Мы выезжаем в пять утра в понедельник. Зак с Джаредом ворчат и жалуются на то, что еще слишком рано. Мы с Мэттом не обращаем на них внимания. Запихиваем их на заднее сиденье Джаредова «бронко» и не успеваем допить свои первые стаканчики с кофе, как они засыпают.

Я сажусь за руль первым, затем меня подменяет Мэтт. Вскоре Зак с Джаредом просыпаются, и кто-то из них достает карты.

– Осторожнее, Зак, – говорит Мэтт, поглядывая на них в зеркало заднего вида. – Джаред мухлюет. – Я фыркаю, потому что Джаред выглядит таким правильным – ну чисто бойскаут. Я уверен, Мэтт шутит, однако он оборачивается ко мне и повторяет: – Я серьезно. Мухлюет и еще как. – Джаред кидает в него крышечкой от газировки и неожиданно не промахивается. – Эй! Я за рулем вообще-то! – рявкает Мэтт. – Хочешь очутиться в кювете? – И когда я понимаю, что он и сейчас не шутит, то начинаю по-настоящему ржать.

– Нет, правда, – невинно комментирует Джаред. – Один-единственный раз поймал меня, а припоминать будет вечно.

– Хочешь сказать, что мухлевал всего один раз?

– Я сказал, ты всего один раз поймал меня.

– Видите? – торжествующе восклицает Мэтт. – Ему нельзя доверять.

– Что это было? – шучу я. – Урок дня?

– Ага, – отзывается Джаред. – Предоставленный тебе буквой М.

– М значит «мухлеж»? – спрашивает Мэтт.

– М значит «мастерство».

В конце концов они подменяют нас, и мы с Мэттом пересаживаемся назад. Он откидывается на спинку и, как он умеет, через пять секунд вырубается. Их, наверное, спецом учат этому в школе для копов. А вот я заснуть не могу. По дороге смотреть особенно не на что, но для меня все в новинку. Мне кажется, если я закрою глаза, то обязательно что-нибудь пропущу.

Мы въезжаем в Вегас, и это хорошо, что за рулем не я, иначе мы бы точно попали в аварию. Я знаю, мои глаза практически выкатываются из орбит, пока я пытаюсь объять взглядом все сразу. Наконец мы находим нашу гостиницу и становимся в очередь к стойке регистрации.

– У вас забронировано два номера, каждый с двуспальной кроватью. Все верно? – спрашивает нас женщина-администратор. Она и бровью не ведет, задавая такой вопрос четырем мужчинам.

– Да, – говорит Джаред.

– Нет, – говорит Зак. Мэтт и Джаред с удивленными лицами оглядываются, а я отворачиваюсь, чтобы спрятать свои покрасневшие щеки. Но Зак ничуть не смущен. – Нам нужен номер с двумя отдельными кроватями, – спокойно уточняет он.

Наши номера на одном этаже, но не рядом. Мы относим наши сумки наверх, а потом встречаемся внизу, в холле отеля.

– Сначала ужин, – говорит Джаред. – А что будем делать после?

– Мне все равно, – отвечает Зак. – Что захочется Анжело.

Я пожимаю плечом.

– Да я даже не знаю, чем тут можно заняться.

Мы все оглядываемся на Мэтта, и он тоже пожимает плечами.

– Раньше, когда я бывал тут с друзьями, то ходил в казино или в стрип-клубы.

– Правда, что ли? – спрашиваю я.

– Ну да. Зачем еще приезжать в Вегас?

Я с притворным осуждением качаю головой.

– Фу, Мэтт. Как не стыдно.

Вместо нормальной улыбки он выдает нерешительную усмешку и, приподняв бровь, спрашивает:

– А что в казино плохого-то? – И я не выдерживаю и смеюсь.

– Я никогда не играю в Вегасе, – произносит Зак. – Не на что.

– Я тоже не играю, – говорит Джаред.

– Парни, а знаете, почему? – обращается Мэтт к нам с Заком. – Потому что в Вегасе ему не дадут мухлевать.

Джаред только улыбается и не говорит ни слова.

Мы выходим на Стрип (часть бульвара Лас-Вегас – прим. пер.) и начинаем гулять. На первом перекрестке компания каких-то типов раздает всем маленькие карточки. Несколько штук суют в руки и мне, и я слышу, как Зак говорит, что мне это не понравится. Поздно. Я уже взял их и, перевернув, чуть не роняю на землю.

– Какого хера! – восклицаю я. – Нельзя же вот так просто раздавать фотки с голыми телками!

– Ну, – говорит мне Джаред. – Очевидно, можно.

Я даю карточки Мэтту.

– Думаю, это предназначалось тебе, – говорю, а он фыркает.

Они решают пойти на ужин в «Нью-Йорк, Нью-Йорк» (гостиница-казино, рядом с которой находятся американские горки – прим. пер.). Джаред хочет хот-дог. Зак и Мэтт долго стебутся над ним – мол, какой смысл тащиться в такую даль ради тупого хот-дога, – но он стоит на своем. Лично мне все равно, куда идти и что есть на ужин. Тут для меня все новое. Я так увлеченно глазею по сторонам, что, не замечая, куда иду, то и дело врезаюсь в прохожих и напрочь теряю нить разговора, который ведут остальные трое. Я знаю, они немного посмеиваются надо мной. Но сейчас мне плевать. В конце концов я хватаюсь за полу Закова пиджака, точно малыш за мамину юбку, и просто иду за ним следом, оглядывая все вокруг огромными, ошарашенными глазами.

– Это что, американские горки? – спрашиваю я, когда мы подходим к гостинице. Мне редко удавалось покататься на аттракционах, но, блин, я их обожаю. – Давайте прокатимся? – предлагаю.

– О, да! – сразу загорается Джаред, но Зак настроен скептически.

– Только до еды, если можно, – говорит он – уже немного зеленый. И мы сначала идем на горки. От цен на билеты меня чуть не хватает удар, но мы все равно покупаем их и катаемся целых два раза. Потом ужинаем и выпиваем по паре спиртного.

– Куда дальше? – спрашивает Джаред.

– К «Белладжио», – говорит, глядя на меня, Зак. – Уже стемнело. Хочу, чтобы Анж увидел фонтаны.

Я понятия не имею, что это за фонтаны и что в них может быть интересного, особенно в темноте. Но без возражений следую за ними к «Белладжио». Перед отелем находится небольшое искусственное озерцо. Они все останавливаются, облокачиваются на каменную ограду и просто смотрят на это дурацкое озеро, пока я пытаюсь понять, что тут крутого. В смысле, отель и правда красивый, но как по мне, тот, что стоит позади нас – с Эйфелевой башней посередине, – выглядит куда интересней. Я даже не знаю, где этот их фонтан – снаружи или в самом отеле.

Словно прочитав мои мысли, Зак произносит:

– Просто подожди немного.

И я жду.

Мог бы и догадаться, что Зак знает, о чем толкует.

Внезапно фонтаны включаются, и я в благоговении замираю. Играет идиотская песня из «Титаника». Раньше я считал ее тошнотворно-приторной, но теперь, хоть меня это и бесит, вынужден признать, что фонтаны заставили меня переменить свое мнение. Но как удержаться? Если под эту музыку в воздух выстреливают подсвеченные струи воды, и кажется, будто они танцуют. Не знаю, как нечто такое простое может быть настолько прекрасным. После того, как шоу заканчивается, я еще долго стою и смотрю на озеро. Потом оглядываюсь и вижу, что Зак с улыбкой наблюдает за мной.

– Это мое любимое место во всем Вегасе, – выдыхаю я.

– Это единственное, что ты здесь видел.

– Все равно.

В конце концов мы возвращаемся в нашу гостиницу и расходимся по номерам. Раздевшись до боксеров и футболки, я ложусь на одну из кроватей. Все остальные ухватили немного сна по дороге, но я не спал и теперь совершенно без сил.

Дома я чаще всего ложусь спать у себя в спальне. Зак потому и попросил номер с двумя кроватями – чтобы обеспечить необходимое мне пространство. Ночь – это время, когда дурацкая птица у меня в груди начинает бить крыльями. Ближе к утру я всегда просыпаюсь и бреду к Заку в комнату, словно ребенок, который забирается в кровать к маме с папой, когда ему страшно. В половине случаев я даже не помню, как ухожу к нему. Иногда я возвращаюсь домой со смены на складе так поздно и таким уставшим, что не раздеваюсь, а просто падаю на кровать и отрубаюсь. Потом просыпаюсь и оставляю в коридоре цепочку снятой одежды, которая тянется от моей комнаты до его. Он всегда просыпается, чтобы обнять меня. Его тело так идеально подходит мне. Обычно нас на пару часов снова уносит в сон. Потом я бужу его, толкаясь бедрами ему в пах или лаская ртом. Или он переворачивает меня на живот и сам в меня входит. Как бы оно ни происходило, это мое любимое время суток. Мы занимаемся любовью почти каждое утро.