Прибежал кокер и принёс в зубах телефонную трубку. Ирина набрала номер и долго ждала. Наконец ответил старческий голос и подтвердил, что он принадлежит Забейде Насреддиновне Нурмуралиевой.

— Это из таможенного управления аэропорта говорят, — начала Ирина официальной скороговоркой, — вы позавчера прилетели из Марселя…

— Детка, — раздалась усмешка на том конце, — мне восемьдесят шесть лет. И летаю я только во сне. А в остальное время даже не хожу, ноги уже отказали. Марсель… какое волнующее название. Но это уже не для меня.

— Простите, — повинилась Ирина, — должно быть, компьютер напутал, — и поскорее повесила трубку.

У Забейды Ивановны телефон не отвечал.

— Едем сейчас туда, на месте определимся, — решительно сказала Ирина, — что-то мне подсказывает, что это — именно та Забейда Нурмуралиева, которая нам нужна.

— А чай пить не будем?

— Не будем, — рассердилась Ирина, — и обедать не будем. И кофе по дороге пить тоже не будем!

— Жестокая ты, Ирка, — вздохнула Катя, но собралась быстро, и даже не стала настаивать на блузке в крупных тюльпанах, вытащила из чемодана скромную серо-зеленую.

Ирина отвлеклась на Яшу, он снова был не-доволен, что его оставляют дома одного, а когда разглядела подругу, было уже поздно. Блузка оказалась совершенно прозрачной, и через неё нахально просвечивали Катькины телеса. И чёрный бюстгальтер.

— Ужас какой! — Ирина всплеснула руками. — Это же неприлично!

— А кто не хочет — пусть не смотрит! — рассердилась Катька. — Мы будем дело делать или мои наряды обсуждать?

Ирина сдалась и махнула рукой.

Подруги поднялись на четвёртый этаж и оказались перед железной дверью, на которой красовались два звонка — в квартиру номер шестьдесят три и шестьдесят четыре. Ирина решительно надавила на кнопку шестьдесят четвёртой квартиры. Где-то далеко прозвенело, но никто на этот звонок не вышел.

— Нету её! — прошипела Катерина. — Только зря поднимались! Ну и что теперь прикажешь делать?

Ирина не успела ничего ответить. За спиной у неё раздались тяжёлые шаркающие шаги, и на лестничной площадке появилась крупная тётка с выкрашенными в немыслимый оранжевый цвет волосами и отчётливо проступающими чёрными усиками. Оглядев подруг подозрительным взглядом, тётка спросила:

— Вы к кому?

Хорошо, что на лестнице было полутемно, и не видно Катиной прозрачной блузки, иначе тётка сразу же погнала бы их вон.

— Нурмуралиева Забейда Ивановна здесь проживает? — официальным тоном осведомилась Ирина, для виду заглянув в блокнот.

Тётка поджала губы и проговорила с прежней насторожённостью:

— Допустим. А какое у вас до неё дело?

— Она прилетела позавчера из Марселя рейсом семьдесят пять — сорок, — зачастила Ирина, — и на таможенном терминале находится её груз. Груз следует забрать, на нем отмечено, что он скоропортящийся, а она не появляется и не звонит… мы ей сами звонили, а телефон не отвечает…

— Прилетела? — тётка ахнула. — Да не может такого быть!

Она огляделась по сторонам, открыла железную дверь своим ключом и втащила подруг внутрь. Внутри, за дверью, оказался аккуратный тамбур на две квартиры, вроде общей прихожей. Под ногами лежала недорогая ковровая дорожка, висела на стене аляповатая картина и искусственный цветок. Как видно, соседи в меру способностей пытались украсить прихожую.

Оранжевая тётка неприязненно взглянула на дверь шестьдесят четвёртой квартиры, открыла соседнюю и поманила за собой Катю с Ириной. Едва она вошла в прихожую собственной квартиры, к ней подошёл огромный дымчато-серый кот, принялся тереться об ноги и громко, выразительно мурлыкать. Закрыв за собой дверь, хозяйка мимоходом почесала кота, плюхнула на пол сумку и зашептала:

— Такого не может быть, чтобы Забейда прилетела! Леонид тогда непременно Машку бы выселил! Уж на что он совесть потерял, но все ж таки не посмел бы её оставить! Нет, такого не может быть, чтобы она прилетела!

— Ничего не понимаю, — Ирина потрясла головой, — какой Леонид? Какая Машка? Нам нужна Забейда Нурмуралиева, пассажирка рейса семьдесят пять — сорок… у нас груз скоропортящийся…

— Так я же вам про неё как раз и говорю! — соседка повысила голос. — Не может такого быть, чтобы она прилетела! Не настолько все же Леонид ума лишился… пойдёмте, женщины, я вам все сейчас разъясню, только этого террориста покормлю…

Кот тем временем уже залез мордой и передними лапами в сумку и что-то там с громким урчанием выедал. Хозяйка слегка пришлёпнула его, вытащила из сумки и пошла на кухню. Кот с обиженным видом потрусил следом. Там хозяйка выдала ему средних размеров рыбину, вымыла руки и повернулась к подругам:

— Может, чайку со мной выпьете?

— Нам ещё три адреса обойти нужно… — начала Ирина, но Катя перебила её:

— Конечно… — и добавила, перехватив неодобрительный взгляд подруги:

— Разве только полчашечки…

— Полчашечки, полчашечки! — подхватила тётка, нажала кнопку на электрическом чайнике и выставила на стол три огромных бокала, расписанных красными петухами, каждый не меньше чем на литр. Рядом с бокалами тут же появился такой же огромный расписной заварочный чайник и корзинка с плюшками.

Ирина тяжело вздохнула, а Катя громко сглотнула слюну. Хозяйка уселась за стол и проговорила:

— Нет, это никак не может быть, чтобы Забейда от своих горилл прилетела!

— От каких горилл? — растерянно переспросила Ирина.

— Ну, обезьяны такие, большущие, — пояснила тётка, взглянув на Ирину, как на ребёнка, — в Африке живут. А Забейда их там изучает. Я раз на фотографии видела — тьфу! Смотреть противно! Обезьянища такая огромная, кулак, как моя голова, а она рядом с ней стоит и хоть бы что! И ведь третий год там безвылазно сидит, а мужа здесь оставила! Я ей сколько раз говорила: Зина, нельзя мужика без присмотра оставлять, непременно тут же какая-нибудь мадам объявится! А она не верит, рукой машет: да что вы, Анна Семёновна, как вы о нем плохо думаете! Я, говорит, своему мужу доверяю! Тем более что ему уже шестой десяток…

Тётка обернулась на закипевший чайник и налила в три расписных бокала чай, как и обещала, примерно до половины. Пододвинув Кате корзиночку с плюшками, она продолжила:

— Ну вот и доигралась! Только она в свою Африку отправилась, Леонид к себе и привёл молодую! Машку эту! Потому что все мужики — козлы, и ни одного нельзя без присмотра оставлять! Тем более что квартира имеется. Понятное дело, найдутся желающие…

— Вы говорите — ему шестой десяток? — спросила Ирина, внимательно слушавшая рассказ Анны Семёновны, — а Забейда Ивановна моложе?

— Зачем моложе? — почему-то обиделась тётка. — Одного они года с Леонидом. Она-то мне и говорит: я ему доверяю, мы тридцать лет душа в душу прожили, и никогда ничего… Вот тебе и тридцать лет! Главное дело, поселил эту Машку у себя! Нет бы где на стороне встречались, а она тут расхаживает как хозяйка! Прямо в халате на лестницу выпирается! И совершенно соседей не стесняется! И ведь неизвестно, где он её откопал, может, она какую инфекцию разносит…— Анна Семёновна озабоченно покосилась на кота, увлечённо подъедавшего остатки рыбы.

— Я бы Зинке непременно глаза открыла, да только адреса её не знаю, да там, может, и почты-то нету, где она со своими гориллами проживает… — тётка скорбно вздохнула и закончила:

— Так что зря вы говорите, что Забейда прилетела, уж Леонид бы про это обязательно знал и выселил бы свою мадам, а они вчера как ни в чем не бывало вместе притащились…

— Так, может быть, она, Забейда, нарочно мужа не предупредила, — предположила Ирина, — чтобы проверить, что он здесь без неё делает?

— Ой, милая! — Анна Семёновна махнула рукой. — Ты её не знаешь! Проста она больно! Не умеет ничего по-хитрому сделать! И потом, если бы уж она позавчера прилетела, так уж Давно бы здесь была, Машке бы волосы выдирала, а тут — тишь да гладь, полный покой, как на кладбище!

Катя смотрела перед собой остановившимся взглядом и даже не прикоснулась к плюшкам. Ирина посчитала это дурным признаком. Она поднялась из-за стола, поблагодарила хозяйку и пошла к выходу, волоча за собой безвольно переступающую подругу. Оказавшись на лестнице, она встряхнула её и проговорила: