- Нет его, - сообщила она еще на подходе. - Уже ушел. Я немного почесала языком с продавцами в лавке и успела поскандалить с владельцем, зато разведала все, что вам нужно.

- И где Шиск? - спросил Мервин.

Ближайшая колокольня недавно отзвонила всего два часа пополудни - не то время, когда прислуга в лавках может уйти домой. И вряд ли крыс отлучился на обед - обычно рабочие на подобных должностях брали еду с собой и быстро-быстро перекусывали, чтобы не отвлекаться от непрерывного потока обязанностей.

- А, он на грани увольнения, - заговорщицки прошептала Бет. - Пристрастился к сверфу и почти все время проводит в опиумном притоне, где таким, как он, продают это зелье. Если раньше ваш крыс еще находил в себе силы продержаться до вечера, то теперь уходит туда уже в середине дня. Как раз незадолго до нас он опять улизнул с работы, и его товарищи считают, что он отправился за новой дозой сверфа.

- Что это? - таким же тихим голосом уточнил Николас.

- Изобретение родом из княжеств Хицца, - ответил Мервин. - Зелье наподобие опиума, только дешевле. Отменная мерзость, которая еще и мгновенно вызывает привыкание. Не удивлен, что вы о нем не слышали - его завезли недавно, но в Конглобаре он уже стал целой эпидемией. От него уже куча народу перемерла.

- Нам нужно будет идти в место, где курят такую гадость? - забеспокоился Николас. - Может быть, лучше мы завтра еще раз зайдем в "Свежее мясо"?

- Нет. Сверф - дело опасное, никакого завтра для Шиска может и не быть. Бет, ты спросила, в какой притон он ходит?

- "Лазурное небо", - старуха подмигнула. - И я даже выяснила, где это...

Эта женщина могла бы вытрясти сведения даже из вражеских лазутчиков. Ей удалось разузнать и точное местонахождение опиумного притона, и правильные слова, которые нужно сказать для входа. В Крысятнике официально запрещенные опиумные притоны могли работать совершенно открыто, однако хозяева "Лазурного неба" на всякий случай соблюли меры предосторожности, поэтому в заведение пускали только "своих".

После того как Бет подробно описала до него путь, Мервин вернул ее на карту, и Николас, которого уже слегка утомили адресованные ему игривые ужимки, вздохнул с облегчением. Однако испытывал он это чувство недолго. Невзирая на все недостатки Бет, она казалась трезвомыслящей женщиной, а именно трезвомыслия Николасу и не хватало там, куда они направились после Мясницкой улицы.

После нее им пришлось свернуть раза четыре, и все вглубь Крысятника, причем с каждым поворотом настроение Николаса стремительно ухудшалось. Улицы, достаточно широкие для того, чтобы по ним ездили экипажи, остались позади. В этих же узких ходах, похожих на лабиринт, невозможно было разойтись с идущим навстречу человеком так, чтобы не столкнуться. Однако Николаса, давно уже отвыкшего ходить пешком, волновало не это - гораздо сильнее его беспокоили обитатели района.

На них не было видно ни единой целой, хорошо отстиранной рубашки, а уж о сюртуках или цилиндрах не приходилось и говорить. Недавний бандит из Туманного леса с дырявой шляпой был бы здесь первым щеголем. Даже женщины, для которых считалось неприличным покидать дом без капора или хотя бы платка, чаще всего разгуливали простоволосыми, а их платья редко достигали щиколоток. Некоторые из этих дам одаривали заблудших сюда двух мужчин красноречивыми взглядами, да такими, что Николас предпочел изучать разбитую мостовую, а не смотреть по сторонам. Не потому, что его соблазнял вид местных путан, а потому, что стоит чуть-чуть зазеваться, и либо кто-нибудь из этих дамочек, либо их щербатые дружки оставят наивного чужака без кошелька и даже сапог.

Зато Мервин как будто ничего подобного не боялся. Если Николас хотелось ссутулиться и стать как можно меньше, то помощник расправил плечи и уверенно шагал вперед, игнорируя зловещие ухмылки, которые посылало здешнее отребье хорошо одетым чужакам.

Улицу, на которой располагался опиумный притон, и улицей-то сложно было назвать - это был узенький тупичок с глубокими колдобинами и наглухо закрытыми ставнями. Вывески "Лазурного неба" нигде не было, но Бет подсказала, по каким приметам его искать: в подвал, где он находился, вела железная дверь с окошком. Впрочем, определить, где притон, было легко и без этого - возле упомянутого места прямо в луже беспробудным сном спал пьяница, а в саму дверь царапался костлявый мужчина с одутловатым лицом.

- Пусти, Гейл, - ныл он. - Ты же знаешь, я потом принесу деньги... Я всегда приношу!

- Пошел к черту! - шикнули из проема. - Ты еще за прошлый раз не заплатил.

- Ну хотя бы одну щепоточку, хотя бы сверфа, Гейл...

Уговоры могли продолжаться часами, но человек опасливо притих, когда над ним вырос долговязый Мервин. Замолчал и Гейл. В вытянутом окошке виднелись только его сощуренные глаза и нос с горбинкой.

- Вам кого, господа? - грубо спросил привратник, сразу определив, что гости не относятся к характерной для притона публике. - Вы, случаем, не ошиблись районом?

- Мы ищем мистера Теодора Лаудана, - спокойно ответил Мервин.

- Вот как, - глаза Гейла превратились в щелочки. - И что, по-вашему, тут может делать этот мистер?

- Он обещал продать нам лекарство от желудочных колик. Говорят, у него лучшие средства от этой болезни.

- Лучшие, значит, - хмыкнул привратник. - Это вы ему польстили. Но так уж и быть, заходите.

Глухо щелкнул засов, и дверь со скрипом отворилась. Этим тут же воспользовался безденежный курильщик, попытавшийся проскользнуть внутрь, но не тут-то было. Его мгновенно перехватил крепкий охранник, которого не было видно из окошка. Неудачливый посетитель с тихим вскриком шлепнулся рядом с пьяницей, расплескав грязную воду из лужи.

- Извините, - Гейл взглянул на обомлевшего Николаса и пожал плечом, словно нечто подобное происходило каждый божий день. - Некоторых так мучают желудочные колики, а лекарства доктора Лаудана дают им такое облегчение, что они прямо не могут удержаться от того, чтобы не пробовать их снова и снова.

Он противно засмеялся, обнажив пожелтевшие от табака зубы. Николаса передернуло. До чего же этот человек гнусен! Страшно представить, что их ждет впереди.

- Ты уверен, что нам не следовало послать кого-нибудь вместо себя? - шепотом спросил Николас у Мервина.

- Нам ничего не грозит, мистер Катэн. Вы просто не знаете, что такое сверф и какое влияние он оказывает на людей и оборотней. Идемте.

Он подал пример, первым войдя в дымный проем. Николас замешкался, но с каждой долей секунды лица Гейла и охранника, которым явно не нравилось держать дверь открытой, становились все недовольнее и подозрительнее. Почувствовав, что больше проблем у него может появиться, если он останется на месте, Николас переступил через порог.

В притонах он никогда не бывал, лишь видел зарисовки в "Дивейдской утренней" и слышал, что некоторые аристократы забавляются курением опиума и других одурманивающих смесей. Однако "Лазурное небо" было не тем заведением, которое станет посещать состоятельный человек. Зрелище Николаса неприятно поразило.

Небольшая каменная лестница, затянутая сладковатым дымом, от которого сразу запершило в горле, вела в просторное помещение с деревянными лежанками. Для мягкости на них были брошены ковры, тюфяки или прохудившиеся матрасы, хотя некоторые курильщики удовлетворялись сидением на полу. Кто-то из посетителей спал, кто-то разговаривал, передавая друг другу трубки кальянов, а кто-то глупо хихикал или пускал слюни, таращась в потолок. Присмотревшись к ним сквозь туманную пелену, Николас понял, что они уже не осознают, где находятся. Глаза этих людей были мутными, губы искривлены, а облик выдавал полное отупение. Николасу стало жутко. Способность мыслить ясно он считал одним из важнейших человеческих качеств и не мог представить, зачем кто-то добровольно доводит себя до такого состояния. Разве что из-за физической боли, но большинство беспамятных мужчин в зале казались вполне здоровыми. Калеки вряд ли смогли бы оплатить курение, а то, что нищих сюда не пускали, прекрасно показала сцена на входе.