Она обняла его. Заплакала.

– Толя. Толечка мой. – Обнимала его плечи, голову. Руки ее дрожали, от слез ничего не видела.

– Что ты, мама. – Толя обнимал мать, пытался ее успокоить. Господи, мама рядом. Все позади. Все будет хорошо.

– Я к тебе. Нам сказали, ты совсем плох. Ноги будут отнимать. – Слезы. Будто в ней были реки слез. Вновь полились из глаз. Одна мысль, что ее сыну причинят такую боль, что он станет калекой разрывали сердце.

– Мама, смотри, скоро ходить буду. Алесей то же неходячий был. А теперь шустро бегает. – Он руками чуть отстранил от себя мать, пусть увидит, он стоит на ногах. – Видишь, видишь, мама. У меня все хорошо.

– Вы не плачьте. Здесь хорошо лечат. – Говорил Алесей. Глядя на этих двоих. Алексею самому отчего-то хотелось плакать. Мать, сколько в этом слове.

– Ой. Вижу. Только успокоиться не могу. Мы с отцом извелись. Нам сказали, без ног ты останешься. – Мария Николаевна пыталась унять слезы.

– На поправку я мама. Все обошлось.

– Слава богу. Чего это я? Я гостинцев привезла. Все свое.

Она вновь бросилась к своим сумкам, начала вытаскивать гостинцы.

– Поедите маленько. Все польза будет. Здесь, наверно, одной кашей кормят. – Кто позаботится о ребенке, кроме матери. Никому не нужно чужое дитя.

– Нет. Кормят не плохо. Но по домашнему я соскучился. И Алексей не откажется.

– Вот, вот. Все из дома. Сальцо. Как ты любишь, подкопчённое. – Она суетилась, никак не могла прийти в себя от радости.

– А как, как лечили-то? – Спохватилась Мария Николаевна.

– Нормально. Ромка пришел и вылечил. – Такое простое объяснение.

– Ромка?

– Ну. Да. Потыкал так, этак. Мне ноги потер. Лехе по хребту двинул. Все и прошло. – Сейчас все было в прошлом и выглядело даже забавным.

– Ты чего его Ромкой называешь. Надо Роман доктора звать. – Что ж у нее сын такой нескладный. Как можно так говорить о докторе.

– Не доктор он. Просто мужик хороший. Санитаром работает. – Толик рассмеялся.

– Так простой санитар? – Мать не могла понять, как может санитар вылечить. Если врач не смог. Их же тому обучают.

– Да. Врачи отказались от нас. А Роман пришел, все в одночасье сделал.

– Отблагодарить надо. По-людски. Чего-то дать. Заплатить. Сейчас даром никто. Хоть гостинцев, денежек дать. – Весь ее жизненный опыт говорил об этом. Сухая ложка рот дерет.

– Мама, успокойся.

– Как успокойся. Надо найти его. В ножки поклонится. А вы кушайте, кушайте. Я сбегаю, отыщу его.

Она нагребла в одну сумку «гостинцев», вышла в коридор.

Ромка сидел, развалившись на стуле, и глядел на цветочек. Сосредотачивался.

– Хорошо. Совсем не плохо, смотрится. Уют и шарм.

Вошел Павел Павлович.

– Что, Рома? – Главврач печально качал головой.

– Что, Павел Павлович? – Опять ему достанется.

– Опять твои проделки. С прежним не успели развязаться. Что творишь? – Павел Павлович подсел к столу.

– Что случилось? – Роман понимал, о чем идет речь. Но желания признаваться в содеянном у него не было.

– Сам не знаешь. Опять прикидываешься. – Павел Павлович не знал, хвалит ему Ромку или ругать. – Я про Марию спрашиваю.

– Она сама просила. – Объяснение глупое, но другого не было.

– Сейчас вся больница стоит на ушах. О твоих делах и в других отделениях наслышаны. До главного врача госпиталя дойдет.

– Я не хотел. – Иногда и Боги, как простые мальчишки, оправдываются за свои проделки.

– Делать то что? Он не хотел. Не знаю. Как тебя ругать. Молодец ты. Людям помог.

– Видите. Молодец. – Роман рад похвале.

– Как соленый огурец. Молодец.

В этот момент в дверь постучали.

– Войдите, – бросил Павел Павлович.

На пороге стояла пожилая женщина. Мария Николаевна.

– Мне Романа. – Женщина переступила порог. – Сказали, здесь могу его найти.

– Я Роман.

– Я к вам. Я мама Толика. Из тринадцатой. Я поблагодарить вас.

– За что?

– Вы сыночка подняли. На поправку он. Я б в ножки вам поклонилась.

– Спасибо. Не надо. – Роман даже испугался. Вдруг сейчас в ноги бросится.

– Я тут гостинцы с собой везла. – И Мария Николаевна стала выкладывать все из сумки. – Это от чистого сердца. Свое, деревенское. По своему рецепту готовила. Все чистенькое, не побрезгуйте.

– Спасибо. – Что теперь с этим делать?

– Если денежек надо, – рука женщины полезла за пазуху. – Сейчас достану.

– Да, не надо. Не доставайте. Ни каких денег. Это государственное учреждение. Не положено. Успокойтесь. Вон, Павел Павлович, главный хирург отделения. Он говорит, что скоро выпишет вашего сына. Вернется домой, здоровый.

– Спасибо. Спасибо, Павел Павлович, спасибо вам всем. – Люди какие тут добрые. Как их благодарить.

– Вы лучше за сыном поухаживайте. Ему еще не так просто. Думаю, как Павел Павлович, сколько он еще пролежит? – Спросил Роман.

– У тебя, Рома, спросить надо. Ты эту кашу заварил.

– Мы тут с Павлом Павловичем посоветовались, дня через два можно домой. – Выкрутился Ромка.

– Спасибо. – Мария Николаевна кланялась. За сына благодарила.

– Идите, сын вас ждет. – Роману было неловко.

– Я побежала. – Мария Николаевна вышла.

– Как, Павел Павлович, молодец, как соленый огурец. Вот тебе банка огурцов. Домашнего соленья.

– Да, Рома. На стороне стал зарабатывать. Сырым и вареным берешь.

– Не обижать же ее.

– Все правильно. Она от чистого сердца. От радости. – Павел Павлович вздохнул. Чаще бы отпускать людей с радостью в сердце, а не с болью.

– И я о том же. Павел Павлович, мне бы после дежурства, да и от греха подальше. Можно домой уйти?

– Ты свалишь, а мне тут отдуваться. – Усталая улыбка.

– Вы ж у нас главный. Вам и отвечать.

– Иди, Роман. И мне спокойнее будет без тебя.

– Спасибо.

Павел Павлович поднялся и ушел к себе в кабинет. Только сел за стол, телефонный звонок.

– Да. – Неизбежное свершилось. Ну, Павлуша, подставляй шею, намылят.

– Павел Павлович, что у тебя там творится? – Голос главного врача госпиталя.

– Ничего. Как обычно, лечим. – В нас живут проказливые дети. Мы не в ответе за шалости.

– Ты мне мозги не лечи. До меня дошли слухи, что вы какой-то чертовщиной занимаетесь. Черной магией. По отделению шаманы с бубнами толпами разгуливают.

– Это слухи. У нас никакой магии нет. – Объяснений разумных у Павла Павловича тоже не было.

– Ты у меня смотри. У нас доброхотов много. Вмиг напишут. Комиссиями замучают. Нас с тобой по головке не погладят.

– У меня все в порядке.

– Сам проверю. Выберусь, сегодня или завтра, проверю.

– Будем ждать.

Роман вышел из госпиталя, направился к себе домой в квартал трех поганок.

Надо же, оказывается, я чернокнижник. Колдун. Вызываю нечисть. А как вызвать?

– Демон, приди! – Тихо проговорил он. Еще прохожие будут шарахаться.

Рядом с Романом появился парень. Ничем не примечательный. Рубашка с коротким рукавом, джинсы, кроссовки. И на лице веснушки. Не солидное исчадье ада. Подсунули. У них там с кадрами плохо или этого по знакомству взяли? Папенька позвонил, пристроил свое чадо.

– Повелитель, звали? – Приветливо улыбается. Менеджер по продажам. Сейчас фуфло начнет втюхивать.

– Кого звал? – В голосе, отстань, не до тебя.

– Меня, повелитель. – А сколько счастья в лице. Сейчас готов выполнить все. Оплата вперед.

– А ты кто? – Уточнить все же стоит.

– Демон. – Может, ослышался, не демон, а Димон, как модно говорить.

– Какой к черту демон?

– Среднего класса. – В глазах тоска. Если б чин пожаловали за услуги.

– А! А постарше есть? – Ромка придумывал, как отделаться от этого веснушчатого парня.

– Если повелитель прикажет. – Парень сник.

– Где у тебя рога, хвост там?

– Нам не положено. Мы – демоны.

– А! Чего надо? – Может сам сгинет.

– Ты звал, повелитель, приказывай. Я готов служить тебе. – Демон угодливо склонил голову.