— Легко сказать… — протянула Катя, — как ты это себе представляешь? Просто так к ней не зайдёшь, учитывая наши с ней отношения. И вообще, ты же её видела, знаешь, какой у неё характер…

— А что такого? Придёшь, скажешь, что муж привет передавал.

— Из тюрьмы? — хмыкнула Катерина, — и самое главное: как мне её называть? Гражданка Недужная? Слишком официально. Товарищ генеральша? Вообще глупо. А имени-отчества её никто не знает.

— Как же к ней соседи обращаются? — удивилась Ирина.

А к ней никто и не обращается, — ответила Катя, покосившись на дверь, — это ни к чему, кроме хамства и неприятностей ничего от неё не дождёшься. Она сама ко всем обращается, и на мой взгляд, слишком часто…

В это время дверной звонок негромко задребезжал.

— Ой, — Катерина заметно побледнела, — наверняка это генеральша! Ты видишь, что она за человек? Стоило о ней заговорить — и она тут как тут! Наверняка она умеет мысли читать!

— Да чего ты боишься? — Ирина шагнула к двери, — мы же сами хотели с ней поговорить, так что если это она — это очень удачно… но только мне кажется, что это не генеральша, больно уж звонок скромный!

И действительно, на пороге стояла не генеральша Недужная, а бледное запуганное создание с кожаной сумкой на боку.

— А, это Люся, наш почтальон! — с облегчением узнала вошедшую Катя. — Здравствуйте, Люся! Что принесли?

— Да вот квитанцию за квартплату, — едва слышно прошелестела женщина, — и письмо Валентину Петровичу…

— Люсенька, да зачем же вы поднимались, — огорчилась Катя, — вам же тяжело! Опустили бы в ящик…

— Да мне не трудно, — отозвалась почтальонша, — а письмо какое-то заграничное, важное наверное…

Ерунда, — отмахнулась Катя, — ничего важного… сообщают мужу об очередной международной конференции по вопросам африканских языков, на которую он в любом случае не поедет.

Она протянула женщине десятку, которую та в крайнем смущении спрятала в карман форменной куртки.

— Люся, — Ирина вдруг оживилась, — вот вы-то нам и нужны! Вы ведь всех в этом доме хорошо знаете. Вы наверняка знаете имя и отчество генеральши Недужной!

— Конечно, — почтальонша перевела взгляд на Ирину и уважительно проговорила: — Эпопея Кондратьевна…

— Как? — изумлённо переспросила Ирина.

— Эпопея Кондратьевна, — повторила Люся. Едва за почтальоншей закрылась дверь, подруги переглянулись и дружно расхохотались.

— Вот так живёшь ты, Катька, можно сказать, рядом с человеком, — проговорила Ирина, отсмеявшись, — и ничего о нем не знаешь. Даже самого главного! Не знаешь даже, что зовут твою соседку Эпопеей!

— А вот мне интересно, как её муж называл, — задумалась Катя, — Эпопой? Эпопочкой?

— А я так думаю, что он к ней обращался исключительно по фамилии. Как и она к нему. Она его называла — товарищ Недужный, он её — товарищ Недужная… или в самом крайнем случае — «моя генеральша».

— Ну, во всяком случае, теперь мы знаем, как к ней следует обращаться!

Генеральша, конечно, была дома. Более того, едва Катя прикоснулась к кнопке звонка, она тут же распахнула дверь, как будто стояла прямо возле неё в ожидании гостей.

— Екатерина Михайловна! — проговорила генеральша с неожиданным радушием и даже улыбнулась, продемонстрировав полный рот золотых зубов.

Катя, которую радушный приём соседки несколько насторожил, попятилась, но Ирина перехватила её и подтолкнула в спину.

— Вот, Эпопея Кондратьевна, — начала Катя, смущаясь и робея, — мы с подругой хотели у вас кое-что спросить…

— Вы проходите, проходите, — пригласила их Недужная, — не на лестнице же разговаривать!

Подруги переглянулись и вошли в квартиру суровой генеральши.

— Проходите, проходите! — повторяла та, подталкивая их и умело направляя в сторону кухни.

— Интересно, что ей от нас нужно? — прошептала Катя, покосившись на оживлённую генеральшу. — Она на себя не похожа! Просто как будто подменили человека!

— Это мы сейчас выясним, — так же шёпотом ответила Ирина, — главное, узнать от неё то, что нам нужно!

Втолкнув подруг на кухню и отрезав им путь к отступлению, генеральша уставилась на Катю, как волк на Красную Шапочку и осведомилась:

— Ну как Валентин Петрович?

— Хорошо, — растерянно пробормотала Катя, не ожидавшая такого вопроса, — но мы, вообще-то, хотели у вас спросить…

— А суд скоро будет? — перебила её генеральша.

— Нескоро, — отрезала Катерина, которая быстро пришла в себя, — следствие ещё не закончено, есть много неясных вопросов…

— Чего уж там неясного? — осклабилась генеральша. — Если я его сама видела!

— Я больше не могу здесь находиться, — прошептала Катя, повернувшись к Ирине, — я её сейчас чем-нибудь огрею, чтобы уж сразу Килькин вёл два следствия!

— Мы сюда зачем пришли? — напомнила ей Ирина.

— Эпопея Кондратьевна, — попыталась Катя перехватить инициативу, — вы не помните, у Мурзикиных лет пять назад не гостил родственник или знакомый? Молодой человек по фамилии Туфлин?

— Туфлин? — генеральша, у которой уже вертелся на языке следующий вопрос, задумалась.

— Юрий Петрович, — подсказала ей Ирина.

— Ах, Юрочка! — Недужная засияла, — ну как же! Очень милый молодой человек… встретит на лестнице — обязательно поздоровается, спросит, не нужно ли донести сумки или ещё чем-то помочь…

— А кем он приходился Мурзикиным? — продолжила Катя расспросы.

— Кажется, племянник… — неуверенно ответила генеральша, — он у них прожил несколько месяцев. Потом случился этот скандал… Мария Николаевна так переживала, так переживала!

— Какой скандал? — переспросила Ирина, насторожившаяся, как почуявшая след гончая.

— Ну как же! Юрочку посадили! Он оказался вором-рецидивистом! Такой скандал! Весь дом гудел, как пчелиный улей!

— Скорее как осиное гнездо, — саркастически заметила Ирина.

— У таких приличных людей племянник — рецидивист! — продолжала генеральша, не расслышав её реплики, — хорошо, что я никогда не пускала его к себе домой! Вот я и хотела вас спросить. — Генеральша снова попыталась вернуть себе инициативу, — если Валентина Петровича посадят, что будет с его квартирой?

— В ней поселится африканский шаман со своей семьёй, — мрачно ответила Катерина, — у него восемь жён и сорок человек детей! Как раз сегодня от него письмо пришло, уже вещи собирает!

— Ужас какой! — генеральша побледнела и отступила с занимаемых позиций. Подруги, воспользовавшись её минутной растерянностью, проскочили мимо и выскользнули из квартиры.

На четвёртом этаже снова торчал лысый мужик, на этот раз он утеплял дверь. Увидев подруг, он буркнул что-то вроде приветствия и сделал попытку улыбнуться, при этом оказалось, что верхняя челюсть наполовину состоит из золотых коронок. От улыбки кожа на лбу зашевелилась, и Катя, тихонько охнув, потащила Ирину наверх.

— Слушай, я его боюсь, — шептала она на бегу.

— Это все нервы, — успокаивала Ирина, — ну возьми себя в руки, какое тебе дело до постороннего человека? Но какова старушенция — выстояла против родственников одна!

Катя поскорее захлопнула дверь своей квартиры и перевела дух.

— Значит, племянник — рецидивист, — протянула Ирина, — теперь понятно, почему он так долго ждал — его посадили на пять лет, никак не добраться до тайника было… А теперь его выпустили, и он сразу пошёл за своими вещами. Ясно, что писем на зону ему никто не писал, и он понятия не имел, что старушка Мурзикина умерла, и вещи её давно на помойке. И если бы не Сашка Березкин со своей фирмой «Супер Клининг», то и мы бы ничего не нашли.

— Может, пригласишь его домой, пообщаешься? — ехидно предложила Катерина. — В порядке благодарности… А что, мужчина видный, шампанское, правда, в ларьке покупает, но зато машина цвета фильдекос…

— Поговори у меня, — беззлобно отмахнулась Ирина.

— Слушай, а что мы сидим? — Катерина вскочила с места. — Нужно же срочно к следователю идти! Ведь все ясно, пускай он по своим каналам ищет этого Туфлина Юрия Петровича и берет его тёпленького! Мы за этого Килькина всю его работу сделали!