Скука, общая напряженность и логичное желание парня снять стресс под крепкое красное, так уместно сыгравшее сейчас роль «смазки» тяжелых мыслей, вошло в сочетание с тем, что он видел. Полные чувственные губы, подчеркнутые блеском, достаточно ярким, чтобы притянуть взгляд, но ещё не пошлым. Как бы невзначай расстегнутые пуговицы блузки, позволяющие судить о цвете бюстгальтера, и чулки, которые он не видел, но в своём воображении предполагал их наличие.

— Можно задать вопрос? Сколько вам лет? — его улыбка превращается в оскал.

Девушка провела рукой по каштановым кудрям и вздохнула:

— Двадцать семь.

— Ваш возраст совсем не ощущается. Вы выглядите моложе, — он пристально смотрел на неё и явно получал удовольствия от того, что видел.

«Он что, заигрывает со мной? Пошли комплименты? Замечательно. Следующий вопрос о семейном положении будет?» — в раздумьях Моника покачала носком элегантной туфельки.

— Ты замужем?

— Нет, — равнодушно ответила писательница, в душе ликуя от своей проницательности.

— Разведена? — по-прежнему не сводя с нее выразительного взгляда, поинтересовался он.

— Тебя это не касается.

— Может, перейдем на «ты»? — скорее приказ, чем вопрос.

— Ладно.

— Может, сходим на свидание? — он откинулся на спинку кресла и соединил пальцы под подбородком. «Что заставило меня это сказать?» — удивлялся парень.

Она холодно смотрит на него, пригвоздив своими умными, проницательными глазами, которые, кажется, видят насквозь. Он хмурится.

— Есть масса вещей, которыми я не хочу заниматься с вами и это наверху списка. Я пришла сюда ради книги. Так что давайте продолжим работу.

Это самая неожиданная вещь, которую он услышал из ее сладкого, чувственного ротика. Девушка была дерзкой, и мужчина узрел в этом темперамент, способный завести любого. Как тут устоишь?

А, пожалуй, девочка стоит игры. Наконец-то он увидел истинное лицо этой особы. Оно не удивило — натура стервы проступала в каждом взгляде и манере. Породистая и с характером. Да, определенно Майк ею займется плотно и всерьез. В этот момент в голову пришла идея: почему бы не поиграть с живой игрушкой себе на радость? Он улыбается, потягивая вино. Ему захотелось поиграть её чувствами, убрать эту ухмылку с лица, чтобы исчезла её напускная уверенность, сломить её.

— Это ещё почему?

— Ты мне не нравишься, — чувство неприязни сочилось во взгляде, словах, интонации. Девушка прикусила губу, чтобы не сорваться на него, не накричать гадостей и грубостей.

— Не нравлюсь? Тебе не нравятся сексуальные парни? — бровь Майка вызывающе поднялась.

«Нет, ну каков наглец!»

Он поглядывал на нее и представлял их долгожданный поцелуй, настолько, что хотелось его ускорить. Взять девушку здесь и сейчас, вот такой — колючей.

— Меня не интересуешь именно ты. Я пришла сюда ради работы. Но я не ожидала, что мне придется терпеть напыщенного, самовлюбленного, избалованного болвана, — все-таки не выдерживает она, — Тем более у меня скоро ужин с мужчиной в сто крат интересней, чем ты.

«Стервозная сучка определённо решила меня подразнить. Нет, пускай у тебя сегодня это выйдет.»

— Та-а-ак… Детка, это было зря, — прошипел Майк. Глаза стали злыми, колючими.

Он притянул её к себе за талию и поцеловал. Поцелуй был требовательным и жадным. Майку нравились ее губы: плотные, ровные, нежные. Нравились изящные руки, что норовили оттолкнуть его, но даже такими пустячными касаниями будили страсть.

— Не трогай меня! — девушка вытерла губы и оттолкнула его.

— Мне хотелось тебя поцеловать. И я поцеловал.

— А ты всегда делаешь то, что хочешь?

— Конечно, — без доли раскаяния ответил парень и сунул себе в рот кусочек шоколада.

«Вот же моральный урод, » — пронеслось в голове у Моники, и мысли в ту же секунду отразились во взгляде.

Моника окаменела, чувствуя, как усиливается раздражение. Она нервничала, и это ощущение она терпеть не могла. Девушка сжала кулаки, беря себя в руки.

— Думаю, мне лучше уйти. Попрошу Джона выбрать вам другую кандидатуру для этой работы.

— Сядь! — приказал он ледяным тоном.

— Я тебе что, рабыня? Я не собираюсь делать все, что ты скажешь.

— Если я захочу, киса, ты будешь пятки мне лобызать.

Моника не думая влепила ему пощечину и замерла, сообразив, что сделала. Немалые деньги только что помахали ручкой. Но она больше не желала тратить на него ни минут, ни слов.

— Пошёл в жопу! — бросила презрительно девушка и быстрым шагом двинулась в сторону двери. Ее лицо было красным от гнева.

— Ты сама придешь ко мне, сама будешь умолять взять тебя. Я всегда получаю, что хочу. Или кого.

«Дерьмо, я не могу позволить ей уйти. Никто от меня не уходил, а она тем более не уйдет. Потребуется — возьму силой. Сейчас ты поймешь, что со мной не шутят. Мне не отказывают и не перечат.»

Звук ее каблуков стучал все быстрее и быстрее. Прежде чем она успела повернуть ручку, Майк развернул девушку и захлопнул рукой дверь.

Моника размахнулась, желая ударить его снова. Но он перехватил её кулачок, зажал ей руки и повалил на диван, придавив своим телом. Его близость и ощущение беспомощности напугало шатенку. Её заколотило от ярости, страха и ненависти к этому ублюдку. Майк оказался намного сильнее, чем она могла предположить. Ему нравился её трепет, её сопротивление, нравилось дрожь от его прикосновений. В этом была новизна.

— Ты темпераментна, — прошептал он ей в лицо и накрыл её губы своими.

Поцелуй перерос в довольно жесткий, причиняя боль, а она не могла вырваться, сколько ни пыталась. Он выместил злость жадным и больным поцелуем. Его плоть упиралась ей в живот, руки гладили и обнимали, Моника дрожала от ненависти и брезгливости, от ужасающего, унизительного положения, в котором она должна терпеть его ласки, его поцелуи. Рука Майка проникла под юбку, трусики, легла на лоно, и она вздрогнула.

Девушка начала активнее отталкивать его, даже удалось его ударить локтем. Она со всей силы укусила его за губу и почувствовала солоноватый привкус крови. Майк взвизгнул, но прежде чем он успел оправиться, девушка вонзила острый каблук своей туфли в его ногу и со всей силой толкнула в грудь.

Наконец он выпустил ее — играть в насильника не хотелось. Он знал, что с ней не будет скучно. Можно взять ее сейчас, прямо здесь, сорвав одежду и проучив, но парень решил оставить это для другого раза.

За полчаса общения с ней он получит больше, чем за год развлечений.

Моника исподлобья уставилась на него — подонок!

— А ты дикая, ну ничего… Буду тебя менять.

— Туалетную бумагу ты себе будешь менять, а не меня, — она быстро побежала к двери.

— Ничего. Я трахну тебя в следующий раз.

«Он сказал в следующий раз? Ха-ха-ха. Наивный.»

Она вышла, хлопнув дверью.

Когда Моника пришла домой, она красочно расписала всё ситуацию Джонни, получив от него извинения, так как он считал себя виноватым в случившемся. Она не ожидала, что тот настолько разозлиться, и впервые услышала от него нецензурную лексику в адрес того рокера. Ей было безумно приятно, что он так беспокоится о ней, даже казалось, что в его словах присутствует ревность.