот лысый бандит убьёт Жанку с Катей, и тогда никто не придёт ей на помощь? Ирина умрёт от голода. Хотя раньше она умрёт от страха.

Что-то маленькое и холодное коснулось её ноги. Ирина взвизгнула и отскочила, при этом наступила на что-то мягкое, раздался противный писк… Сердце чуть не выскочило из груди от ужаса и отвращения.

— Мама! — заорала Ирина.

И в это время у неё над головой раздались шаги.

Шаги были тяжёлые, наверняка мужские.

«Похититель вернулся, причём вернулся один, — подумала Ирина в ужасе, — значит, он получил свою картину и мы ему больше не нужны. Он убил Катьку и Жанну, избавился от их трупов, и теперь вернулся, чтобы покончить со мной…»