В общем, обратиться было не к кому. Это расстраивало, но еще обиднее Николасу показалось то, что Эдвард совершенно не волнуется из-за угрозы его нанимателю.

Новый помощник оказался легкомысленным во всем, что, к счастью, не касалось магии печатей. Эдвард трудился в Солихолле, за соседним столом с Николасом, уже несколько месяцев. В отношении работы придраться к нему было не с чего, но в прочих делах он, такой сосредоточенный в кабинете, отличался удивительной небрежностью. Он мог неделями не бриться, обрастая щетиной, забывать почистить ботинки перед тем, как зайти в дом, и... Иногда даже опаздывать на службу. Николас перевел взгляд на напольные часы.

- Половина десятого, Эдвард. Ты должен был прийти полчаса назад.

Его тонкие черные брови сошлись у переносицы.

- Извините, мистер Катэн. Я вчера переехал в новую квартиру и утром не сразу сориентировался, добираясь до Солихолла.

- Опять? - не сдержался от изумленного возгласа Николас.

Эдвард менял место жительства четвертый раз за весь срок их знакомства. Итого получалось по разу в месяц. Сперва Николас предполагал, что его новый помощник устраивает у себя дома пьянки с женщинами - при взгляде на этого хриплого мрачного типа думалось именно о такой причине его недовольства хозяевами. Однако Эдвард утверждал, будто он им просто не нравится.

- Ты специально выводишь из себя домовладельцев? - с подозрением осведомился Николас.

Тот дернул плечами.

- Ни в коем случае. Наоборот, такими темпами мне скоро станет негде жить.

- Вот уж действительно... Ладно, постарайся завтра не опаздывать и угодить хотя бы нынешним хозяевам.

- Есть, сэр, - отозвался Эдвард, усаживаясь за свой стол.

Николас покачал головой. Их с помощником разница в возрасте составляла двадцать шесть лет, и иногда ему казалось, что Эркан - безусый юнец, а сам он - умудренный сединами столетний старик.

Кстати, о сединах. Еще пара таких шуток, как с этим анонимным письмом, и его волосы с еще кое-где пробивавшимися черными прядями полностью побелеют. Чтобы успокоиться, Николас растянулся в кресле, отпил глоток чая, не запамятовав сдобрить его кусочком пирога, и стал раздумывать, кто мог отправить ему письмо с применением волшебства.

В Дивейде были считанные единицы магов. В основном они были заняты на государственной службе: в полиции, ратуше, дивейдском госпитале и так далее, - и Николасу не удалось вспомнить никого из них, с кем у него пересекались интересы или с кем он был в ссоре (та маленькая размолвка с мастером садов на прошлом праздновании Нового года не считалась - виноват был виски и ничего более). После Коллапса на счету у Тенакса находился каждый способный маг, и Николас был уверен, что знает в Дивейде всех, кто хоть сколько-то умеет колдовать. Со всеми ними он поддерживал хорошие отношения. Даже с мастерами иллюзий, которых в городе насчитывалось целых шесть человек, в то время как остальных, настоящих мастеров - по одному.

В первую очередь следовало думать на разбойников. Работа мастера печатей большей частью состояла в запечатывании писем или грузов, чтобы они могли достигнуть места назначения нетронутыми. Это не только защищало, например, мешки с зерном от проникновения долгоносиков, утяжеляя мошну торговцев, но и содействовало властям, гарантируя, что текст государственной депеши не увидит никто, кроме лица, которому она предназначалась. После появления мастера печатей бандиты уже не могли так широко развернуться, как раньше, ведь если на груз наложена особая печать, то красть его нет смысла. Снять заклятье сможет только человек, которому послание предназначено, или, в особых случаях, мастер печатей, и разбойники останутся ни с чем. Не было бы ничего удивительного в том, что кто-то из них обратил внимание на Николаса, но ведь за десять лет его службы этого так и не произошло!

Однако анонимка все же существовала, и интерес преступников, особенно если среди них объявился волшебник, не сулил ничего хорошего. Во-первых, Николас не знал, что этот человек умеет. Чары по проявлению чернил - предел возможностей для большинства начинающих магов, но что если способности анонима простирались гораздо дальше? Во-вторых, Николаса в любом случае не прельщало быть мишенью для ненависти преступников. Как известно, у них есть дурная привычка убивать тех, кто переходит им дорогу.

Николас нервно покрутил пуговицу топорщившегося на животе жилета и повертел в руках письмо. Надо написать письма мастерам иллюзий с вопросом, не их ли рук это дело, и отправить Джона сообщить об анонимке в полицию.

Он уже взялся за писчее перо, как хлопнула входная дверь Солихолла, и снаружи кабинета зазвучали незнакомые голоса: мужской тенор и бархатный женский контральто.

- К вам мистер и миссис Явор, - церемонно сообщил вошедший в кабинет дворецкий. - Вы желаете их принять?

- А по какому они вопросу? - осторожно поинтересовался Николас.

Уж не связано ли это с анонимкой?

- Прошу прощения, сэр, я не уточнял. Мне вернуться к ним?

Он уже собирался ответить "да", как заметил обращенный на него взгляд Эдварда. В блестевших металлом глазах помощника ему почудилась насмешка. Двадцать пять лет Николас штудировал магические фолианты и разъезжал по Тенаксу. Он посетил всех магов, которые согласились его принять, чтобы научиться создавать волшебные печати любой сложности, под любые запросы, а затем десять лет совершенствовал навыки. Он потратил на свою цель больше тридцати лет - и теперь трусить из-за какой-то бумажки, которая к тому же могла оказаться дурацкой шуткой Вернона?

Посетителей Николас не жаловал - это правда. Не выносил он и запах проблем в воздухе. Но печати он любил.

- Не надо, Джон. Пригласи посетителей сюда.

Глава 2

Николас с трудом подавил зевок.

- ...а прабабушка по материнской линии была родом из Лещин. Как повествуют семейные хроники, моя прабабка отличалась крайней степенью своенравия и вышла замуж не за уготованную ей партию, а за простого клерка... - вещал мистер Явор, размахивая руками и то рисуя в воздухе карту страны, то изображая кого-нибудь из многочисленных родственников

Элегантный смокинг, плотно сидевший на упитанном теле, стеснял его движения, но мистера Явора это не смущало. Если он не мог что-то показать, то удваивал красноречие. Звуки собственного голоса, по всей видимости, приносили ему огромное удовольствие, потому что он рассказывал историю своей семьи уже почти полчаса. Миссис Явор прерывать мужа и не думала - она направила к нему миловидное личико в капоре кофейного цвета и улыбалась, слушая мистера Явора с невероятно увлеченным видом.

Как подвести его к сути дела, да так, чтобы не нарушить правила этикета, Николас не представлял. Несколько попыток, сделанных еще в начале беседы, с треском провалились, а спустя полчаса сонно ворочавшийся разум уже не мог предложить подходящее решение проблемы. Эдвард помочь даже не старался. Позевывая, он развлекал себя тем, что раскладывал у себя на столе колоду им же нарисованных карт. К счастью, это происходило за спиной у мистера и миссис Явор, поэтому они не видели, какое неуважение он им оказывает.

Зато все прекрасно видела юная подопечная Яворов - маленькая и опрятная девочка в траурном платье, которая с интересом наблюдала за мельканием разноцветных картинок. Николас отлично ее понимал, несмотря на презрение, которое испытывал к картам - атрибуту фокусников и шарлатанов. В данной ситуации даже скучнейший карточный пасьянс был лучше, чем выслушивание покрытых пылью семейных историй.

- Мистер Явор, - наконец встрял Николасу, когда посетитель сделал передышку между рассказом о коне его прабабки и сломавшем ногу внучатом дяде или о ком там еще. - Хроники вашей семьи весьма интересны и, несомненно, достойны лучшего слушателя, чем ваш покорный слуга. Я никак не могу уловить, как же они связаны с волшебными печатями...